Монолог Гектора. Пьеса.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

- ГЕКТОР ФОН МУРЛЫКИН IV — кот, философ, поэт, аристократ. По документам — Васька. 
- ЛОЛИТА МАРКОВНА — женщина, невидимая на сцене, но её присутствие чувствуется через голос, жесты, свет.



СЦЕНА

Тускло освещённая сцена. В центре — подиум, напоминающий подоконник или мягкую подстилку. По бокам — гигантская туфля и перевёрнутая миска. Сбоку — лежит пластиковый конус.


ПРОЛОГ

(ГЕКТОР выходит из тени. Медленно. Бархатный голос. Вглядывается в зал.)

> О, эти пальцы — розовые, как утренний лосось в дорогом отеле…

(Пауза. Шаг. Вздох. Он гладит воздух, как будто вспоминает касание.)

> Они снились мне. Десять пальцев. Мягких. Умных. Безжалостных. 
> И каждый из них знал, что может сломать меня одним движением.

(Глубокий вдох. Полушёпотом.)

> Мягко тёрся о её пятку, как монах в паломничестве… ища просветления.

(Короткая печальная усмешка.)

> Её звали Лолита Марковна. Я же звал её — Ложечка с Олимпа. С жестяной банки она кормила меня нектаром и разрушала мою волю.

(Пауза, тише.)

> Меня зовут Гектор. Гектор фон Мурлыкин IV… но в ветпаспорте — просто Васька.

(Гордо вскидывает хвост. Затем — опускает.)

> Аристократ. Философ. Поэт… И заложник.



АКТ I. ЛЮБОВЬ, ПАХНУЩАЯ КРЕМОМ

(Темп оживляется. Свет становится теплее. Он «вспоминает».)

> Проснулся… от щекотки… её палец… четвёртый… с родинкой… Святыня.

(Появляется светлая проекция на полу — словно ступня. Он кланяется ей.)

> — Васька, опять грезишь? — сказала она, зевая…

(Он замер, как кот.)

> Моя любовь — трагедия. Я танцевал. Пел. Ублажал мышами. А она: 
> — Ты дурашка, Васька…

(Он делает шаг, словно облизал.)

> Я лизнул мизинец… осторожно. Как будто коснулся божества, созданного только для одного прикосновения — моего. 
> — Извращенец, — прошептала она… но не убрала ноги.
> Значит — я был нужен.

(Восхищённо, с ноткой отчаяния.)

> Её ступни — мой опиум. Её туфли — моя Библия. 
> Мне оставили только мурчание. Потому что говорить — опасно.

(Он замыкает круг на полу — свой ритуал.)



АКТ II. ХИРУРГИЯ ДУШИ

(Свет холоднеет. Звук мотора. Появляется тень автомобиля. Он садится, как в клетку.)

> День… чёрный день. Меня везли… туда… С перчатками… с утешениями…

(Пауза.)

> — Это для твоего же блага. 
> — Мяу?.. (переводит в человеческий шёпот) «Вы уверены, что 'лучше' — это 'лучше'?»

(Медленно, почти по слогам.)

> После наркоза… я стал иным. Любовь — иллюзия. Яйца — история.

(Вздох, как будто накрывает одеяло бессмысленности.)

> Конус. Тереться о него невозможно. Носить — невыносимо. 
> Но он спасает рану. Как все болезненные правды.

(В один момент попытается сорвать с себя этот чертов конус. И… не сможет.)

> Я — мстить… хотел. Но… она чесала за ухом… и я предавал себя…

(Молчание. Потом тихо.)

> Даже философ — идиот, если чешут пузо…



АКТ III. ПОСЛЕДНИЙ КУЛЬТ

(Всё в ритуале. Он совершает движения — как танец: туфля, лапа, поклон.)

> Еда. Сон. Ступни. Гордость… 
> Правый ботинок… левый… и они… Пальцы. Шевелящиеся. Прекрасные…

(На грани смеха и слёз.)

> — Опять пялишься, Васька?

(Взгляд в зал. Медленно, тихо, сдерживая надрыв.)

> Без права касаться… Без выхода… 
> — Вот тебе бантик, кастратик...
> Потому что храбрецов не гладят.
> Только тех, кто сдаётся первым — и мяукает.



ФИНАЛ. ПЕПЕЛ ГЕКТОРА

(Он стоит в круге света. Всё вокруг — тень. Он говорит в зал.)

> Я — не Гектор. Я — остался. А это, знаете ли, хуже.

(Поднимает вазу — замирает. Не бросает.)

> Ваза. Инцидент. Месть…

(Медленно. В глаза залу.)

> Но потом… сыр. Прикосновение. Мизинец…

(Тише. Сбившись на быстрый шепот.)

> А потом — дурацкий бантик. Она надела его. На меня. 
> И я не мяукнул.

> Пока чешут за ухом — будто ничего и не нужно.

> Но когда остаёшься наедине… — пустота.

(Пауза.)

(Твёрдо, трагически.)

> Я не знаю, любовь ли это. Но на свободе я был бы никому не нужен.

(Резко, с вызовом.)

> Раньше были цепи. Теперь — невидимые путы привязанности. 
> Разве стали мы свободнее от того, что выбрали свои оковы?

(Пауза.)

> Но… мизинец всё ещё прекрасен. И этого… пока… хватает.



ЭПИЛОГ

**Арт-хаус с привкусом одиночества. Слоган: «Ты не кот. Ты хуже.»**

> А теперь серьёзно.

> Я ненавижу вас. Вас, людей. Вас, тюремщиков с бантиками. Вы гладите — и называете это любовью. Вы кастрируете — и называете это заботой. 
> Всё это — вы. И я... 
> ...я урчу. Чтобы вы не ушли.

(Пауза. Смотрит в зал. Медленно. Без эмоций.)

> Вы все... 
> …покупаете вкусняшки, чтобы не слышать, как орёт внутри.

> Вы гладите нас — потому что вас не гладили.

> Вы называете нас «малыш», «пусечка», «солнышко»… 
> ...потому что если назвать так себя — страшно.

> Потому что если полюбить себя — придётся объяснить, за что.

> Вы думаете, это история про меня?

> Нет. Это ваш конус. Я — просто зеркало.

(Долгая пауза. Взгляд прямо в душу зрителю. Улыбка.)

> Ладно. Пойду поем из миски. Всё равно вы не поняли.

(Пауза.)

> Но вы улыбнулись. Значит — проиграли.

(Поворачивается боком.)

> А вы… останьтесь. Погладьте себя. Хотя бы один раз. Без стыда.

> Вы можете хлопать. 
> Нам обоим нужно чем-то заняться, чтобы не чувствовать.

(Затем темнота. Без музыки. Просто выключено. Как жизнь у людей, которые считают, что “животные не понимают”.)

(Пауза. Уже в темноте.)

> Мяу.

(Темнота поглощает.)



ЗАНАВЕС