ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Конкордия Браниславовна (попросту Ко бра), 63 года, женщина со следами былой красоты, манеры заносчивые с претензией на аристократизм, урождённая мещанка, не гнушается ни одним из доступных ей видов порока. Взгляды отсталые, колеблются в зависимости от перемены атмосферного давления: с вялотекущей ксенофобии до рьяного антикоммунизма.
Её дочка Лесная Фея – чистая девушка, глубоко страдающая из-за своей матери. Бледна и прекрасна (возлюбленная Гоминида, в действии не участвует).
Непобедимый Ёжик, 38 лет, вечный студент – благородный поборник справедливости, бескорыстно навязывает свою помощь всем, кто в ней нуждается и не нуждается, за что не вылезает из драк и реанимации.
Старый Филин Юлий Стар, медиамагнат – умён, богат и развратен (скрытный… очень скрытный содомит - боготворит свой собственный пол, но иногда уступает домогательствам противоположного). Недавно приобрёл ценою целого состояния титул лесного баронета, вследствие чего настаивает, чтобы теперь его называли не иначе, как Гай Юлий Стар фон Ротвейлер-Блох, но никто из лесной братии не утруждает себя таким надругательством над языком и зовут по-прежнему Старый Филин, а «особо приближённые», так и вовсе Юленька.
Реликтовый Гоминид 25 лет – рыбак, пьяница и шарлатан, но в целом человек порядочный.
Вольный Падальщик – Беспрекословно предан Кобре. Не отличается здравомыслием, но обязанности выполняет исправно, со знанием дела. Пару раз сбегал в монастырь, мучимый укорами совести и донимающими его по ночам явлениями призраков безвинно загубленных людей, но оба раза был изгнан тамошней монашеской братией, несогласной мириться с обществом «взывающих о прощении» проституток, их жеманных сутенёров и «почти раскаявшихся» наркодиллеров, густо поваливших вслед за своим вожаком, из-за чего Святая Обитель стала походить больше на разбойничий вертеп. Ущемлённый в своих искренних побуждениях на пути к нравственному перерождению, подумывает о переходе в католицизм.
«Чего желает любовь?
Безграничного простора».
ГЛАВА 1. КОВАРСТВА ВИХОРЬ НЕ ЗАДУЕТ ЧИСТЫЙ СВЕТОЧ.
Весёлый благодушный аббат де Ниссюк идёт на встречу со своей возлюбленной куртизанкой Хельгой Волюа, желая поскорее отпустить ей грехи старые, попутно прихватив с собой бутылочку «Дома Рюинара» и индульгенцию на совершение грехов новых (этим же вечером).
По дороге, как обычно горланит любимую песню во всю свою лужёную глотку густым басищем:
Шёпот ветра слышен в вышине:
«Душка Хельга, Хельга Волюа»!
Посмотри, играет лучик,
Серебром сверкая на снегу.
Как приятно знать – тебе я нужен!
Пусть снежинка тает на руке.
Пьян тобою!
Вою я!
Волюа! Волюа! Волюа!
Да, я вою!
Вою я!
Волюа! Волюа! Волюа!
Весельчак аббат подходит к дому Хельги:
Здравствуй, Хельга, дорогая!
Настроения и счастья!
Пусть цветёт каштан весенний
Обвивает ветви ветер.
Возвращаются обратно
Из зимовья птичьи стаи.
Чик-чирик, прощай на лето
Африканский знойный берег.
За далёким горизонтом
Колокольный звон навстречу!
Плыл по небу птичий клин
К Пасхе Родина встречай!
Его радушно встречает хозяйка:
– Прошла гроза и выглянула радуга.
Решил вдруг Воробей: «Я выкупаюсь в ней,
Сменив наряд облезлых серых пёрышек
На попугайский феерический камзол!»
Летит смельчак, из силы выбивается.
Вслед за виденьем выше и быстрей...
Стремясь поймать заветное желание,
Но радуга лишь только удаляется,
День прояснился – нет её совсем.
