95
В воскресенье мы с Колькой ходили смотреть, есть ли на Ипути придуха или нет. В начале весны бобовцы часто говорили о ней. Не удивительно, что нам захотелось увидеть речку, по которой соскучились за долгую метельную зиму. Я маленький, а друг ещё меньше, всего до подбородка мне. Мы понимали: от замора зависел клёв не только пескариков да уклеек, но и больших рыб.
До Ипути от Ровков недалеко. Остановились у самой кручи под высоченным вязом. Её склон опутан прошлогодней травой. Идти дальше, разрушая почву, круче мешали корни вяза. В песчаном склоне кое-где зияли отверстия - гнёзда гранков, береговых ласточек. Это всё было знакомо, а добродушной, смирной речушки нашей я не узнал. Впереди расстилалось море. Вроде ни краю, ни конца у него. Близко от вяза плескались волны.
Пасмурный день не помешал рассмотреть, что придухи не было. Сколько ни вглядывались, ни единой рыбины, плывущей кверху брюхом, не заметили. Может, зимние рыбаки делали во льду пельки, избавив Ипуть от придухи. Даже один удильщик мог заготовить для себя несколько лунок. Возможно, проруби делали специально, чтоб обеспечить воду и рыбу кислородом.
По реке плыли громоздкие льдины, напоминающие плоты. Одна за другой, во всю ширину, не сталкиваясь, не суетясь. В их спокойствии ощущалось нечто от той, привычной нам, Ипути, тишину над которой мог нарушить разве что случайный праник женщины, стирающей возле травянистого берега бельё. Я наблюдал ледоход в первый раз, Колька - и подавно. Поняли, на сколько речка после зимовки отличается от самой себя. Отсутствие замора сулило нам рыболовную удачу летом. Довольные, продрогшие слегка, мы возвратились домой.
