НАКОЛОЧКА
Плыл он брассом, мне поначалу показалось, как-то нагловато, выбрасывая ноги на всю ширину дорожки, и мне даже пару раз досталось со встречной половинки дорожки. Шел, он, кстати сказать, не очень технично, и разок, поднатужившись, я его даже обогнал кролем. И только встретившись с ним в душе, я понял, что ошибался. Был он под два метра ростом, с накачанным торсом, широкоплечий, настоящий пловец, и естественно, его длинные ноги не вписывались в половинку дорожки плавательного бассейна. Я еще обратил внимание на его изрисованные руки и готическую надпись на всю спину от плеча до плеча. Было ему лет двадцать пять. Окинув меня взглядом с высоты своего роста, парень принялся натирать свое гигантское тело намыленной мочалкой.
- Извините, - обратился я к нему, - а можно полюбопытствовать?
Он утвердительно кивнул головой.
- Вот я смотрю у вас красивые татуировки. А сколько стоит сделать все это?
- А у меня друг – художник. Сделал даром.
- И все же, видимо Ваш друг практикует тату, сколько может стоить эта работа?
- Размером с пачку сигарет, - он сложил пальцы обеих рук, - три тысячи.
- А свести, если надоест?
- Это раза в два дороже.
- А когда сводишь, следы остаются.
- Конечно, что-то остается. Так что это на всю жизнь.
- Я вот тоже в восьмом классе влюбился и наколол имя девочки на руке, - наверное, я улыбнулся, - а через год влюбился в другую. Пришлось сводить уксусной эссенцией. Дней десять мазал. Вытравил, но шрам остался на всю жизнь, - и я показал ему предплечье левой руки, - Но в мое время специалисты по наколкам все больше по зонам ошивались. Зато купола какие блатным накалывали. И перстни. Это, значит, по числу ходок…
- Слушай, дядя, чего ты хочешь? Я тебя знать не знаю, - мой юный собеседник перешел на ты.
- Да нет, конечно, если тебе этот разговор неприятен, мы можем его и не продолжать. Я немножко пишу, понимаешь? Вот и хотел у тебя узнать, почему у тебя на правой руке индеец наколот?
- А ты разве не знаешь, что татуировки от индейцев пошли?
- Знаю, конечно, это те, что с луками и тамагавками по прериям дикого Запада обитали, охотились на бизонов, жили в вигвамах со своими скво.
- А ты по-русски можешь? А то все фигвамы да скво?
- Ну, об этом же еще Фенимор Купер и Майн Рид писали…
- Друзья твои что ли?
- В некотором роде. А ты вот мне скажи, ты ж патриот?
- Да, за Россию всех порвем!
- А что же тогда у тебя, патриот, во всю спину на немецком готическом написано?
- На английском.
- Неважно. Написал бы: «Спаси и сохрани» на русском, может Господь хотя б со спины тебя увидел.
- А что б ты спрашивал, - типа нашел мне прикольную ответочку.
- Вот я и спрашиваю, чем ты по жизни занимаешься?
- Плаваю, дядя.
- Вижу, что «плаваешь», мог бы и потехничнее с твоей-то природой… А по жизни-то, что делаешь? Вот я к примеру юрист…
- Ты – юрист, а я варю.
- Повар что ли?
- Сварщик я, дядя, понял?
- А… Так может тебе поучиться стоило бы? Это я так по-отечески тебя спрашиваю. Сварщик-то какого разряда?
- А никакого. У меня, может, есть одно высшее образование и музыкальное тоже.
- Вот как интересно. Какую ж музыку слушаешь?
- А Пугачеву там, Киркорова…
- Слушай, а что ж ты с двумя образованиями своими, сварщиком без разряда?…
- Ты, дядя, хоть в отцы мне годишься, разве не знаешь, что обстоятельства разные бывают.
- Бывают. Но ниже плинтуса может не стоит все же опускаться?
- Сам-то юрист, говоришь? Плинтус тоже так себе.
- Да, я о другом плинтусе… А жить, как долго собираешься?
- Что ты ко мне пристал? Я тебя впервые вижу. Почему я тебе должен отвечать на эти твои вопросы? Ну, может до семидесяти.
- А ты знаешь, что мышечная масса начинается уменьшаться уже после 30 лет со скоростью три процента за десятилетие? А по достижению 60 лет - снижается в разы? Постареет твой индеец и скукожится. Ты вот меня, конечно, извини, что пристаю с расспросами, но для кого ты тело изрисовал: для других, может для девчонок, не для себя ж?
- Вот для себя и сделал, чтобы нравилось.
- Так спину же не видать? А девчонок с пирсингами в разных местах… Как целовать в синюшатину? Язык обскрябаешь об стразик на пупке. Воняет окисленным металлом…
- Ничего вы, старичье, натуралисты, не понимаете…
- «Отцы и дети» - классик еще писал.
- Фенимор твой, что ли?
- Вот что парень, один философ немецкий, Ницше сказал: если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже начинает смотреть на тебя. И, знаешь, потом она за тобой приходит, и мне кажется, что она уже в пути…А индеец у тебя, и правда хорош – вылитый Чингачгук или Венету. Да и сам ты на Гойко Митича смахиваешь. Только, сдается мне, что в жизни важно оставаться самим собой.
Помыв голову, я заглянул в соседнюю душевую. Там было пусто. Продолжала литься вода.
- Что ж кранчик за собой не выключил? Жаль, если он не услышал моих последних слов.
… И выключил воду.
