В секс-шоп, смущаясь и пряча взгляд, зашел молодой человек. Продавец понимающе усмехнулся – господи, 21 век, а эти все боятся, как этот, вошедший, как будто его кто-то застукает, выведет и расстреляет.
- Чего желаете? – Продавец сама любезность.
- Мне бы… - проблеял клиент. – Даже не знаю.
- Ну, поэтому я и здесь, - продавец ободряюще подмигнул, как брату, и Стас смелеет.
- Понимаете…Сегодня иду к девушке, она из порядочной семьи.
- Не дает, - отрезал продавец. – Мурыжит, кривляется – и не дает.
- Во-о-от! – Подхватил Стас. – Два месяца ходим по идиотским кафешкам. И, честно говоря, я не особо смелый, - Стас скуксился.
- Ясно. В наш стремительный век два месяца – это вечность, - продавец размышляет вслух и нравится сам себе. – Пошлая, неоправданная вечность, мазохизм. Когда вокруг ежесекундно сплетаются тела в сладком экстазе.
- Как вы красиво завернули, - восхищенно промолвил Стас, и продавец почувствовал себя Аристотелем.
- Слушай сюда, - бывалый задумался, Стас приготовился ловить каждое слово.
- Приходишь – уверенный, нацеленный, дерзкий. Бабам такие нравятся. Берешь инициативу в свою руки. Наливаешь бокалы, просишь сходить за чем-нибудь – и капаешь ей ЭТО.
Стас завороженно впился глазами в бутылек. Маленький, темный – и такой могущественный. Он готов пасть ниц, как аборигены с острова новой Гвинеи при виде зажигалки. Голос бывалого издалека выводит из ступора.
- Семь капель, се-е-емь – и через двадцать минут она сама будет умолять тебя о сексе. Э-э-эх. Завидую я тебе. После стольких дней ожидания порвать мечту….Сказка! Все-таки много мы потеряли от этой спешки; вот, помню, раньше…
Стас его не слышит, выхватывая пузырек.
- Сколько?
- Полторы, - продавец отвел взгляд и откашлялся. – Вытяжка с печени носорога.
Стас бросает две штуки и вылетает. Продавец блаженно вздохнул, вернул ценник в 700 р. на место и загрустил.
- Не клиент – золото. Дорого бы я дал, чтоб взглянуть на то, что там будет.
Стас с букетом роз стоит перед дверью. Уверенности ноль, она, к сожалению, не продается. Он давит звонок. На пороге – Маша, прекрасная, как сама любовь; желанная, как годовая премия; капризная и вечно недовольная, как бабки у подъезда.
- Заходи, - приветливо прожурчали, и Стас пьянеет. Маша идет по коридору – от ходьбы ее задик кокетливо прыгает. Стаса качнуло.
Маша пошла на кухню – и он дрожащими пальцами капает ей в бокал семь…нет – двенадцать капель. На всякий случай. Черт – как стучит сердце!
- Ну-у-у, за….это…
- Какой ты, - они чокнулись. – Даже тост не можешь сказать. А ведь сегодня ровно два месяца, как мы познакомились.
Стас виновато съежился. Фужеры пусты – он кинул взгляд на часы. Внезапная трель мобилы ударила током.
- Антон Семеныч? Не могу, никак не могу.
- Что значит – не могу? – Рявкнула трубка. – Вопрос жизни и смерти.
- Н-н-нет, - почти твердо ответил Стас.
- Дерзишь, Стасик. Или работа лишняя?
- Еду, - обреченно выдохнул Стас.
- Я скоро, - он торопливо обулся. Маша застыла с ледяной маской. – Я мигом.
- Ты уж постарайся, - она демонстративно отвернулась.
Маша одна, листает журналы. На глянце – загорелые тела спортсменов, бугристые и рельефные. Ее пальчик, листающий страницы, замер – спортсмен смотрит в ее лицо, дерзкий и синеглазый. Маша вдруг представила себя с ним на острове.
« Это все шампанское» По телу побежало тепло; вот оно перекинулось на бедра и нырнуло меж них, чиркнув спичкой.
- Что за черт? – Крякнула Маша и встряхнула головой, прогоняя наваждение. Но бицепсатые красавцы сильнее, они манят, завлекая Машку куда-то в прекрасный блуд. Куда? Машка не знает и к ужасу обнаруживает, что ее рука наглаживает бедра под пристальным взглядом скуластого теннисиста. Становится жарко, стыдно и хорошо.
Сантехник Серега Петров поднялся на третий этаж.
