Русская философия не есть в строгом смысле философия. Она не балует строго-логичными системами, выступая, скорее, в качестве идеалистического мировоззрения или вовсе как религиозная проповедь. Уже, начиная с Чаадаева, нашей философии не хватало рационального зерна, скепсиса и самоанализа. Это можно счесть за самобытную особенность, а можно и назвать существенным недостатком, стоящим преградой к постижению. Русские философы были проповедниками, часто жертвуя соображениями логики и рационализма ради торжества собственной концепции (все отечественные социалисты были не менее религиозны, чем богословы и славянофилы, просто сменили объект для поклонения — вместо Бога поставили Свободу). Однако этой проповеди для убедительности не хватало искры, вдохновенности. Не строгое богословие, но и не классическая философия. Ведь вера — это область, где знания и логика значат меньше, чем чувство. Необразованный здесь может оказаться, часто и оказывается, мудрее самого прославленного философа, опережая его на пути к постижению истины. Творя философию из своей жизни. Не бумагой и чернилами идя к заветной цели. Это хорошо понимали подвижники раннего христианства и, быть может, средневековые католические мистики. В России к схожему мировоззрению и постижению Истины как Бога пришли «странники» и отдельные представители старообрядчества. Но все главные умы русской философии были однозначно далеки от этого. Даже Вл. Соловьёв, более прочих претендующий на лавры первого русского мистика, пытался соединить рационализм и боговдохновенность, пытался предстать одновременно и Кантом, и Сведенборгом. Закономерно, не стал ни тем, ни другим.
Вера в области чувств, а там где чувства слова бессмысленны и ненужны. Логика не самый лучший проводник к Богу. Русская философия же, ища Бога, пыталась оперировать средствами логики (в то же время не до конца ей доверяя и признавая её беспомощность), а потому не приводила никого к намеченной цели.
