«Любовная романтика» 3-й тур 4-я группа 2-й поединок

Сегодня, одновременно выставляю два поединка в этой группе. Кто зашёл на этот поединок, зайдите сразу на 1-й и проголосуйте за оба поединка.
Тема: Рассказы могут быть: что-то вроде мелодрамы, где любовь, любовь, можно с элементами мистики или фантастики. Можно с элементами эротики, но не порнографии.

Объём:
Верхний предел – 20000 знаков с пробелами
Нижний предел – 5000 знаков без пробела

Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтено.

Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны

Оценивать рассказы следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига, концовка. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2,   2:1,   1:2, 2:0,   0:2   1:1,   1:0,   0:1,   0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.

ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИ ДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!

Итак, в этом поединке встречаются рассказы «Мусор вывозят в 6.00 и 18.30» и «Мушкетеры и актрисы».


Мусор вывозят в 6.00 и 18.30

Илья Мухин, в коридоре запнулся о забытый домработницей пакет с мусором.
- Твою мать!
Зашипел он от бешенства и с силой ударил по пакету носком дорогого замшевого ботинка. Пакет  лопнул и его нелицеприятное содержимое, разлетелось по розовому мрамору, которым был выложен коридор.
- Уволю сволочь, завтра же и уволю!
Илья набросил на плечи плащ и, замкнув замок квартиры, направился к лифту.
- Доброе утро, господин Мухин.
Седоволосая консьержка вышла из своей комнатки под лестницей и распахнула перед Ильей дверь подъезда.
В свое время она служила в КГБ, чем, по мнению всего подъезда, продолжала гордиться и по сей день.
- Мария Эммануиловна,
Мухин вложил ей в руку десятидолларовую купюру.
- Я прошу вас, подыщите мне, пожалуйста, приличную женщину для уборки квартиры. С завтрашнего дня, мою домработницу в дом не впускать. Она уволена.
- Хорошо, господин Мухин, я все поняла.
Женщина вытянулась и даже попыталась прищелкнуть пятками, но в мягких, домашних тапочках щелчок не удался.
Мухин вышел во двор, со всех сторон огороженный высоким забором и направился к своей машине.
Ярко освещенный шлагбаум приподнялся и машина, выпустив облако белого пара, плавно выехала на улицу. Илья прикурил и опустил боковое стекло. Все как обычно. Точно также было вчера, сегодня и также, наверное, будет и завтра.

При выезде на Ленинский проспект, Илья попал в пробку. Очередной вождь ехал по правительственной трассе встречать очередного высокого гостя. Машины  спереди и сзади Ильи,  покорно глушили моторы: минимум с полчаса придется проторчать. Мухин грязно выругался и толчком пальцев отшвырнул окурок далеко в сторону.
- Вот же дрянь какая!
Громкий женский голос заставил его осмотреться по сторонам.
- Швыряет свои сраные бычки, куда ни попадя. Тоже мне, новый, блин, русский, чуть в глаз не попал! Напокупали  иномарок и думают, что ближе к Богу стали, никого кроме себя и не видят!
Илья присмотрелся сквозь утренний, зимний полумрак и только сейчас заметил, как возле темно-зеленых, мусорных бачков с трафаретной ярко-белой надписью: "Вывоз мусора в 6.00 и 18.30" копошатся несколько оборванных, закутанных в какое-то старье, человек.
Мусорные баки стояли возле высокого, аккуратного, ухоженного дома, относящегося к ведомству УПДК и населенному, в основном, иностранцами, работниками многочисленных посольств.
«Ну, вот и сюда бомжи добрались: не крысы, так люди».
Равнодушно подумал Мухин,  и уже было хотел прикрыть боковое стекло, как вдруг женщина все еще негодующая по поводу неловко брошенного окурка вышла под блеклый свет фонаря и, глядя в лицо Илье, отчего-то улыбнулась, несмело и чуть заметно.
В одной руке она держала  пестрый пакет набитый неизвестно чем, а другой,  в варежке  с дырками на пальцах она показала Мухину неприличный жест и тут же, прыснув от смеха, вновь шагнула в тень, ближе к своим товарищам.
- Ты когда-нибудь, доиграешься, Нитка!
Услышал Илья хриплый прокуренный голос одного из мужиков, обращенный к женщине.
- Выйдет из машины, завалит и как ни в чем небывало уедет. И не хрена ему за это не будет. У него все адвокаты давно уже, небось, прикормлены. Пойдем от греха подальше, нам еще на вокзал надо успеть, к раздаче горячего.
Темно-серыми тенями они мелькнули мимо охранника, сидящего в застекленной будочке и растворились где-то за углом дома.
Уже давно растаяли тени ушедших неизвестно куда бомжей и утренние, чуть сиреневые сумерки лениво растворились в серости зимнего московского дня, а у Мухина перед глазами все еще стояла та самая, легкая и несмелая улыбка, на мгновенье, словно осветившая  лицо этой молодой еще женщины.
«Глаза. Какие же у нее были глаза?»
Мухин отчаянно пытался вспомнить их цвет, но отчего-то именно эта деталь ее лица, ставшей вдруг для него столь важной и неразрешимой дилеммой, мучила и не давала ему покоя.
Одно он знал наверняка: подобной улыбки, подобного выражения лица он не видел никогда.
Нетерпеливый сигнал задней машины выдернул Илью из какого-то ступора и он, действуя скорее по привычке, чем подчиняясь разуму, вывернул на проспект и машина его, каплевидное, черное сосредоточение сотен лошадиных сил, влилась в шумный и равнодушный поток.

