минутная слабость.

Вечерело. Оранжевый шар остывающего солнца прижался своим краем к вершинам сопок  Камчатского срединного хребта. Готовясь ко сну, природа притихла, успокаивая  подвластную ей живность.  Лишь только люди, не взирая,  на законы  этой силы, делали  своё, казавшееся нужным  им  дело. Они куда то спешили, суетились в этой пред сонной тишине, забыв о том, что кроме них, есть ещё земля, солнце, луна и другие миры окружавшие их. Они работали.
По  ухабистой дороге, проходящей с  севера на юг Камчатского полуострова  в сторону Петропавловска – Камчатского, не спеша,   лязгая сцепкой прицепа на дорожных выбоинах, волоча за собой  длинный и ржавый  шлейф  пыли, ехал тяжело нагруженный  автомобиль УРАЛ.
Мишка уставшими руками лениво поворачивал руль,  стараясь объехать очередную выбоину. Но их было так много, что он,  стиснув зубы от жалости к своей машине, порой пропускал их и тяжёлый  грузовик,  скрипя  своими разболтанными суставами, раскачивался как торпедный катер в  штормовом море.   Несмотря на качку, он поджимал на газ,   пытаясь  к ночи   добраться до города.
Все попутчики остались где – то позади.  Да и не любил Мишка ездить в компании. Не смотря на строгий приказ директора «в целях безопасности ездить только парами»  то есть двумя машинами. Он почти всегда находил «уважительную причину», чтобы уехать одному. Ему не нравилось, кого - то ждать, или догонять. Он любил ездить один, в своём, только ему доступном ритме. Слившись с машиной, дорогой и окружающей природой, он ехал сам по  себе, не думая о дорожной суете  и  постоянно отстающих попутчиках.  


На Камчатку,  Мишку привезли родители  в раннем детстве,  из Поволжья. С тех пор он ни разу не был на своей родине,  но всё равно по Волжски окал, иногда через – чур,  старательно,  подчёркивая свою принадлежность к волгарям.  Служил он в Военно -  Морском флоте, где за его рост и вес, ему выдавали две нормы продуктов питания и не разрешали крутить  солнце на турнике, опасаясь, что он разрушит это спортивное сооружение.   Прошло  двадцати лет после службы,  Мишка  окреп  и играючи,  один закидывал колесо от грузовика в кузов своего автомобиля. В гараже среди шоферов, никто не мог повторить этот трюк.
Он  мельком глянул на проскочивший  мимо машины километровый столб. Скоро река «Грешная», подумал он и сильнее  нажал на газ. Грешной реку назвали шофера, ездившие по этой дороге. Хотя на карте она числилась как Соболья, но этого названия никто не знал. Может потому, что здесь постоянно останавливались на ночлег эти дорожные  грешники.  Достав свои незамысловатые продуктовые припасы  и шоферскую «попутчицу» в виде пол литра водки, которая развязывала языки у этих,  на вид угрюмых мужиков.  Они, сидя у костра, вспоминали свою молодость, различные  дорожные передряги,  жаловались друг другу  на свою нелёгкую шоферскую жизнь.
Начинало темнеть,  Мишка включил  фары.  Комары,  подхваченные потоком воздуха его машины, бились в лобовое стекло,  залепляя его своими расплющенными телами. Он вспомнил про объявление, на доске приказов,   которое  прочитал перед выездом в этот рейс, о том, что в районе реки «Грешной» появился медведь подранок. И диспетчер просила водителей быть осторожней.
- Какой медведь? – подумал он.  - Деревня рядом,  да и машины идут одна за другой -
Показался мост через реку.  Мишка выключил скорость,  и грузовик плавно закатился на ровную площадку возле берега.  
