…Очень длительный период в сознание власть предержащих вбивалась идея государственной тайны, это было принято, и у вас в стране могут родиться Кольты, Браунинги, Королёвы, но у них изначально нет возможности сделать свой образец самостоятельно. И это в техническом плане, хуже в юридическом – они становятся уголовными преступниками, начав изготавливать что-то сами. Представьте себе Томпсона, который сейчас на ЗИЛе начнет делать автомат...
…Талант конструктора - необъяснимая психобиологическая способность генерировать идеи, не поддающаяся управлению и произвольному воспроизводству, воплощена в небольшом числе конкретных людей. Для того, чтобы держать их под контролем, создана гигантская система дошкольного воспитания и школьного образования, научного кадрового отбора, и всё же, когда этот некто прорывается на оперативный простор и по счастливой случайности (?) получает поддержку, то какие же могучие силы надо включить, чтоб хоть как-то ликвидировать его потенциал. Цена личности, в данном случае цена конструктора, - это мирская судьба государства.
«Коллективное творчество» - успокаивающий миф для толпы и для того же Кулибина, чтобы не догадался о своей роли в истории.
Купцов А. Г. Странная история оружия. Том 1.
Бесконечные лабиринты из холодных огромных залов, разделённых короткими ветвящимися коридорами, часть из которых оканчивалась лестницами в большие комнаты с фонтанами, были наполнены живой тишиной. Фонтаны работали непрерывно, но струи равномерно пульсировали, будто кровь, и ровное эхо под огромными потолками лишь усиливало это впечатление. Полная темнота – тоже.
Он проснулся на холодном каменном ложе. Похожее на половинку раковины, оно было таким же каменным и совершенно гладким, как и узорчатый пол со стенами одной из комнат с фонтаном. Стены от пола до потолка, как и сам потолок, были с мастерским рельефом в форме ветвящихся водорослей, а также лежащих тут и там между ними полураскрытых раковин гигантских моллюсков. Даже сыроватый воздух комнаты не тронул рельеф, он казался вечным. И неудивительно: стены, пол, потолок и само каменное ложе со скамьями около стен были покрыты прозрачным гладким материалом вроде смолы, так что с камнем вода и воздух просто не соприкасались. Отсюда и отсутствие шероховатости даже в зримо шершавых местах на стенах и самом ложе.
Проснувшийся потянулся всем телом, с чувством зевнул и поднялся. Руки и ноги вскоре обрели силу, бездействие было забыто. Он пошёл напрямую к фонтану, и тут же достал оттуда несколько крупных ребристых раковин, каждая размером с его голову. На краях фонтана были как бы колышки, и каждая раковина была с силой ударена о такой колышек, в результате чего раскрывалась полностью. Когда все три раковины были так «обработаны», челюсти взалкавшего принялись за работу, и вскоре завтрак был съеден. Также из фонтана были извлечены шероховатые губки, четыре штуки, которые разделили судьбу тех раковин.
Покушав, он решил осмотреть свой дом. Всё на своих местах, никто не заходил. Пройдя по комнате с фонтаном, он спустился по спиральному спуску в коридор и вышел в один из залов. Как он и ожидал, там никого не было. Но в залах стояли каменные столы с выемками по краям, похожими на спальное ложе. Сев в одну такую выемку, пришедший осмотрел стол. Всё было покрыто прозрачным гладким материалом, как и в его жилище. На столе были симметричные вогнутости в форме звезды с десятью концами, а в центре каждой вогнутости была маленькая полусфера. Положив руку в одну такую «звезду», он увидел перед внутренним взором полную схему пещер и их состояние. Жилые помещение ему не были подробно показаны, что показывало одно. Все в данный момент спали, проснулся лишь он один. Ремонт не требовался, а это главное.
Проверил он и внешний сектор. Всё оставалось по-старому: пустыня была слишком горячей, чтобы кто-то, кроме «живых камней», мог днём пройтись по обжигающему солнцу. Он-то ни разу его, солнце, не видел, но много времени назад Бывшие Снаружи говорили, что раньше по поверхности можно было перемещаться более-менее свободно. Солнце стало давать сбои и светило с непостоянной, неровной интенсивностью, чаще крайне большой. Жара могла длиться годами, полностью высушивая всё вокруг, а потом смениться хладом любой продолжительности. Потому они все и стали строить дома-залы глубоко подальше от непостоянного буйства светила. Перенесли туда всё, от постоянно выращиваемой в холодной минеральной воде подземных рек и морей пищи до разного оборудования. Им-то проснувшийся и воспользовался. Как и фонтанами вокруг стола, ещё пять моллюсков насытили его полностью.