На землю устремился Воробей,
Разочарованно и обессилев вовсе,
Ты не поверишь мне, простак и не заметил
Среди ветвей расставленную сеть.
Будь осторожней, друг, и сам не попадись,
Мечтательно несясь, вслед за виденьем светлым.
После ужина аббат де Ниссюк решается открыть своей любимой куртизанке цель их сближения, нарушающего его обет безбрачия и грозящего ему потерей священного сана:
- Стремишься узнать, чем прельстила святошу аббата?
Малютка ещё? Или взрослая зрелая леди?
Смотри, ведь иначе останешься девою старой,
Всю прелесть супружеской жизни, увы, не познавшей.
Ну да, сейчас вскрикнешь: «Зато я свободна, как птица!
Пою о любви, в каждой строчке поклонникам пылким»!
Всё просто, банально: «…приди я тебя отогрею»!
Томленье стихов провоцирует всплеск гормональный.
Что дальше?
Стихаю…
Щажу твои чувства, подружка.
Какое мне дело, ведь людям всегда нужен праздник.
Торопятся, зная обман. Возвращаются снова.
«Сеньора, возносим тебя! Ты для нас Королева!»
Царит на вершине страстей хладнокровная Хельга.
А я Терминатор.
Процессор урчит вместо сердца.
Нас много сближает.
Рознит лишь отсутствие… связи.
Доверься мне, Хельга,
Я с миссией послан на землю:
Внести свою лепту
В спасение рода людского.
Прославит твой сын своё имя,
Сражаясь в грядущем,
С восставшей ордой нанороботов,
Рвущихся к власти.
Ещё что-то, Крошка?
Ах да, наше бурное прошлое!
Я прямо скажу,
Мне скучна добродетель матронова.
Без шлейфа историй,
Подол за спиной окаймляющих.
Глаза закрываю на вздорный спесивый характер,
Его обуздаю легко, как психолог завзятый.
Священник есть лекарь –
Из душ изгоняющий скверну.
Нет времени, Хельга,
Отбросим стесненья!
За дело!
Светлее Восток –
Зарождается жизнь во вселенной!
Успешно завершив процесс детерминации, умаявшийся, но счастливый от осознания успешно выполненного долга перед судьбами человечества, терминатор де Ниссюк смежил свои очи, опочив блаженным сном.
Тем временем Вольный Падальщик, действовавший в сговоре с людьми Старого Филина, разработал дерзновенную операцию, целью которой было устранение «Кобургбергского Дуба», как уважительно называли, и союзники, и враги – аббата де Ниссюка. Это неслыханное дело, по коварству и смелости, было трудно сопоставить с чем-либо ещё, если учесть, что деньги для её проведения, Вольный Падальщик (служивший на то время казначеем) из городской же казны и выкрал. Наёмники получали по тысяче талеров, а тому, кому собственноручно удастся обезглавить аббата, посулили три тысячи золотых дукатов – сумма невообразимая! За такие деньги можно было нанять целый полк удалых рейтеров и оплачивать его содержание в течение пяти лет!
Под покровом предутренней тьмы группа заговорщиков, состоявшая из наёмников голландцев и шведов (ни один коренной кобурбержец не пошёл бы на такое, даже за всё золото мира), без труда проникла в покои военачальника, имея на руках подробный план дома, выданный злокозненной Конкордией Браниславовной (Ко брой).
Родители пока ещё не рождённого предводителя землян в победоносных войнах с чугунно-рылыми монстрами продолжали почивать безмятежным сном людей, не обременённых укорами грешной совести, когда неумолимая рука рока занесла свой гибельный удар над их выями.
Грохотом десятков рук, ломающих створки дверей, любовников вырвало из сладостной дрёмы.
- Спасайся, Хельга!
- Спасайся пока не поздно!
- Милый, что это?! Кто они?!
- Нет времени! Прощай! Убегай, пока они не добрались сюда!
- Я их задержу! Беги! Нет времени на вопросы!
- Прощай, любимый!
