Глава 31. Продолжение рассказа Ивана.
Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.
Очнулся я уже в кишлаке. Рядом со мной хлопотала какая-то пожилая женщина.
От потери крови и ушиба головы и позвоночника пока меня тащили я часто терял сознание. Очнулся ненадолго в каком-то помещении на кровати на соломенном тюфяке без постельных принадлежностей. Раны на руке, боку и на ноге были перевязаны. Я попытался вспомнить, как я здесь оказался, но ничего не приходило в голову. Последнее, что запомнил, это был момент, когда я пытался посадить вертолет на маленькую площадку в ущелье для высадки бойцов. Потом был взрыв и провал в памяти. Еще возникла картинка, как ко мне подошли два душмана с автоматами и ощущение предчувствия скорой смерти. Но этого не случилось! Я остался жив!! Это было настоящее чудо! Волна радости охватила меня.
-Вот так, Олеся, твой подарок, мой оберег, первый раз спас мне жизнь. Спасибо тебе.
Олеся сидела, как и все и с замиранием слушала рассказ Ивана.
-Потом снова потом был провал памяти.
Мне позже говорили, что я в таком состоянии находился около недели. За мной ухаживала пожилая женщина Гульнара. Во всяком случае, так ее звал хозяин дома Рахман. Кроме них в доме была еще женщина лет тридцати Азиза, их дочь. Она сильно хромала, было похоже, что это у нее дефект еще с детства, одна нога была короче другой. Вначале она ко мне просто не подходила. Все общение у меня с этой семьей было на уровне жестов, да и то только с Гульнарой. Благодаря ее заботам раны мои быстро затянулись, а вот ушиб головы и позвоночника давал все еще о себе знать. Из-за удара головой наступила частичная потеря памяти, а удар спиной привел почти к полной моей обездвиженности. Я едва мог шевелить руками, а ног я не чувствовал совсем, не мог даже сам повернуться на постели. Гульнара с помощью Рахмана иногда переворачивали меня, чтобы избежать пролежней. Тогда я не понимал, почему они заботятся обо мне, лечат и выхаживают меня. Только намного позже я узнал, что делали они не из простой человеческой гуманности. За меня они хотели получить большой выкуп. Случаи такие в то время были. Плененных офицеров иногда удавалось выкупить. Деньги на это собирали родственники, иногда к этому подключилось и Министерство Обороны.
Так или иначе, заботы Гульнары начинали сказываться. Постепенно отошли полностью руки, и начал чувствовать уже и ноги. В таком состоянии я находился около полугода. Выздоровление произошло внезапно. Утром я проснулся и почувствовал, что могу шевелить ногами. Попытался согнуть левую ногу в колене - она согнулась. Попытался правую - она тоже согнулась. Шевелились и ступни. На радостях я даже попытался встать, но не тут-то было. За полгода мышцы ослабели настолько, что не было сил двигать ногами. Самостоятельно сесть на постели я смог только через неделю. Я упорно тренировал мышцы до изнеможения. И это стало давать о себе знать. Еще через неделю я смог уже встать. Но учиться ходить мне приходилось заново.
Еще через месяц я физически был почти здоров. А вот с головой был непорядок. Удар головой привел к амнезии. Я ничего не мог вспомнить, где я родился, где учился, кто мои родители. Ночами как в фильме приходили картинки прошлой жизни. Был ли я женат, я не помню. След от кольца на безымянном пальце правой руки долго еще оставался. Золотое кольцо, очевидно отобрали душманы. Значит был я женат, но кто она и где она - вспомнить я не мог.
При этом Иван виновато посмотрел на Наташу. Та опустила голову вниз, стараясь не смотреть в глаза Ивану. Оба они чувствовали словно вину друг перед другом. А Иван продолжил свой рассказ.
- В это время я стал изучать их язык. Это наречие пушту, на нем говорят большая часть населения Афганистана. Вначале все шло на чисто бытовом уровне. Объяснялись на уровне жестов, потом появились наиболее распространенные слова. Постепенно их количество начало увеличиваться. Объясняться со всеми домашними я уже смог довольно неплохо через полгода. А тут мне на помощь пришла Азиза. У нее сохранились школьные учебники. По специальности она была учительница младших классов.
Несмотря на постоянные головные боли, я оказался способным учеником. За год занятий с Азизой освоил школьную программу начальных классов и уже почти совсем свободно разговаривал на их языке. Даже начал читать детские книжечки.
Физически я окреп, раны мои совсем зажили, только головные боли и провалы в памяти еще давали о себе знать. Мне стало неудобно есть даром чужой хлеб, и стал помогать хозяевам по дому и на огороде. Не могу сказать, что они плохо ко мне относились. Кормили меня наравне с остальными членами семьи, но и в свои дела старались не привлекать. Как я понимал, берегли меня они для возможного будущего выкупа. Делал ли что-то для этого Рахман или нет, я не был в курсе дела. Как ни хорошо они ко мне ни относились, мое положение можно было охарактеризовать русской поговоркой: “Сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит». Вот так и я все время искал возможность вырваться и попасть к своим. Но я понятия не имел, где именно я нахожусь и где сейчас были наши. Никаких карт в доме не было, а спрашивать было опасно.
Вот так проходили месяц за месяцем, год за годом и ничего не менялось, и мое здоровье тоже. Память о прошлом не возвращалась.
А когда наступила весна 1988 года, Рахман вернулся откуда-то из города и радостно сообщил, что русские уходят, Россия выводит свои войска из Афганистана. Если для них это было радостное сообщение, то я совсем приуныл. Исчезала даже призрачная возможность вернуться на Родину.
С уходом наших войск в Афганистан стали проникать американцы.
