Сегодня, одновременно выставляю два поединка в этой группе. Кто зашёл на этот поединок, зайдите сразу на 1-й и проголосуйте за оба поединка.
Тема – Рассказы могут быть: мистика, сказки для взрослых и прочая чертовщина.
Объём:
Верхний предел – 20000 знаков с пробелами
Нижний предел – 5000 знаков без пробела
Оценивать поединки может любой автор Фабулы, независимо писатель он или поэт. То есть любой автор Фабулы, независимо от того, участвует он в конкурсах или нет, может проголосовать за понравившийся рассказ. И его мнение будет учтено.
Не имеют право голосовать:
1) Гости
2) Анонимы
3) Клоны
Оценивать рассказы следует, примерно, по таким критериям.
Содержание: соответствие, сюжет, интрига, концовка. Не обращая внимания на буквы, словно вы смотрите фильм.
Повествование: стиль, герои, эмоции, ошибки. То есть, то, что зависит от автора.
Каждый голосующий имеет права каждому автору поставить 0, 1 или 2 балла, по принципу:
0 баллов – рассказ не очень;
1 балл – нормальный рассказ;
2 балла – рассказ хороший.
То есть, все возможные оценки: 2:2, 2:1, 1:2, 2:0, 0:2 1:1, 1:0, 0:1, 0:0.
Не забудьте указать в пользу какого рассказа.
За победу в поединке даётся 2 очка, за ничью – 1 очко, за проигрыш – 0 очков.
ГОЛОСОВАТЬ В СВОИХ ПОЕДИНКАХ, КОММЕНТИРОВАТЬ СВОИ ПОЕДИНКИ ДО ОБЪЯВЛЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТА – НЕЛЬЗЯ!!!
ПОЖАЛУЙСТА, СОБЛЮДАЙТЕ ЭТО УСЛОВИЕ!!!
Итак, в этом поединке встречаются рассказы «Вот так свадьба» и «Жалко аистов».
Вот так свадьба!
Мой давнишний приятель, можно сказать, друг детства – Паша Дубоносов по кличке «Баррель» столкнулся со мной нос к носу у Мемориала Победы с потухшим вечным огнём.
«Почему же он пешком и без охраны? - подумалось мне, - Ну, да ладно. Причуды богатеньких, так сказать».
Изуродовав мою ладонь своей лапищей, он радостно забубнил:
- Ну, чертяка, здорОво! Рад тебя видеть. А ты совсем не изменился.
Выпалив эту дежурную фразу в режиме автоответчика, он выжидательно на меня уставился. Я отвечал ему не менее стереотипно.
Через пару минут мы уже устроились за столиком уличного кафе, потягивая пивко. Паша порадовал меня потрясающей новостью: « А ведь я женюсь, старик!» Новость действительно была необычной. Ничего подобного от Паши я не ожидал. Впрочем, нынешняя на удивление дружная весна могла помочь гормонам разыграться даже у такого закоренелого холостяка.
- И кто же твоя избранница? - живо поинтересовался я.
- Это необыкновенная девушка, старик! Как говорил поэт – чистейшей прелести чистейший образец».
- А кто она по профессии?
- Она – экстрасенс-предсказатель, - видя мой ошарашенный вид, он продолжил: - Нет, нет. Никакого мошенничества. Это у неё врождённое. Её бабка была известной в округе колдуньей-ведуньей.
- Ну, значит тебя околдовали, друг мой!
- Не знаю, не знаю. Но влюбился я, кажется, по-настоящему. Кстати, старик, - тут он схватил меня за пуговицу, - мне ведь нужна твоя помощь.
Из не очень-то связного Пашиного рассказа выходило следующее:
Невеста Пашина, Аглая, происходила из семейства чернокнижников. Её мать тоже была профессиональной прорицательницей. Во время одной из сложных процедур изгнания бесов, так надорвалась, что впала в кому, из которой не вышла до сих пор. Аглая воспитывалась у бабушки, то есть с детства нахваталась всякой мистики.
Бабушка её недавно умерла, но перед смертью предсказала внучке скорое замужество. Она даже обрисовала Аглае черты будущего супруга, весьма сходные с Пашиными. Потом умиравшая старуха почему-то взяла с внучки обещание пригласить её на свадьбу. И вот на днях, послушная Аглая попёрлась на кладбище. Стоя над могилой, она зачитала бабушке своё приглашение. Неожиданно внутри могилы раздался глухой троекратный стук, напугавший Аглаю и обративший её в бегство.