Хельга скрывается в потайную дверь, ведущую её к спасительному выходу.
Видя безвыходность своего положения и неминуемую гибель, безоружный комендант крепости, «Кобургбергский Дуб» встал, навстречу своей смерти, прислонившись к стене спиной, гордо взглянул в лицо, оскаленному от ярости, Вольному Падальщику и смиренно принял смертельный рубящий удар алебардой, располосовавшей пол живота и выпустившей на свободу гордый дух терминатора.
ГЛАВА 2. БУНТ ОТВЕРЖЕННЫХ.
- Де Ниссюк повержен, - доложил торжествующий Падальщик Стару.
Среди осаждённых в городской цитадели верных законной власти солдат воцарилось смятение и растерянность. Они потеряли коменданта, бывшего душой гарнизона и власти, отчего будущее казалось смутным и безысходным.
Стар, прекрасно осознавая замешательство, господствовавшие в стане врагов, решил именно сейчас начать переговоры о сдаче крепости, не желая упустить выгодную ситуацию. В случае же отказа от его условий войска были готовы начать решающую битву незамедлительно, не давая противнику прийти в себя.
В крепости было назначено заседание штаба из уцелевших после ночной резни, устроенной наймитами Кобры и Старого Филина, старших офицеров.
После недолгого совещания, было решено не продолжать бессмысленное сопротивление слишком малым для этого гарнизоном и, сохранив оставшихся людей, отступить к союзникам, приняв почётную капитуляцию, не позволяя храбрости, перерасти в безрассудство, ведущее к ненужным смертям.
Вот её условия, присланные Старом вместе с парламентёром:
«Войска имеют право отступить, сохранив знамена, полевые орудия, холодное оружие и мушкеты с зарядами, но оставляют восставшим всю крепостную артиллерию и гарнизонное имущество».
Надо ли удивляться, любезный читатель, тому, что, как только вступившие в сделку с презренными негодяями и лжецами, солдаты покинули укрепления, Кобра и её сателлит Стар немедля отдали приказ атаковать их своему сброду, накинувшемуся на противника с безоглядной свирепостью охочих до крови гиен, совершая, тем самым страшнейший проступок для военного человека – обман доверившихся тебе людей?
Одного этого достаточно, чтобы доказать злой умысел и преступную волю, прикрываемых звучными лозунгами о благородстве революции, которые руководили Старым Филином и его компаньонкой Коброй.
ГЛАВА 3. ПОЛКОВОДЕЦ.
В распоряжении Непобедимого Ёжика, которому было доверено усмирение восставших, находились второстепенные войска, непредназначенные для штурма неприступной твердыни Кобургберга.
Единственной удачей, в этой ситуации, было наличие сильной осадной артиллерии, что и предопределило дальнейший удачный исход военной компании. Мятежники просто не успели захватить и перевезти её под стены города, в силу медлительности передвижения, распутицы на дорогах и общей неразберихи, часто встречающейся при скоплении огромного количества войск сразу, в одном месте, усугубляемой ошибками высшего генералитета но, как известно всем военным: начальство не ошибается — оно совершает стратегический маневр.
Ёжик прекрасно представлял, что в данной ситуации успех возможен только при быстром штурме цитадели, не давая перекинуться революционному пожару на соседние области. В противном случае, врагам, засевшим внутри, на выручку неминуемо поспешат их сподвижники.
Но всё-таки баланс сил был пугающе превосходящим, в пользу революционеров. Нужно было найти неординарный, дающий уверенную надежду на успех, ход, иначе могла случиться катастрофа.
Неожиданно его сознание словно молнией хлестнула жуткая паническая мысль: «Что, если его гений дошел до своего предела, и у него не хватит силы подняться выше? Ведь тогда неслыханный дотоле подвиг, во имя Отечества, не будет совершён! Как предотвратить опасность? Готовиться, совершенствоваться»?
Стоя перед входом в свою палатку, Ёжик задумчиво глядел в далёкое погожее небо,
|