- Ну и где двадцать третья? Хоть бы номера повесили, мать их ети.
Он звонит в дверь посолидней. Сереге открыло молоденькое создание – раскрасневшееся, с шальным чокнутым взглядом.
- У вас течет? – деловито спросил Серега. Она хищно раздула ноздри, впилась руками в спецовку Сереги и рывком затащила его вовнутрь. Грохнула сумка с гаечными ключами – сантехник упал на кровать.
- Эй, что такое? Я по вызову.
- Молчать! – Рявкнула ведьма и скинула платье. Тигрица, красивая и сумасшедшая, полезла на ополоумевшего Серегу. В нос ему уткнулись белые молочные груши. Он машинально схватил их ртом, по очереди – ведьма взвыла. Через миг она ползала по нему, кусая тело, сдирая семейники, в цветочек, и ладошкой схватив за член. В ее тесной ладони гриб вырос, набух – и довольная ведьма, разведя точеные ножки, садится сверху на кол Сереги. Тигрица, кусая губы, заохала – и белые груши запрыгали мячиками перед лицом Сереги.
Стас перепрыгивает через ступеньки офиса. Нервный разговор с директором, длившийся будто год, закончился. Там, далеко. Стаса ждет фея с горящими глазами, которая наверняка уже бурлит и томится. Он выскочил с офиса. Визг тормозов – и Стас летит на асфальт. Ржавая белая шестерка, дернувшись, замерла. Проезжавшее мимо ГАИ свернуло к обочине.
- Та-а-ак, лихачим, - сержант подходит к водиле.
- Слющай, он выскочил, - армянин в кепке машет руками. Стас поднялся.
- Товарищи, мне бежать надо..
Гаишник присмотрелся: - Этого – в скорую, у него шок. Ну а с этим… - сержант грозно зыркнул на таксиста, - будем разбираться. По-моему – он датый.
- Мамой клянусь – не пил. Меня клиент ждет.
- Я твой клиент теперь – года на два, - гавкает сержант, водила бьет кепкой об асфальт: - Вай, что за день, ара!
Стаса бережно грузят в скорую.
Тигрица кричит, запрокинув голову. Она взлетает и падает вниз, долбя ни в чем неповинного сантехника.
- Ох! – промычал Серега; зашлась судорогой и Машка, закатив глаза.
- Виски хочешь? И, кстати, кто ты такой? – Ей безумно стыдно, стыдно и хорошо.
- Гм, - буркнул Серега. – Сантехник.
- Боже, какой позор! Как в немецких фильмах.
Серега дует дорогое виски. За ним наблюдают искоса, пытаясь все осознать. Черт, черт, черт – опять сводит стенки, опять что-то там полыхает.
- Ты…это…чего? – Серега отодвигается.
- Пойдем в душ, - огонь ее глаз пугает Серегу.
- Так надо, - цепкие когти тигрицы хватают его.
Полу спятившего Стаса наконец отпускают домой, намазав вонючим йодом. Прощупав кости. Заставив зрачками махать вправо-влево. Вот и Машкин подъезд – Стас взмывает вверх. Дверь приоткрыта; ждет, ждет, ждет – радостно йокнуло сердце. Из Машкиной комнаты несутся горячие вздохи. « Смотрит эротику» - в первый раз за день он улыбнулся. Стас приоткрыл дверь…
Его королева Маша стоит в позе рыси и пытается ртом поймать член. Какой-то хмырь в черных носках помогает Маше, старательно запихивая в ее губы свою колбасу. Сбылась, почти сбылась мечта Стаса – Машкин зад перед ним, нараспашку, почти в метре сияет своей белизной. Беззвучно воя, Стас оседает в прихожей.
Сантехник Петров, довольный и усталый, вышел с квартиры. Он обернулся попрощаться – пунцовая от стыда хозяйка, вовсе непохожая на тигрицу, смотрела в пол, торопясь закрыть дверь.
- Хм, - удивленно бормочет Серега, - пойми этих баб.
Он, насвистывая, вразвалку спустился. На ступеньках взахлеб ревел какой-то чудак.
- Эй, ты чего? Эй-й?
Парень поднял глаза и отшатнулся:
- Уйди, сволочь!
- Тихо ты, малахольный. Вон, поднимись, - Серега кивнул на дверь, - тебя там быстро утешат. Такая девочка – еле живым ушел. Зовут Машей, действуй.
Пацан взвыл – и Серега сплюнул:
- Бесноватые кругом. Я же помочь хочу.