- Ирина Сергеевна.
Спросил Илья свою длинноногую, светловолосую, готовую исполнить и, исполняющую любые прихоти хозяина кабинета, секретаршу.
- Как думаешь, какое женское имя может скрываться под прозвищем Нитка?
- Нитка?
Переспросила она недоуменно и сосредоточенно наморщила свой гладкий лобик.
- Ну,- проговорила она неуверенно.
- Может быть Нина, или ли допустим Татьяна....Но вполне может быть, что прозвище родилось и от фамилии. Например, Ниткова, или еще как. А вам, Илья Петрович, зачем это?
- Ладно, Ирина, ступай.
Илья махнул ей рукой и включил компьютер.
- Да, кстати, - Остановил он ее на пороге. - Созвонись с каким-нибудь приличным борделем и забронируй девочку, часов на восемь вечера.
- А я вас уже не устраиваю как девочка, Илья Петрович?
Лицо секретарши побелело от обиды и ревности.
- Вы свободны, Ирина Сергеевна. Ваша настойчивость становится утомительна.
Секретарша резко повернулась и метнулась к двери. Если Мухин переходил с подчиненным на холодное, вежливое «Вы», обычно уже к вечеру в штате фирмы открывалось одно вакантное место.
Высокая, дубовая дверь кабинета чуть слышно закрылась и Мухин, откинувшись в кресле, удовлетворенно проговорил, ослабляя узел галстука:
- Нина. Непременно Нина. И никак иначе!

На цветном Бульваре, что напротив известного цирка, в ряд выстроились старинные особнячки. До семнадцатого года во многих из них располагались дома терпимости, они и сейчас располагались там же, правда, скрываясь под серьезными различными вывесками с мудреными, звучными названиями и сокращениями. Клиентура у них была тоже очень серьезная - солидные банкиры, предприниматели, известные политики.
Колокольчик звякнул и на пороге роскошно обставленного холла, появилась молодая, профессионально улыбающаяся женщина.
- Добрый вечер господин Мухин. - Ее поставленный голос звучал очень убедительно и доверительно. - Я рада, что вы решили посетить наше заведение и...
- Решил и тут же передумал.
Прервал ее Илья и, положив на край журнального столика, сотенную купюру  зелено-серого цвета, прошел мимо опешившей красавицы к двери.

Домой он вернулся уже ближе к ночи, прошел, улыбаясь мимо бдительно-бодрствующей консьержки и позабыв про лифт, поднялся к себе на четвертый этаж пешком.
Мария Эммануиловна проводив взглядом его угловатую фигуру, поспешила к себе под лестницу: подобные изменения в поведении  жильцов она имела привычку заносить в свою книжечку - так, на всякий случай, по привычке.

Утро и весь последующий за ним день Мухин провел в поисках Нины.
Его машину можно было видеть вблизи всех мусорных баков Юго-Западного района.
А ближе к вечеру, он поехал на площадь трех вокзалов, где как он узнал, иногда раздают горячую бесплатную пищу для бродяг и беспризорных детей.
Нину он узнал сразу же, как только увидел ее на гранитных ступенях Ярославского вокзала в окружении десятка таких же, как и она бродяг - грязных и оборванных людей, с жадностью хлебавших что-то из одноразовых пластмассовых тарелок.
Легкий снежок, бесшумный и мелкий,  сглаживал всю нелепость ее одеяния: рваную мужскую куртку на гусином пере, именуемую иногда пуховиком, туго подпоясанную кожаным, солдатским ремнем и немыслимого вида фиолетовый берет с огромной, сияющей фальшивым блеском, брошью.
Илья подошел к ней и молча, крепко взяв ее за руку, чуть выше локтя, повел вниз по ступеням к своей машине.
- Ты что, козел, себе позволяешь? - Нарочито громко закричала Нина. - Я тебе что, девка  подзаборная, что ты вот так, запросто, можешь меня хватать?
От здания вокзала, к ним, солидно и неспешно, направился лейтенант милиции, собирающий с сомнительных вокзальных завсегдатаев: проституток, торгашей и мелких воришек, небольшую, но постоянную и верную мзду.
Но, оценив профессиональным взглядом дорогой и изысканный гардероб Мухина, резко развернулся и поспешил скрыться от греха подальше за колоннадой вокзала.
Даже сквозь рукав пуховика, Мухин чувствовал, что женщину бьет сильная дрожь.
«Наверное она основательно продрогла?»
Умиленно подумал он и постарался поскорее усадить ее в теплый салон своей машины.
Но не успели они отъехать от вокзала, как сразу же запотели все стекла и Илья, особо даже не принюхиваясь, понял, что Нина дрожит не столько от холода, сколько от  самого обыкновенного и банального похмелья.
- Ничего, Ниночка, - шептал Илья по дороге домой. - Я тебя вылечу, вот увидишь, вылечу.

Услужливая Мария Эммануиловна, помогла Илье довести до лифта разоспавшуюся в тепле автомашины Нину и даже на полном серьезе пожелала им спокойной ночи.
В квартире Мухин первым делом набрал полную ванну воды, от души плеснув туда пены и заботливо раздев слабо сопротивляющуюся женщину, усадил Нину в это горячее, пахнущее хвоей и апельсином пенное облако.
Надев на ладонь рукавицу из мочалки, он тщательно вымыл ее столь родное и столь незнакомое тело. Когда струи душа обмыли с Нины последние остатки мыла, оказалась, что она совсем еще молодая женщина, практически девушка, с высокой шеей, маленькими розовыми ушками и слегка тяжеловатой для ее точеной фигурки, грудью.
Илья перенес ее, покорно и доверчиво обнявшую его за шею, на кровать и с огромным сожалением накрыл тонкой, шелковой простынею темно-синего цвета.
Но и под шелком он видел каждый изгиб ее тела, упругий впалый живот с раковинкой пупка и тонкие, длинные руки, бессильно