Советская пропаганда всегда затемняла одни личности и возвеличивала другие, удобные для неё с идеологической точки зрения. Так генерала Слащова, игравшего в Белом Движении второстепенную роль, превратили в одного из главных участников. Популяризация этого деятеля преследовала две цели. Во-первых, факт его перехода на службу к большевикам, якобы, показывал их «историческую правоту». Во-вторых, сам образ Слащова, законченного алкоголика и наркомана, выставлялся как олицетворение белой эмиграции и их, якобы, «морального поражения».
Однако Слащов никак не дотягивает до права представлять собой белое офицерство. Его боевой путь в Гражданской войне был довольно скромен. Он занимал второстепенный фронт, отражая атаки откровенно слабых красных частей. С наиболее боеспособными частями Красной армии сражались другие начальники. Такие как: Кутепов, Витковский, Барбович, Бабиев, Улагай, Абрамов, Топорков. В военных сводках и свидетельствах современников их имена звучали гораздо чаще. Это всё были корпусные командующие. В военной иерархии они занимали тот же уровень, что и Слащов. Были даже начальники, ниже уровнем, командовавшие дивизиями, что также несли более тяжёлую боевую нагрузку, чем Слащов. Туркул, Манштейн, В. Морозов, Шифнер-Маркевич, Фостиков, Савельев.
Но на беду все они не сотрудничали с советской властью и не были наркоманами. Потому для советской исторической школы интереса не представляли.
Собственно, в рядах самой белой эмиграции все прекрасно знали, что такое Слащов. Нарекания от сослуживцев он получал всё время. В 1921 году за провокаторскую деятельность суд офицерской чести вовсе исключил его из рядов армии.
Генерал Шатилов (начальник штаба всей армии): «Слащов не выполнил данные ему указания. Он раздробил конный корпус Барбовича... Привлекая конницу к атаке укреплённой позиции, Слащов одновременно не использовал для этого своей пехоты... Я несколько раз вызывал по телефону Слащова. Но его получить было невозможно. Тогда я строго приказал его начальнику штаба сообщить мне, в чём дело. Тот очень нехотя ответил, что Слащов все последнее время находится под действием наркотиков или под винными парами... С нашей стороны было большой оплошностью держать Слащова так долго во главе корпуса».
Генерал Туркул: «На вал перед нами высыпали конные разъезды частей Слащова. Мы стали их крыть свирепой бранью. Люди, в грязи и в пыли, в повязках, пропитанных кровью, едва вышедшие из многочасового боя, бледные от негодования встретили слащовских кавалеристов чуть ли не в штыки. Все были оскорблены, что слащовские части вовремя не подошли к нам на помощь».
Генерал Шольп: «Слащов избежал справедливой кары, вероятно, только потому что незадолго до этого получил наименование «Крымского». Последующие действия генерала Слащова и полковника Гравицкого и переход их на службу к большевикам показал, что эти люди были не на своём месте».
Генерал Дрейер: «Не считаясь с тем, что перед ним было не более одной дивизии очень посредственной красной пехоты, — всё лучшее, как то кавалерия Будённого, коммунисты, курсанты, латыши пошли на Ростов, — Слащов возомнил себя великим полководцем... Не принявший своевременно мер к уничтожению плацдарма (каховского), когда он только появился, — генерал Слащов получил отставку. Это была одна из многих причин, побудивших Главнокомандующего расстаться с излишне самостоятельным генералом».
Капитан Долгополов: «По странному и непонятному упущению генерала Слащова, части Крымского корпуса, стоявшие на Перекопе, которые должны были своевременно перейти в наступление, не были даже осведомлены о десанте, слышали орудийную стрельбу в тылу у красных, но не вышли на помощь Дроздовцам».
Кадет Сагацкий: «План, задуманный Врангелем, был сорван Слащовым. Говорили, что Слащов решил разгромить красных сам, не дожидаясь захвата переправы Барбовичем. Красные разгадали маневр. В результате вся армия Фрунзе вышла из готовившегося ей окружения».
Алексеевец Павлов: «Генерал Слащов позволил себе передать по радио приказание десанту, ему не подчинённому, и изменить его задачи, вопреки полученному приказанию от Главнокомандующего». (По этому делу было даже произведено расследование).
Марковец В. Ларионов: «Генерал Слащов во главе своего конвоя с развёрнутым флагом спустился в сторону города Перекопа и рысью пошёл «преследовать противника». Генерал ничем не рисковал: все лёгкие батареи красных были за этот день разбиты и молчали, а пехота отошла от города и окопалась где-то далеко. Проскакав рысью через Перекоп, «атакующие», никого не догнав, вернулись».
