Мешанина

Лебедев устало зевнул и потянулся в кресле.
"Ну и денек!" - подумал он. - "Хотя по сравнению с тем, что было вчера сегодня все тихо и спокойно".
В первой палате захворал товарищ Ульянов. Его сосед по палате рыцарь - джедай Оуби Ван Кэноуби стал орать, требуя доктора вождю мирового пролетариата. Санитары Семен и Федор утихомирили крикуна. Использовали, как и положено по инструкции в таких случаях, смирительную рубашку. Вкололи еще на всякий пожарный стандартную дозу галлоперидола. Помогло.
Лебедев закурил и посмотрел на часы. Через пять минут в кабинет главного врача психиатрической больницы №1 войдет самый спокойный пациент этого учреждения. Больной по фамилии Самохин, прозванный качками-санитарами Писателем за тягу к литературе. На него всего лишь раз надевали смирительную рубашку и то тогда, когда Космонавт из пятой палаты сцепился с бывшим президентом из седьмой, требуя выделить деньги из бюджета страны  на колонизацию Марса. В результате драки, мгновенно превратившейся в открытый мордобой переполошились все психи. Писатель сохранил нейтралитет, и лишь подливал масла в эмоциональный огонь разбушевавшейся толпы, требуя пива и зрелищ. Санитары Сеня и Федя быстренько умяли конфликт и определили драчунов по спецпалатам.
На следующий день Самохин положил на стол Лебедева рассказ о том, как русские астронавты построили Марсианскую базу на деньги НАСА. Ледебев прочитал и посмеялся. Ему нравился этот больной.
Самохин пользовался благосклонным отношением главного врача и раз в неделю под конвоем санитара Феди посещал кабинет Лебедева. За неделю Писатель готовил рассказ или повесть, и клал творение на стол главного врача. Лебедеву нравилась игра, инициированная пациентом. Писатель не видел в нем врача, и принимал его как главного редактора крупного издательства. Как и положено редактору, Лебедев принимал рукопись (внимательно читал в присутствии пациента), и каждый раз находил веские доводы, чтобы забраковать материал. Когда же Самохин убеждался в том, что его произведение не заинтересовало главного редактора, он кланялся, извинялся, и уходил. Обещал через неделю сразить следующим рассказом наповал.
Лебедев выпустил маленькое облачко серого дыма в открытое окно и посмотрел на дверь. Через несколько минут Федя приведет Писателя, который в очередной раз положит на стол какой-нибудь рассказ и будет смиренно ждать, пока главный редактор ознакомится с рукописью и вынесет свой вердикт. Лебедеву нравилось критиковать.
- И что будет на сей раз? – подумал он. – Фантастика? Драма? Детектив? Самохин ведет себя тихо. Ежедневно пьет назначенные лекарства, смотрит по вечерам телевизор, от еды и питья не отказывается. Все остальное время пишет, словно под диктовку. Федя и Сеня снабжают его простыми карандашами и бумагой.
Это делалось, конечно же, с разрешения начальства. Начальство не возражало. Начальству было интересно творчество пациентов.
Когда в дверь тихо постучали, Лебедев выглядел задумчивым и серьезным как никогда. На пороге кабинета появился худощавый человек средних лет. За его спиной стоял санитар Федя. На его фоне Самохин казался Лебедеву чахлым ребенком.
- Николай Андреевич, - сказал Федя. – Писатель прибыл.
- Здрасьте! – сказал Самохин, всматриваясь в лицо Лебедева. – Господин редактор не в духе? Может я как-нибудь в другой раз…
- Ну что вы! – Лебедев позволил себе улыбнуться и указал рукой на свободное кресло напротив стола. – Присаживайтесь, пожалуйста!
- Сегодня день приема рукописей! – деловито заявил Лебедев – Вы написали рассказ?
- Да, да! – Писатель довольно кивнул и передал листы Феде. Санитар адресовал рукопись Лебедеву.
- Какой у вас размашистый почерк! – посетовал Лебедев, едва взглянул на первую страницу. Он достал из ящика стола очки.
- Я…я…я очень торопился! – заикаясь от волнения пролепетал Писатель. – Очень боялся не успеть в срок!
- Успели, как вижу.
- Успел, - облегченно вздохнул пациент.
Лебедев задержался глазами на заголовке и попытался прочитать:
-  Меша… мешани…
- Мешанина! – гордо вскинулся пациент.
- Жанр?
- Мистический боевик!
Лебедев хмыкнул. Писатель никогда не повторялся.  
- Объем?
- Двадцать пять тысяч семьсот знаков с пробелами!
- Точно посчитали?
- Да, будьте уверенны. Полночи считал.
Лебедев поднял глаза и перевел взгляд на санитара. Федя стоял за креслом, в котором расположился Писатель, и смотрел на исписанные листы.
- Федя, ты свободен, - сказал главный врач. – Выйди, посторожи дверь снаружи. Понадобишься, позову.
- Но Николай Андреевич… мне… эээ… интересно.
- Федя! За дверь!  
Федя вздохнул и вышел.
Лебедев взглянул на Писателя. Пациент спокойно сидел в кресле и, улыбаясь, смотрел на него.
- Ну, что? – улыбнулся в ответ Лебедев. – Начнем?

