Сегодня она снова ждала Его, своего Грея. Просто сидела на большом камне, который то и дело пытались лизнуть беззаботные ленивые волны, смотрела на огромную красоту бесконечного вечернего моря и ждала… Чайки твердили ей: «Жди…, жди…, жди!» Ветер ласкал её обнажённые руки и плечи и нашептывал: «Не спешшшииии…, ожжжидааай…» Море успокаивало: «Надееейся…, дожжждёшся!» Вода становилась тёмно-синей, почти фиолетовой с причудливыми красными бликами от солнечных закатных лучей. В какие-то мгновения ей казалось, что это вовсе не солнце вырисовывает красные узоры на морской глади, а появляются те самые алые паруса её Грея. В этот момент где-то внутри у самого сердца возникал непонятный холодок, замирало дыхание. Она щурила глаза и всматривалась в световую игру солнца и моря ещё более пристально. А чайки всё кричали и кричали ей: «Жди! Жди!»
И она ждала… В её сознании уже был сформирован чёткий образ будущих событий. И основывался он не на собственном опыте, а на увиденном в фильмах, на прочитанном в книгах, и она была совершенно уверена в том, что именно так и случится с ней рано или поздно. Разочарования и обиды пока её душу не посещали, им там не было места, поскольку душа была наполнена доверху ожиданием.
Объект её ожиданий пока даже не догадывался, что Он уже тесно общается с ней в её воображаемом мире, что Он уже принадлежит ей и только ей. Он ещё где-то живёт в своей реальности совсем далеко от этого чудного морского заката, от этих ободряющих криков чаек и нашёптываний волн.
Но однажды они встретились! Нет, он не шёл под алыми парусами навстречу закату к ней по серебристой глади воды. Он просто молча сел рядом с ней на камень, и они вместе любовались вечерним морем…
Затем она снова ждала Его… Это ожидание было несколько иным. Оно до верху было наполнено заботой, надеждой, тревогой за Него, желанием всё успеть к его приходу, чтобы ему было спокойно, комфортно, сытно, вкусно, надёжно, удобно... Она ждала Его с работы, с утренней пробежки, с рыбалки, со встречи с Его друзьями… В это ожидание часто вонзались стрелы ревности, его придавливало грузом обязательств и ответственности. Оно пронизывалось обидой и одиночеством, опутывалось тревогой и лихорадочным напряжением, мучительным беспокойством и гнетущей неясностью… Но потом с Его приходом снова возвращалась реальность и счастье сладкое, доброе, волнующее и спокойное одновременно наполняло её нежностью и любовью. Действительность снова возвращалась в привычный, обыденный и такой тёплый и ласковый мир, что её душе становилось так хорошо, будто она находилась в лилейных объятиях нежных ангельских белых шелков, будто никогда нестерпимое ожидание и не обдавало её огненным жаром щемящих тревог.
Так они и жили много-много дней, месяцев, лет… Она ждала, тревожилась, а потом наслаждалась Его возвращением. Но однажды Он не вернулся. То её ожидание было особенным. Оно было густо замешано на безнадёжном молчании телефона, окрашено чёрными красками напряжённого волнения, было пронизано лихорадочным предчувствием беды и нестерпимой тупой болью обиды. Это ожидание было слишком жестоким, но реальность еще более беспощадной. Утром она получила смс-сообщение: «Прости. Я полюбил другую. Мы с тобой разводимся.» …У неё не было сил ждать даже конца света, ибо это и был конец её мира. Больше никаких ожиданий! Больше никаких надежд! Всё то, чем она дышала, чем она жила, закончилось… Чудовищная действительность запретила ей мечтать и ждать. Её мир скукожился до пустой маленькой комнаты и пронзительно орущей от боли тишины…
Её будущее туманно и неизвестно. Ждать чего-либо в следующую минуту, завтра или послезавтра, значит погрузить себя в обстановку придуманной действительности. Сбудется, не сбудется? Сбылось! Но ведь сбывалось и в прошлом. Она была счастлива. Но ожидания разрушительны сами по себе. Она получала немного счастья, которое утонуло в море боли… А для того, чтобы не уйти ко дну, ей нужно было уметь плавать, а не погружаться вместе со своими несбывшимися ожиданиями туда, где дышать невозможно…