Об этом происшествии быстро стало известно всей округе. Аглая тем временем успокоилась и твёрдо заявила Паше, что свадьба состоится только в том случае, если на неё прибудет в полночь её бабушка. Если этого не случится, Аглая покинет и свадьбу, и Пашу навсегда.
- Чертовщина какая-то! - вырвалось у меня.
- Вот и я о том же, старик! Мракобесие сплошное, но ведь от этого моя судьба зависит.
Далее Паша изложил мне свой план, по которому я должен был, пользуясь своими связями в театральном мире, организовать появление на свадьбе к назначенному часу соответственно загримированной актрисы, которая исполнит роль бабушки и в возникшей суматохе исчезнет. Деньги Паша обещал немалые, что было для него не очень-то обременительно, работа в нефтяной отрасли позволяла делать и не такие расходы.
На второй день я и подтянутый мной к этому делу режиссёр Миша Шпильман согласовали с Пашей кое-какие нюансы будущего спектакля, заполучили даже бабкину фотографию. Колесо завертелось.
Я не сомневался в успехе и поэтому, будучи в числе приглашенных, ничуть не удивился шуму и сумятице во дворе Пашиного особняка. Часы пробили без четверти двенадцать, входные двери распахнулись и вереница людей в черных балахонах с капюшонами, закрывающими лица, втащила в банкетный зал… гроб, обшивка которого была перепачкана землей. В гробу лежала старуха с неестественно белым лицом. На щеках застыли кровавые слезинки.
«Ну, Мишка даёт! – подумал я, - а кто же бабку-то играет? Ангелина Петракова? Нет, не похоже!»
Вошедшие установили гроб на эстраду, откуда музыкантов как ветром сдуло. Старуха в гробу пошевелилась и села, медленно открыв глаза.
Нельзя было не заметить, что глаза эти горели жутким фосфорическим блеском.
- Аглая, внученька, ты здесь? - пронзительно прозвучал в притихшем зале старухин голос.
Аглая, сама бледная, как смерть, выдвинулась из оцепеневшей толпы гостей.
- Иди ко мне, моя малышка! Дай я тебя обниму, - приговаривала старуха.
Аглая попятилась, но неведомая сила уже тянула её ко гробу. И в тот момент, когда ужасная гостья впилась своими бескровными губами в пухленький ротик внучки, вдруг погас свет Тишина взорвалась криками, топотом, свистом. Когда свет вновь появился, в зале уже не было странных пришельцев. Исчезла и Аглая.
- Ну, старик, всё было на высшем уровне! Слушай, а где Аглая-то? - подкатился ко мне жених.
Я пожал плечами и тут же увидел Шпильмана, подававшего мне какие-то странные знаки. Говорить он не мог, а воспользовавшись моим блокнотом и авторучкой, выдал нечто, абсолютно невероятное. Оказывается его труппа, в которую входила Петракова, получившая роль бабушки, а также чертенята, кикиморы, упыри и прочая нечисть, дожидалась условного сигнала к началу в сторожке у ворот. Неожиданно все они увидели странную процессию: шестеро носильщиков в балахонах несли гроб без крышки. Безжизненное, бледное лицо, видневшееся в ящике, внушало запредельный ужас.
Шпильман выскочил из сторожки и заорал:
- Люди, Вы из какой шараги?! А ну, назад! Мы здесь работаем!
Шедший впереди носильщик замедлил шаг и прошипел:
- Т- с-с…
После чего у всех членов труппы Шпильмана начался неукротимый понос. Отбросив ложную скромность, актёры рядышком устроились под забором, обнажив «причинные» места.
Заслуженная артистка Петракова с голым задом и забытой впопыхах маской Смерти на лице, выглядела впечатляюще. Шпильмана эта напасть миновала, но он полностью утратил навыки разговорной речи и нёс какую-то абракадабру. (Речь к нему вернулась только через несколько дней.)
Чувствуя неладное, гости начали потихоньку разъезжаться. Аглая так и не появилась. Ходили слухи, что её видели впоследствии с Мишей Шпильманом где-то в Израиле, но, скорее всего, это ошибка.