*   *   *
Стая черных ворон сорвалась с насиженных мест и диким карканьем заголосила над кладбищем. Ночное безмолвие нарушилось тихим стоном, который пронесся эхом по земле. У ограды, за которой начиналась дорога, ведущая в город, сырая твердь набухла комом, и из нее показалось что-то грязное и большое. Рука. Другая.
Через минуту на земле распрямился человекообразный силуэт.

У дороги показалась машина. Старая Волга. Такси. Водила дал по тормозам, едва заметил человека на обочине.

- Садись, дорогой!
Клиент промолчал.
- Ну, ничего себе погодка, да?
Клиент молчит.
- Куда едем?
Клиент поворачивает голову, и таксист от удивления чешет репу.
- Грязный ты совсем. Деньги у тебя есть? Если нет, то давай выходи, да.
Мгновение резкого движения. Таксист дергается, руки начинают судорожно стучать по рулю. Ноги упираются в педали, дергаются и тут же замирают.
По одежде таксиста течет что-то черное и липкое. Клиент вытирает окровавленный рот краем куртки таксиста, открывает дверь и выпихивает тело на мокрый асфальт. Пересаживается на место водителя, отжимает сцепление и дает газу. Машина трогается с места.
- Стой, тварюга!
Грохнул выстрел. Задняя фара удаляющегося автомобиля потухла. Когда вдали погасли и габаритные огни машины, к неподвижно лежащему телу на асфальте подошел человек. Он присел на карточки и опустил два пальца в рваную рану на шее таксиста. После чего отправил их в рот. Через секунду сплюнул и посмотрел на дорогу.  
- Сукин сын! Проснулся! - только и сказал он.