Двигатель заглох,  звенящая тишина оглушила Мишку.  Комары, обрадованные,  появившемуся  неизвестно откуда телу из плоти и крови ожесточённо набросились на него.  Не обращая на них внимания, он спрыгнул с высокой подножки   автомобиля,  с хрустом потянулся, размял  уставшие  мышцы,  и пока совсем не стемнело,  пошёл вокруг машины,  внимательно осматривая  свою кормилицу.  Увидев полуспущенное заднее колесо, он остановился, для уверенности попинал его и разразился на окружающий лес, тундру и проклятую дорогу виртуозной тирадой, знакомую всем   грузчикам, шоферам и возможно Мишкиным предкам  – бурлакам.   Отведя душу, он успокоился и деловито  приступил к самой неблагодарной шоферской работе.
Нужно  заменить камеру. Для этого, надо домкратом приподнять пятнадцати  тонный  автомобиль, снять ста восьмидесяти килограммовое колесо, предварительно отвернув  специальным ключом двадцать семь гаек. Затем, перекантовав колесо три раза, вытащить пробитую камеру, и перекантовав ещё три раза,  вставить камеру и собрать колесо. Только после этого колесо можно поставить  на машину. В нормальной обстановке на всё это уходило тридцать  - сорок минут. Обстановка была нормальная  и Мишка выполнив все процедуры, присел перед колесом  пытаясь  прикрутить гайку подкачки к крану.  Быстро стемнело, и он,  чертыхаясь, на ощупь,  прикручивал гайку.
 Вдруг, позади себя,  шаги! Рука замерла на не прикрученной гайке. Образ медведя – подранка встал перед  Мишкиными глазами. Зверь подошёл ближе и, фыркая, остановился позади него. Слушая его фырканье,  сожалея об отставших где – то попутчиках он  склонил голову к колесу, выискивая обострённым слухом в далёком дорожном мире, так необходимый теперь, уверенный рокот двигателя.  Но над дорогой была   тишина, и  не было сил повернуть голову и посмотреть в глаза этой твари.   Вспомнив про жену и детей, он стал лихорадочно искать выход из этой ситуации.  Первым делом надо спрятать голову – решил он,  медведь,   прежде всего,  отгрызает голову. Мишка осторожно засунул голову в колёсный диск. Зверь подошёл ближе и тяжело сопя, стал обнюхивать непонятную фигуру из колеса и Мишки.
В животе у Мишки заурчало,  он  со злорадством предложил стоящей позади твари   –  На! Нюхай! -  И расслабился. Содержимое кишечника,  через высоко поднятый зад с урчаньем излилось  в его штаны. Рука Мишки тем временем шарила по земле, разыскивая брошенную, где то рядом монтировку.  Зверь фыркнул и подошёл ближе к Мишкиной голове.  Мишка замер, крепко сжав в руке найденную монтировку.  Зверь ещё фыркнул и ткнулся своей влажной мордой, в его оголённую руку. Обострённое  Мишкино чутьё  сквозь запах  прокисшей  сметаны,  исходящеё от его штанов, учуяло до боли знакомый деревенский  дух. Ещё не осознавая - Что это?-  Он вытащил голову из колеса и посмотрел на зверя. Дикий вопль  вырвался из его пересохших губ.  Монтировка со звоном выпала из  руки.  
Полугодовалый телёнок стоял рядом и   смотрел на Мишку своими круглыми, телячьими  глазами, внимательно слушая непонятные для него  слова,  вылетающие из Мишкиного рта. Наконец поток  выражений иссяк, ощутив в штанах свою минутную слабость, Мишка   осторожно встал, и  широко расставляя ноги,  пошёл к реке. Отставший от стада телёнок, радостно помахивая хвостом,  проводив его до берега, остановился, поджидая своего спасителя от бродившего где – то недалеко раненого медведя.  В это время вечернюю тишину нарушил далёкий рокот двигателя, так желанная недавно  помощь,  высвечивая фарами,  низкие облака  ехала к Мишке. Но Мишке было уже не до неё. Стоя по пояс в ледяной воде, он старательно смывал свою МИНУТНУЮ СЛАБОСТЬ.