К слову, все раковины от пира - что дома, что тут - он выкинул в сами фонтаны, хорошенько умывшись и вымыв руки. Губки пожирают падаль, и полностью очищенные от органики раковины становятся материалом для искусства. Проснувшийся из них и делал рельефы дома, все его сородичи - тоже. Какой был рельефный узор у кого, знал лишь сам хозяин дома: с самого начала существования их народа было табу заходить по любой надобности, кроме спасения жизни, в чужой дом. Встречались они только в залах, рассчитанных для этого.
Но тут ситуация была экстраординарная: впервые за много лет проснувшийся был готов дать жизнь потомству. Это благодаря лекарствам и создавшей необходимость в них ограниченности подземных ресурсов было редким делом. Когда начинались роды, с этим медлить было нельзя. Пушистое круглое тело цвета гранита с четырьмя десятипалыми руками и ногами привычно легло на родильный стол с водными желобками и холодным бассейном внизу. Боли не было, просто грудь с влажным хрустом раскрылась на несколько мясистых лепестков, и из «бутона» легко показалась маленькая копия родителя. Едва он вылез, лепестки немедлленно закрылись и начали склеиваться между собой. Сам родитель быстро помылся в фонтане и пошёл смотреть на своё дитя.
Отряхнувшись от остатков плёнки, в которой шёл рост и развитие последние пол-года, покрытый густым мехом потомок немедленно встал на ноги и стал неторопливо ходить вокруг родителя и подошёл к воде.
Не замедлив утолить первую в жизни жажду, он снова осмотрелся. Вдруг он «выстрелил» всеми руками, опираясь на расставленные ноги, как экзотический стол - на расставленные ножки. Вскоре в его пальцах оказалась большая губка, и он тут же начал есть её с аппетитом, достойным существ покрупнее. Все три челюсти раскрывались и закрывались, как хищный цветок, но на всей внутренней поверхности «лепестков» были зубы-пилы. Родитель встал и понёс наевшегося впервые в жизни потомка к нишам около ближайшей стены. Ничего в его движениях не выдавало то, что он только что родил. Плюс, он подкрепился ещё несколькими раковинами, энергии-то ушло на вынашивание и роды немало! Положив в нишу своего ребёнка, он нажал на углубление, аналогичное таковому на столе, отчего последняя чуть загудела. Ребёнок пару раз дёрнулся, но потом успокоился и через некоторое время лежал спокойно.
Вскоре он встал, потянулся и сказал скрипучим из-за первого использования пустотелых вибрирующих органов для речи: «Спасибо, родитель, что создал меня. Теперь я знаю всё, что знает наш великий Народ Спящих. Пойдём делать мне дом!». Зрение, всё основанное на инфразвуке, позволяло им обоим постоянно видеть в полной темноте.
Они оба достали из ближайшего фонтана побольше много раковин, чтоб надолго хватило инструменты из общего склада для ремонта и изготовления таких вот жилищ. В скале был сделан ещё один дом со спиральным спуском в коридор, идущий в общие залы. Работа эта заняла двое суток, но по её окончанию дом для потомка был в черновом варианте готов. Фонтан, на манер остальных сообщающийся с подземными реками и морями сделали с собой тщательностью, и из общего зала оба принесли все нужные живые организмы для расплода. Лекарственные грибы, очень липкие при долгом выдерживании на воздухе и вырабатывающие обеззараживающие антибиотики на все случаи жизни. Узоров-рельефов на стенах не было, по обычаю потомок должен был сделать их сам.
Инструменты для всех случаев жизни и универсальный станок для изготовления новых родитель делал на пару с потомком. Через несколько суток все они были готовы.
Собственно, на этом забота о потомстве у Народа Спящих завершалась навсегда. Жильё сделал, обучил с помощью приборов, едой обеспечил, и всё. Живи дальше сам, встречаться в общих зала на общих основаниях. Биологическая инженерия и крайне суровые условия на их родной планете сделала это возможным, чтобы потомок сразу после рождения становился дееспособен для жизни. А цивилизация, постоянно живущая под землёй из-за ставшего переменным светила, оно же Полярная Звезда, не зря звалась Народом Спящих. Родитель и потомок немедленно поужинали и легли спать в своих домах, снова на многие годы.
Нескоро он создаст ещё потомка, нескоро. Этот третий, благо бесполое размножение, свойственное всем правильным существам, не требовало общества кого-то другого для этого, и, тем более, не создавало риска свойственного всему ущербному вырождения. Правда, вскоре придётся расширять сам город, чтобы его хватило на следующих потомков. Ничего, справимся!
