Часть 5. "Вот и пошла служба."
Утром в шесть утра разбудил нас с Геной истошный крик - «Батальон, подъё-ё-ём!» Метрах в сорока находилась казарма строительного батальона, это их дневальный так радостно будил своих сослуживцев, ну и всех, кто спал в зоне досягаемости его вопля. Гена включил свет в апартаментах - синюю лампочку и, опережая мой вопрос, сообщил - «Фотки мы тут проявляем и плёнку» и показал на ящик с фотоувеличителем.
Оделись и вывалили из кладовки как два молодца, одинаковых на первый взгляд с лица. Прошли в кабинет, напарник достал из тумбочки электробритву и стал бриться, буркнув - «Удобства на улице, вали давай, потом я». Чтоб не дёргать с места Юлю открывать дверь, я сбегал до туалета, заглянул в будку – душевую, сполоснул лицо и обратно в дом, тихонько постучал в окошко кабинета – тук тук- тук тук тук. Гена взял из той же тумбочки полотенце, зубную щётку с пастой и вышел. Пока не было Генки, пристроил свою бритву и всё прочее в ту же тумбочку, а второй раз умываться не надумал идти.
Вдруг зазвонил телефон на столе, я взял трубку и вякнул - «Лечебник слушает!» В трубке раздался смех - «В настоящее время Лечебником являюсь я! А ты салабончик зелёненький ещё!» - обидела меня ни за что союзница. Я аккуратно положил трубку.
«Семёрка» в дверь, глянув в глазок, запустил умытого сослуживца. Вчера мимоходом узнал, что вход на станцию разрешён только штатному персоналу, начальнику связи и дежурному по части. Всем остальным вежливый отказ. Пол топтать нечего, а этот пол каждое утро сдавала ночная смена чисто вымытым следующей смене. Гена пришёл с ведром воды, и торжественно изрёк Юлии - «Вада мыть принёс, научи молодого, Юля, мастерству, я подменю тебя до прихода Вали.»
Юля, не теряя времени, прошуровала лентяйкой в комнате с коммутатором и вручила её мне. Я снял тряпку, прополоскал её в ведре, отжал и не прибегая к помощи инструмента, согнувшись, быстро протёр пол руками в помещении КРОСа. «Ты, Серёжа, детдомовский, что ли, тряпкой так владеешь ловко!» Юля смотрела на меня круглыми глазами - научила , называется , салагу. Мы быстро домыли всю остальную площадь, я ручками, а Юля, критически посмотрев на свою короткую юбочку, снова воспользовалась лентяйкой.
Я вынес ведро с грязной водой, осматривая территорию, где вылить воду и помыть ведро. Подсказала женщина из соседнего дома - «Вон под кустик выливай, вода не мыльная, на полив пойдёт». Я поблагодарил её, набрал немного воды из крана у их крыльца, сполоснул ведро, набрал чистой воды и отнёс его в наш душ греться до следующего утра.
На станцию явились вдвоём с Валей, которая заступала в первую смену. Немного времени осталось и до прихода парней – старичков. Потом завтрак, то – сё, и снова за почтой. Сегодня я буду всё делать сам под контролем моего наставника. Надо сказать, что зрительная память у меня на высоте, маршрут я вызубрил легко, раскладка корреспонденции не трудная, смотри в журнал, сверяйся и клади по порядку газетки – журналы. А письма, открытки, извещения отдельной пачкой.
«Ген, а откуда это пришло?» - Я смотрел на обратный адрес в одном из писем: «Москва - 400». «Из Сирии, письмо это так ждут, давай я сбегаю его отдам, тут недалеко, я быстро».
Вернувшись, не стал мне пока ничего рассказывать, коротко бросил – «Пошли!» У дома старшего лейтенанта Скорова предупредил - «Сергей, там письмо жене его, вот ей и отдашь» Они очень щепетильны в этом вопросе.
Встретил нас сам. Я коротко ему козырнул, насколько мне позволяла моя ноша, выдал ему газету и журнал «Мурзилка», письмо положил вниз пачки, позднее жена его получит. Перед входом в Хадырлы ещё одну вводную получил - «Хозяин предложит сигареты - бери, не стесняйся. Уже то, что ты с ним поздоровался вежливо, да ещё принёс прессу, даёт ему право угостить тебя стаканом вина или пачкой сигарет. Это как закон. Не обижай его отказом. Хотя от вина можешь смело отказаться, он же видит и понимает - нельзя». Я прикинул стоимость газет по две копейки, за десяток - 20 копеек, не зазорно пачку «Авроры» и принять. Пачка дешевле стоит -14 копеек. А газет нам почему - то немеряно выдавали, будто солдаты их читают очень.
