Главным поводом, спровоцировавшим беспорядки в феврале-марте 1917 г. была нехватка хлеба, что иногда именуют даже «голодным бунтом». Хотя в ближайшее же время всего через год в том же Петрограде действительность наглядно покажет, что при реальном голоде люди не бунтуют. Массово умирают, но не восстают. Советская власть как раз использовала голод как средство подавления населения.
Великий Князь Александр Михайлович: «Телеграммы говорили о том, что главной причиной забастовок было отсутствие в столице хлеба. Это было неправдой. Из-за непорядков на железных дорогах, Петроград испытывал некоторый недостаток, в снабжении. Но этот недостаток никогда не мог иметь своим последствием голода населения».
Генерал Гурко: «Первые беспорядки возникли в Петрограде из-за распространения слухов о возможности голода, который якобы угрожал Петрограду по причине недостаточности запасов муки. Действительно, ввиду снежных заносов на юге России несколько эшелонов с хлебом задержались прибытием, а в Петрограде имели место задержки с подвозом муки в хлебопекарни. Позднее было установлено, что в городе не было серьёзных проблем со снабжением мукой. Однако в подобных случаях особую важность имеет не действительное положение, а то, что происходит в воображении простых людей. Исходя из этого, агитаторы призвали народ на улицы и организовали демонстрации».
Генерал Курлов(товарищ министра внутр. дел): «Причиною возникших в эти дни в Петрограде народных волнений был недостаток хлеба. Мне прекрасно было известно, что хлебный паёк составлял 2 фунта, что так же выдавались и остальные съестные продукты и что наличных запасов хватило бы на 22 дня, если даже допустить, что за это время к столице не будет подан ни один вагон с продовольствием. Требование «хлеба» был пущенный в народные массы революционный лозунг».
Полковник Перетц давал несколько другую картину: «Никто не мог понять, куда исчез хлеб, но скоро всё выяснилось. Оказывается, что, вследствие приказания министра внутр. дел Протопопова, было сделано распоряжение хлеботорговцам, чтобы они не выпекали хлеба больше указанной им нормы, а норма эта никоим образом не могла удовлетворить самых минимальных потребностей населения. Получалось, что в лавках была мука, а хлеба не было».
Генерал Воейков: «В Мариинском дворце состоялось бурное заседание, в результате которого предложено было продовольствие передать городскому общественному управлению, а правительственных агентов в лице полиции от этого дела устранить. С 25 февраля городское общественное управление стало назначать своих представителей для участия в распределении продовольственных продуктов и надзора за выпечкой хлеба. Было выяснено, что в Петрограде на данный момент имеются достаточные запасы муки; на складах Калашниковской биржи было свыше 450 тыс. пудов муки. Между тем в городе ощущался искусственно вызванный организованной забастовкой пекарей недостаток печёного хлеба. Этими волнениями воспользовалась Государственная дума».
Жандармский генерал Глобачёв: «Запас муки был достаточный, и кроме того ежедневно в Петроград доставлялось достаточное количество вагонов с мукой. Слухи о надвигающемся голоде и отсутствии хлеба были провокацией — с целью вызвать крупные волнения и беспорядки, что в действительности и удалось».
Жандармский генерал Заварзин: «Магазины открыты, товаров много, и рядовой обыватель знал, что только хлеб выдают по карточкам и в уменьшенном количестве, но зато макарон и круп можно достать сколько угодно».
Градоначальник Петрограда, генерал Балк: «Голода не было. Достать можно было всё. К хвостам привыкли. Хлеб вкусный и питательный выдавался по половине фунта на человека, а рабочим и войскам по два. У многих была припасена мука и сухари. Волновали слухи, что скоро мука перестанет доставляться, а потому надо делать запасы сухарей. Вопрос о нарастающем голоде был раздут самой же публикой, к сожалению, не без участия интеллигенции».
Полковник Енборисов (посетив ненадолго Петроград, заметил): «Хлеб, идущий из провинции сваливался в кучу и задерживался, готовилась искусственная голодовка — везде что-то скрывается, чувствуется какая-то натянутость и видно было, что центром этого змеиного шипения была Гос. Дума».
Княгиня Палей: «В Петербурге не хватало хлеба. Всё это было организовано революционерами».
Ю. Ден: «Перебои с хлебом были в действительности делом рук Думы. Это была заранее обдуманная акция».
Живой очевидец событий Б. Поплавский писал: «Революция в глаженных брюках, не с голоду, нет, а за избыток, достаток, не за хлеб, а за масло».
Почему-то погромщики-революционеры в первую очередь рыскали не в поисках еды, а стремились разжиться спиртным. Хлеба, якобы, не было, а выпить не забывали.
Питирим Сорокин: «Дважды я натыкался на группы солдат и уличных бродяг, громивших винные магазины. Никто не пытался их остановить».
Полковник Ходнев: «Был взломан винный погреб, запечатанный на всё время войны. Вскоре в казармах началось повальное пьянство».
Т. Мельник-Боткина: «Солдаты с криками грабили лавки и магазины, начиная всегда там, где были вино и водка».
Князь Щербатов: «Началась февральская революция... повсюду пьяные солдаты».
Директор департамента полиции Васильев: «У ворот дежурили несколько оборванных и явно подвыпивших солдат».
Генерал Балк: «Из толпы выделились фигуры: прапорщик в стрелковой форме: пьяное, сизое, одутловатое лицо. Другой — совсем молоденький солдатишка. Он пьян».
Вольноопределяющийся Милицын: «Начались пьяные погромы. Эта глупая, фальшивая, полицейская трезвость. Она имела только одно последствие — непреодолимую жадность напиться».
Один из крупнейших историков постсоветского времени академик Панченко объяснял февральские беспорядки введением «полусухого закона», который отобрал у простого народа единственно известный ему способ борьбы со стрессом.
Таким образом, если и был голод, то отнюдь не по еде.