Дошло дело и до нашего кишлака. Как-то в кишлаке появился американский патруль. Втроем они обходили дома под видом поиска талибов-террористов. На ломаном языке пушту задавали вопросы членам семьи. Те плохо понимали их. Пришлось мне вмешаться. Я переводил их вопросы к ним и их ответы на английский. Вот ту-то мне и пригодились знания английского языка, приобретенные в Самарканде. Американцы удивились моему знанию английского и только тогда внимательнее присмотрелись ко мне. Дело в том, что я за эти годы тоже стал похож на афганца. Кожа моя под длительным пребыванием на солнце потемнела, я отпустил усы и бороду. Хотя они стали совсем седыми, все же они выдавали во мне европейца. Американцы были крайне удивлены, узнав, что я русский.
И они увели меня с собой. Некоторое время я работал у них переводчиком, пока они проводили зачистку кишлаков. Затем меня забрали с собой в офис. Несколько месяцев я работал с ними. А когда пришло время им возвращаться в Штаты, они предложили мне уехать с ними. Все мои документы еще тогда изъяли душманы на месте крушения вертолета. У меня не было ничего. Официально я был никто. Они помогли мне получить американское гражданство и новое имя.
Так что, папа, мама, жена и сын, сейчас перед вами не Иван Иванов, а американский гражданин Джон Крайт.
Работы для меня у них не нашлось. Долгое время я работал на разных подсобных работах, был грузчиком в порту, судомойщиком, строителем. А когда приобрел машину, стал работать таксистом. Это продолжалось до тех пор, пока не попался пассажир, попросивший меня отвезти его в частный авиаклуб, где обучали летать на легкомоторных самолетах и вертолетах. Как только я это все увидел, в голове у меня наступило какое-то просветление, и я вспомнил свою молодость и о том, что я летчик и умею летать. И я душой прикипел к этому клубу. Бросил я работать таксистом, начал работать авиамехаником. Вспомнилось все, что я учил когда-то. Хозяин обратил на меня внимание, и у нас состоялся серьезный разговор. Он удивился, почему я до сих пор не рассказал ему, что умею летать, и что даже работал инструктором в аэроклубе. И в тот же день он усадил меня на учебный самолет, и мы поднялись в воздух. До сих пор не могу забыть тот восторг и восхищение от возвращения в небо. Полетав на этом самолете, сели в вертолет. Он проверил мои навыки вождения вертолета. Нужно отметить, что, работая авиамехаником, я досконально изучил вертолет. А техника пилотирования у меня осталась с прежних времен. Хозяин остался доволен мной и тут же перевел меня из механиков в инструктора. А их в клубе очень не хватало. И началась у меня совсем другая жизнь. Работы было много и доходы мои росли. Вскоре я не только хорошо оделся, но и с помощью ипотеки приобрел приличное жилье в пригороде Бостона. Это небольшой красивый домик в уютном районе. Обустроил я его по своему вкусу, но находился в нем я лишь по ночам. Остальное время, включая выходные, я был занят на работе.
Хозяину я предложил включить в перечень услуг клуба частные индивидуальные перевозки. Например, семья или парочка хотят провести уикенд на природе или в каком-нибудь экзотическом месте. За рулем время терять не хотят, а воспользоваться воздушным транспортом согласны.
Он согласился и дело у нас пошло. Этот участок работы он поручил мне. И это стало приносить хорошую прибыль клубу. Чаще всего эти заказы я выполнял сам, но постепенно у меня появился помощник, молодой летчик из обученных мной же. У меня стало больше времени, что позволило мне брать больше учеников.
Вскоре хозяин предложил мне стать совладельцем этого центра. А после его гибели в авиакатастрофе я стал его единоличным владельцем. Так что я сейчас далеко не бедный житель Америки, даже по их меркам.
Все у меня шло хорошо, даже слишком. Меня даже это пугало. Я привык, что в жизни слишком долго белых полос не бывает. Но все-таки одно меня постоянно тревожило: годы шли, а семейная жизнь у меня не сложилась. Я по-прежнему оставался одинок. И в своем уютном благоустроенном домике я оставался один. По ночам иногда всплывали картины прошлой жизни. Была рядом любимая женщина, но кто она - вспомнить не мог никак. Помнил еще по афганским временам, что был след на пальце от обручального кольца. Значит я был женат, но кто она - вспомнить никак не удавалось.
Вы вправе задать мне вопросы: тянул. ли меня на Родину? Почему я не предпринимал никаких попыток вернуться? Отвечу откровенно: тянуло. Но я не помнил до конца кто я. Знал, что я русский, но по документам был американцем. Я должен был свыкнутся с этим. А на первых парах мне было не до этого, нужно было просто выживать. А когда уже стал на ноги, были другие дела и заботы. Но тоска по Родине меня не покидала. А когда в Бостоне проходил фестиваль русских фильмов молодых режиссеров в клубе русской диаспоры, я не выдержал и специально все выходные посвятил этой поездке. За два дня я пересмотрел десяток русских фильмов. И будто снова очутился в России. И такая тоска меня одолела! А когда в одном из фильмов я увидел и узнал Олесю, прочитал фамилию Ершова, все во мне перевернулось. И я сразу вспомнил все: и Муром, и родителей, и Олесю, Александра и, конечно, Наташу. Но именно Олеся послужила толчком для восстановления памяти. И тут же мне сразу вспомнился мой талисман, который она мне подарила перед моей поездкой в Афганистан. Может именно она и ее талисман привели сейчас меня домой. Кстати, он и теперь со мной.
Иван вытащил из-под футболки цепочку с талисманом, и все начали с интересом рассматривать его.
-Странно, - сказал Александр, - на серебро это совсем не