Разнесли всё по адресатам. Гена в столовую не пошёл, говорит - «Принеси мне второе и хлеба пару кусков, мне хватит, компот и супчик твой» Ладно, годится. Получил в амбразуре два наших «расхода», своё умял, а миску с Гениной пайкой накрыл чистой миской, хлеб в карман и пошёл было, да подумал, чем будет кашу хлебать товарищ, прихватил и ложку. На улице меня остановил капитан с голубыми погонами - «И куда это мы так торопимся, боец?» Честь я ему не догадался отдать, да и миски в руках - конфуз полнейший. Но громко ему доложил - «Товарищ капитан, рядовой Токарев следует на дежурство ко второй смене на станцию Лечебник!». И уже буднично добавил - «Напарник неемши ждёт» - кивнул на миски. «Клоколов моя фамилия, свободен, солдат.» Пронесло.
Так проносило ещё раза - два, а потом, и зацеплять не стало, меня стали узнавать - О, Лечебник!
Между делами узнал устройство телефона, возможные его поломки, и несколько аппаратов отремонтировал в резерв или в запас, выучил назубок номера абонентов. И вот меня внесли официально в график дежурств на коммутаторе, а освободившийся от смен Геннадий стал бессменным механиком КРОСа, а в выходные дни дежурил за девочек, чтобы дать им отдохнуть.
Наши старослужащие один за другим уехали домой без фанфар и банкетов. По доброму простились, только чуть всплакнули девчата. Вчетвером нести службу в напряг, но можно - если нет обрывов связи и прочих бед. А тут на станцию заявляется начальник связи капитан Левицкий, да не один, а с младшим сержантом, в котором я узнал Саньку Близниченко из нашего радиовзвода. Шеф выслушал краткий доклад Шкультина, представил нам наше начальство, и глядя грозно на Геннадия, сказал - «Беспрекословно выполнять приказы младшего сержанта» На меня даже и не глянул, мол, только с учебки, как поедать глазами младших сержантов не должен забыть. И приказал своему протеже составить график дежурств да принести его на подпись. «Есть!»
Саня призвался не со своим годом, был рослым парнем, спортсменом, кандидатом в мастера спорта по волейболу. Плохого от него во взводе никто не видел, притрёмся! Притираться с ним пришлось мне дня через два. На Гену он пока, видимо, не решался рычать, тот призывом старше, а вот тут есть рядовой,- почему бы и власть не показать. Младший сержант первым делом с графика и начал самоутверждаться, сорвал график дежурств, составленный любовно Шкультиным, и сев за стол, начал составлять его по - своему. Мы переглядывались недоумённо: по – другому его просто не составить. Так и вышло. Зато в правом углу красовалось – «Начальник станции мл. сержант Близниченко»
Встав из-за стола, начальник стал выбирать место, куда его примастырить, и выбрав, обратился ко мне - «Рядовой Токарев, приказываю повесить график и доложить мне по исполнении приказа!» Я фыркнул - «Ты что, Санька, сдурел?» - А его это взбесило. Он двинулся ко мне и замахнулся. Двойка навстречу - это всегда нокдаун, а то и хуже. Он отлетел к стене, где стоял лист стекла, и стал медленно сползать по стенке, ломая стекло. Забежала Валя, бросив коммутатор, пискнула и умчалась обратно. Гена бросился к начальнику, приговаривая - «Товарищ младший сержант, ну как же вы так неосторожно - то, стекло вон сломали, руку изрезали, ладно ещё синяка нет!» А мне бросил - «Сергей, бинт с аптечки, живо!» Усадил раненого командира, а я с бинтом и йодом приказал - «Руку давай!» Он протянул мне руку - не ту, которую порезал, а здоровую, я её пожал и стал бинтовать другую, порезанную.
Вечером в моё дежурство мы, трое парней, выпив бутылку водки, разговаривали за жизнь, я уверенно соединял запрашиваемые номера телефонов, в промежутках вливаясь в беседу сослуживцев. Сашка за день стал нормальным мужиком. Он не сломался, но переоценка, какая - то произошла в его сознании. Гена ему в этом сильно помог. Мы стали друзьями и надёжными напарниками. Когда он узнал, как поминают добрым словом того же Мишу Эсенова за его заботу к нам, дедов за добротный душ, да и не только. Саня задумался, о том, какой след оставит он сам в истории Лечебника. По крайней мере, я о нём вспоминаю с теплом, он никогда мне не припомнил мои два удара в челюсть. Как спортсмен, Саня знал, что такое рефлекс, это когда руки действуют самостоятельно, опережая мысль. У меня он был выработан ещё на гражданке.
Служба наша пошла дальше, Саня освоил коммутатор и все остальные обязанности. Правда, ночевать он часто уходил в роту. Ему нравилось постоять в строю, а то и побывать в наряде дежурным по роте. Начальник связи капитан Левицкий был доволен, что станция находится в надёжных руках мл. сержанта Близниченко, реденько наведывался к нам, устраивая разносы нам и за прошлое и на будущее, и опять пропадал надолго.