Егор с осторожностью приоткрыл дверь своей квартиры. Он сразу почувствовал вкусный запах жареного мяса и расслабился. Пахло еще терпким мужским одеколоном. Это Костя так надушился.    
- Дорогой, ты уже дома? - на кухне раздался воркующий мужской бас.
- Еще вякнешь что-нибудь в этом духе, пристрелю! - сухо пообещал Егор с порога.
В коридор вышел молодой человек. Он был одет в черные джинсы и такого же цвета футболку. Выглядел он не лучшим образом. По глазам было видно, что парень страдает бессонницей или чересчур затянувшейся депрессией.
Егор снял с себя плащ и повесил на вешалку. Стал разуваться.
- Я сделал все, что ты просил, - сказал Костя.
- Я его упустил, - хмуро произнес Егор, - Урод проснулся раньше времени.
- Хоть что-то изменилось! - пожал плечами Костя. - Ты жрать будешь?
- Буду.
- Я приготовил мясо, как ты любишь. С кровью.
- Спасибо за заботу.
Егор прошел на кухню. На столе стояла сковородка с жаренным мясом, бутылка пятизвездочного дагестанского коньяка и буханка черного хлеба. Егор сел на стул, подвинул к себе сковородку и принялся за еду голыми руками.
- Опять таксиста мочканул? - спросил Костя.
- Не опять, а снова, - промычал Егор набитым ртом.
Костя откупорил бутылку и сделал несколько больших глотков с горла.
- Паразит, мать его за ногу! - сказал Костя и утер губы кухонным полотенцем.
- Упертый кровосос.
- Как думаешь, дальше он будет действовать, как и раньше.
- Мы все по кругу ходим, - сразу помрачнел Егор, - Он, ты и я.  
Костя вздохнул. Подвинул ногой рядом стоящий табурет и сел. Егор взял бутылку коньяка из рук Кости и залпом ополовинил. Он ждал ломку. Через десять минут, а может и меньше, его скрутит, да так, что захочется орать во всю глотку, звать маму и Господа Бога.  
- Ванну наполнил? - поинтересовался Егор, вновь прикладываясь к бутылке.
- Ага.
Егор поставил коньяк на стол и отправил в рот пару горячих кусков. Прожевал, выжимая из мяса горячую кровь. Он снова схватился за бутылку, выпил до дна и потянулся за пачкой сигарет. Закурил.
Еще немного. Еще чуть-чуть. И все. Пи…ц.  
- Воду освятил? - спросил Егор и сильно затянулся. Пальцы задрожали. Уже начинается.
- Да, освятил, - кивнул Костя. - С одной дамочкой в ванной покувыркался. Я очень постарался. Не стоит беспокоиться.
Егор впился в него прожигающим взглядом. Косте сразу стало не по себе.
- Да ладно, Егор! Че ты сразу в штыки все воспринимаешь? - оправдывающимся тоном сказал Костя. - Пригласил священника. Завел в ванную, подождал пока он освятит воду, после дал ему денег. Он ушел. Вернее убежал. Уже седьмой раз он выбегает из квартиры с квадратными глазами.
Егор еще раз сильно затянулся и выпустил клуб серого дыма.
Семь раз.
Семь кругов судьбы.
Семь витков повторяющегося кошмара.
Шесть раз он умирал. Умрет ли в седьмой?
Неравный бой с судьбой. Она играет с ним, как кошка с мышкой. Но если он разобьет цепь всех трагических событий правильно, и исключит первопричину, то получит шанс изменить судьбу. Для Кости. Для себя. И может быть для кого-то еще.
На кухне запищал таймер. Егор, даже не реагируя на звук, затушил сигарету об правую ладонь. И ничего не почувствовал. Костя опрокинул табуретку и бросился к нему. Мигом сжал шею Егора в цепком захвате, а свободной правой рукой приподнял его со стула. Тело Егора дернулось. Ноги затарабанили по старому линолеуму.
- Хоть уже седьмой раз тебя тащу, но никак не привыкну! – натужно выдохнул Костя и потащил Егора в ванную.
Он уже не мог говорить, лишь кричать и биться в руках Кости. Со рта вниз по подбородку поползла кровавая пена. Костя затащил его в ванную и, выпуская из захвата, толкнул в желтоватую воду. Когда Егор рухнул лицом в воду, он перестал кричать от ощущения приближающейся волны страха и нарастающей боли. Он весь стал болью. Боль дышала и захлебывалась. Боль старалась выбраться из ванны. Боль начала умирать в дышащей паром воде.
Костя крепко держал Егора и не давал ему выбраться из ванны. Вода залила ему джинсы, но он не обратил на это никакого внимания, и только следил за тем, чтобы Егор не вылез раньше времени.
- Говорил я тебе! - с укором произнес Костя. - Не пробуй кровь тех, кого замочил кровосос! Вампирчиком станешь! Говорил! Говорил! Говорил!
Егор заорал. Лицо налилось пунцовой краской, шея распухла, глаза то и дело меняли цвет с ярко-красных на серо-голубые. В Егоре не на жизнь, а насмерть боролись два существа. Человек и вампир. Реальная жизнь и мистическая смерть.
- Жаль, что только таким образом мы можем узнать куда направляется этот говнюк! – покачал головой Костя. – Надо пробовать кровь жертв, хочешь ты этого или нет.  
Через минуту он отпустил Егора. Барахтанья прекратились. Егор лежал в воде и с трудом переводил дыхание.
- Ну? – Костя взял сухое полотенце и вытер руки. – Полегчало?  
- Мммм… - Егор схватился рукой за край ванны. Чуть приподнялся. – Сигарету дай!

Его вылез из ванной и стянул с себя мокрую