В ту же ночь неизвестный хакер, взломав защиту банковского компьютера, похитил с Пашиного счёта несколько миллионов долларов. Деньги «ушли» какому-то мистеру Блэккэту в Даркленд. Найти на карте земного шара такую страну не удалось. Паша после всего этого запил по-чёрному. Сегодня я снова встретил его в Парке Победы. Меня он не узнал и прошёл мимо, бормоча себе под нос. Временами он срывался на абракадабру.
Жалко аистов
Ночь. Морг. Посредине пустой темной комнаты на двух стоящих рядом каталках лежат трупы двух голых мужчин. Один седой, в шрамах, татуировках, без пальца на правой руке и с серебряным кольцом на левой. Второй гладкий чистый с прической и тонкими пальцами.
Холодно. Фонарь за окном бросает квадрат света на кафельный пол. Тихо. За стеной нежно похрапывает дежурный патологоанатом.
– Привет. Эй! Ку-ку! Ау! Привет, говорю! – седой сел, свесив волосатые ноги с каталки, и пихнул беспалой ладонью дебелое плечо сотоварища.
Тот медленно приподнял редкие ровные ресницы:
– Что Вам надо?
– Мне?! – беспалый задумался. И правда, что же ему надо? А хрен его знает, чего-то надо. Есть-пить не хочет, странно. Обратный процесс тоже молчит. Может секса?
Седой печально посмотрел на поблескивающее в фонарном свете обручальное колечко.
«Было бы золотое, поди бы уже без второго пальца был», – эта мысль так развеселила седого, что он захихикал и снова толкнул соседа.
– Эй, ты как сюда попал? Сам загнулся, или помог кто?
– Сам.
– Обидно, наверное?
– Да, не ожидал, – второй, кряхтя, присел напротив первого, привычно поправил ладонью прическу. – Рак легких вовремя не зафиксировали.
– Курил, небось?
– Что Вы?! Никогда!
– Тогда вдвойне обидно.
– Да.
Повисла мертвая тишина. Другой в морге не бывает. Два трупа сидели на высоких каталках друг напротив друга, чуть покачивая босыми ногами с бирочками.
– А меня током шарахнуло. Смотри! – беспалый наклонился и показал собеседнику обугленный затылок и белесые кости шейных позвонков в черном месиве. Второй брезгливо отстранился.
– Где это Вас так?
– Да там. У нас в поселке аисты живут. Гнездо себе на церкви разрушенной каждый год складывали. У нее еще с войны луковички не было, вот они и использовали этот высокий плацдарм. Да… Тебя как зовут-то?
– Леонидом звали.
– Так вот, Лёня. Церковь эту отреставрировали за зиму. Аисты весной прилетели, а места и нет уже. Надо другое искать. А поскольку у нас как раз ЛЭП стали вести к новым дачам, то самым удобным местом для птиц показался столб. Меня Вася зовут. Звали.
– Очень приятно.
Василий, улыбнулся и поскреб затылок, от чего на белую простыню посыпался черный пепел.
– Ну вот. Мы-то думали, что эта стройка, как всегда, надолго, успеют птички отстреляться. А оно, вишь как, обернулось. Сейчас всё быстро делают. Короче, у птичек яйца в гнезде, а тут ток уже решили пустить. Пока я место на крыше обустраивал, чтоб туда яйца перенести, все уже и подключили. Полез я на столб за яйцами, уже вынул, слезать хотел…
Голос Василия задрожал, подбородок горестно уперся в татуировку на груди:
– Представляешь, Лёня, я одно яйцо в карман положил, а второе уже проклюнутое было. Куда ж его совать-то? Вот в руке и держал. Качнулся неловко и головой в провода. Разбились аистята. Эх, если бы двумя руками держался, не качнулся б, хоть одного бы спас.
Василий замолчал, и в морге снова повисла тишина.
– Даааа, – выдохнул Леонид.
Ему захотелось рассказать тоже что-нибудь этакое, яркое и героическое, но на память приходили только Зоя Космодемьянская, Гагарин и Штирлиц. Самое интересное в его жизни – это была поездка на море с мамой пятьдесят лет назад. Он тогда чуть не
