Всё порочное, что было в дореволюционной России, в советской системе не просто получило развитие, но вошло в принцип. Люмпенизированные элементы пришли к управлению. Как писал Майринк, «бицепс дорвался-таки до скипетра власти». Революция обернулась не только общественно-государственным крахом, но и культурным. К власти пришёл Хам, появление которого предсказывал Мережковский. Новым хозяевам жизни потребовалась новая, своя, удовлетворяющая их примитивные представления культура. Так появился соцреализм. Невообразимое по лицемерию и кощунству явление, где позволительно было находить оправдание уничтожению личности и убийству миллионов людей. Искусство, как девку отдавали на потребу толпе и её инстинктам. «Когда безумие безмерно, оно само создаёт для себя мерку», — сказал Камю о нас и сказал верно.
Искажению подвергалась не только окружающая реальность, этот процесс был направлен в прошлое. Вся тысячелетняя история, вся классика была переписана и переиздана заново с незаметным, но существенным изменением, из них была выдернута вера. В переизданных источниках и произведениях «Бог» всегда и везде демонстративно был с маленькой буквы, как что-то незначительное, ненужное. Божественное — то есть всё лучшее и чистое, что может быть в мире и в человеке, было вырвано и растоптано. Одновременно с этим издевательством все эпитеты, касающиеся лидера страны или, если быть точным, лидера партии, руководящей страной, всегда писались заглавными буквами. А кто были эти «вожди», основатели нового строя, превзошедшие, если верить их апологетам, самого Бога? Даже если убрать моральную оценку, которая не может не заклеймить их позором, с чисто практической точки зрения — это были отъявленные и закоренелые преступники. Все были судимы. Они грабили и убивали. Пусть это и называлось борьбой и экспроприацией. Даже, если убрать тех, кто совершал преступления по политическим мотивам, было достаточно чисто уголовных элементов, которые руководствовались исключительно жаждой наживы. Такие вот люди писали законы. Каторжники поддерживали правопорядок. В 1918-м году не было слова страшнее, чем «милиция». Так беззаконие стало законом. А легализоваться в коллективном бессознательном этим кровопийцам помогла советская культура. После полного искоренения веры как таковой она отвечала за тонкие струны человеческой души и таким образом как бы «освящала» новую иерархию ценностей.
Советская культура в лице лучших своих представителей внешне продолжала русскую. Но только внешне. Суть была другая, подпорченная, с гнильцой, «с гнусной имитацией всего, что было истреблено дотла и с корнем вырвано» (Берберова). На многие абсолютно недопустимые вещи позволительно и даже необходимо было смотреть снисходительно. Писатели, говорившие о войне, не смели рассуждать о истинном её виновнике и реальной цифре потерь. Не замечали истребления миллионов своих соотечественников. Добровольно одевали колодки на собственные мозги, завязывали себе глаза. В лучшем случае немногие «правдорубы» ограничивались полунамёками. Великое так не пишется. Искусство так не творится. Один из главнейших принципов творчества — внутренняя свобода. Ничего достойного и в полном смысле гениального в таких условиях произрасти не могло. Как выразился Николай Гумилёв: «Тем хуже, если это гениально». Это смело можно отнести к лучшим образчикам советского искусства.
Наивна и беспочвенна принятая у интеллигентов отговорка о незнании и ссылка на то, что «все верили». Ибо даже в самые страшные годы молчаливой укоряющей тенью, напоминающей о такой вещи как порядочность, стояла Ахматова. Был Платонов. Был Лосев. Да и как можно было не знать, что происходит в стране? Чтобы не знать о творившемся в 20-х, 30-х, 40-х годах (молот репрессий никогда не останавливался — он только размахивался для нового удара), надо было быть хармсовским человеком без глаз, без ушей, без головы. Абсолютная деградация русской деревни — последствие советской внутренней политики. Это вещь очевидная и неоспоримая. То же самое произошло и с русской культурой. Балетные достижения и писатели с громкими именами как будто убеждают в обратном. Действительно на гнили, особенно на трупной, цветы, бывает, растут пышно. Вот только урожая на одном только перегное не соберёшь. Нужна здоровая почва. А её нет. Ни в одной стране не было целенаправленного последовательного полного уничтожения собственной культурной элиты, вырабатывавшейся веками. Были истреблены целые социальные пласты. Оставшихся или, правильнее, уцелевших превращали в стадоподобную массу, ни к чему кроме рабского и бездумного подчинения не способную. Современное пьянство, наркомания, люмпенизация, склонность к криминалу — лишь следствия. Причины в Гражданской войне, в мероприятиях, проводимых советской властью.
Советская власть не только убивала в миллионных масштабах, не только вырывала корни веры и прежней культуры, но коверкала души ещё живых. И для этого лучшим проводником стало советское искусство. Оно способствовало развитию искажённого, неадекватного восприятия действительности. До сих пор ещё господствуют худшие традиции советского псевдореализма, извращённого и извращающего, не поднимающегося выше лозунгов и политической агитации. Это искусство, где нет места тонкому и возвышенному, где нет места изящному вкусу, а есть только ублажение масс, где царствуют Его Величество Стереотип на пару с торжествующей Посредственностью.
Советское — это не знак качества. Это знак брака. Каинова метка. В пору не гордиться этим, а стыдиться. Если уж нет никакой возможности полностью отказаться от советского наследия, необходимо хотя бы начать преодолевать его тяжкое давление. К сожалению, сейчас происходит обратное. Советское прошлое всячески идеализируется, воспевается тысячами лужёных глоток, а наши так называемые «деятели культуры» играют в этом не последнюю и не лучшую роль. Это факт прискорбный. Время для десоветизации безвозвратно упущено. А без этого не стать нам русскими. Мы до сих пор ещё остаёмся «советскими людьми». «Советское» никуда не делось из нашей жизни. Оно по-прежнему окружает нас. Мы по-прежнему живём в советской системе.
