ЗВЕЗДА ЛОРИНА. ПОСЛЕСЛОВИЕ.
(«Звезда Лорина»).
© В.В. Луговский
«Мы – писатели и потому никогда не спрашиваем друг у друга,
где берём идеи. Мы знаем, что не знаем».
(Стивен Кинг).
Однажды уже в достаточно зрелом возрасте я банально задумался о жизни. Как мне показалось, активный участок моей траектории закончился, но всё ли я реализовал, что когда-то выбрал? На этот вопрос ответ самому себе не занял много времени. А вот правильно ли сделал выбор? Этот вопрос оказался весьма интересным, а возможные ответы теперь показались не совсем убедительными. Ответы я искал, работая над книгой «Намерения и Ритмы», когда мне было немного за сорок. Теперь же я задумался о так называемой точке бифуркации, которая случается у каждого молодого человека, иначе говоря:
"Как прямо ехати - живу не бывати:
Нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролетному".
"Направу ехати - женатому быти, Налеву - богатым быти".
Выбор жены, профессии, места жительства в значительной степени определяют последующую жизнь, которую бывает невозможно или, по крайней мере, трудно исправить. Часто, если не всегда, человек должен пожертвовать чем-то значимым для него, чтобы получить другое, тоже очень значимое. В моём случае пришлось выбирать между любовью и научной карьерой. Я выбрал любовь, а карьера тоже состоялась, но всё же не так, как представлялось молодому человеку, начинающему жить.
Я всю жизнь что-то писал: стихи и заметки в школьную стенгазету, в институте написал первую научную статью (потом их будет пару десятков), затем очень пространный диплом, позже писал диссертацию. Когда научная деятельность оборвалась по причине ненужности науки и производства для тогдашних агентов-реформаторов, я занялся психологией и написал несколько статей и книг. Позже стал писать также прозу, наряду со статьями по популярной психологии. Оглядываясь назад, заметил, что моя научная деятельность, таким образом, продолжалась даже при работе над романом и повестями. Что касается психологии, то она помогала мне разобраться в отношениях с людьми – построить свою модель отношений, ну а зачем проза? Зачем – я не сразу понял, но постепенно стал понимать. И помогла мне в этом понимании художественно-документальная литература. Юрий Нагибин писал в книге «Дневник», что страдание для не пишущего человека окончательно. Человек пишущий превращает его в материал и знает, что когда-нибудь он об этом напишет и освободится от него. Этот опыт советского классика оказался очень важным для меня – страдания, особенно в определённом возрасте, не минуют каждого человека. К тому же познакомился с исследованиями американских психологов, которые установили, что повествовательное изложение истории имеет терапевтический эффект для писателя. Тут вспомнились сразу Солженицын и Донцова. Мне никогда не нравились книги Солженицына, тем более Донцовой (все очень плохо, но все будет хорошо), но они, на мой взгляд, являются примером вытеснения болезни в литературу. Я воспользовался данной технологией и как-то пережил те невзгоды, которые могли бы меня уничтожить, но я выжил. И пошёл дальше… Я решил реализовать в литературе нереализованные желания и даже в чём-то подправить свою жизнь, избавившись от некоторых косяков, которые натворил из-за своей незрелости как человека и мужчины. Терапевтический эффект возникал, что позволяло двигаться по жизни, улавливая слабый ветерок в мой парус. Но я понимал, что двигаюсь, куда должен….
Как-то прочитал несколько популярных книг про альтернативные реальности (мультиверс). Эта тема мне была уже известна из квантовой механики (вселенные Хью Эверетта). По Переслегину С.Б. в квантовой истории не существует художественной литературы: художественное произведение описывает одну из альтернативных реальностей. И я решил поставить научный эксперимент, чтобы ответить на вопрос: была бы моя жизнь более счастливой (а счастье это выполнение жизненной программы), если бы я сделал иной выбор. Т.е. на первое место поставил бы научную карьеру и для распределения в НИИ женился бы на ленинградке, получил прописку, а дальше (при таких условиях) мне бы помогли. Как писал Лев Толстой, герои в романе ведут себя так, как не могут не вести. И я уже знал, что герой не всегда соглашается с автором и поступает часто по-своему. Причём автору нельзя гнуть своё – ничего хорошего не получится с такой литературой.
Итак, я написал «Звезда Лорина», предложив моему герою выбор – наука или карьера. И стал с любопытством наблюдать, как он стал выкручиваться. Но я всё же заставил пойти его по пути, от которого в своё время отказался в реальной жизни. Я выбрал любовь, хотя на тот момент не было никакой конкретной любимой женщины, а были лишь те, на которых можно жениться и остаться… Зато было предчувствие любви. Всего лишь через несколько месяцев выяснилось, что оно не обмануло меня. А мой герой, который не хотел, но под нажимом автора сделал другой выбор, к концу повести пришел в тупик. Андрей попал в ситуацию, которую человек, имеющий совесть, разрешить не может. Для того, чтобы разрешить, надо предать. Про похожую ситуацию написал Чехов в «Дама с собачкой», закончив вопросом «Как? Как?». Нет ответа…, или ответ даст сама жизнь. В любом случае мало не покажется.
Когда писал повесть, не знал, к чему придёт мой герой. Но в последней главе я это узнал. Теперь понял, какой «северный» тупик я мог бы получить в жизни, поступи подобным образом. Но этот «северный» вариант (исходя из квантовой теории) где-то существует вместе с моим бедным Андреем, которому автор благодарен за исчерпывающий ответ.
Меня иногда спрашивают, насколько обстоятельства и мои герои соответствуют моей жизни, мол, не пишу ли я что-то типа дневника, биографии, воспоминаний. Насколько «Звезда Лорина» является автобиографической повестью? Сколько я не пытался объяснить существо вопроса, никогда не получалось. Приятели (кто читал) и некоторые родственники интересовались – если, как говоришь, не твоё, то откуда взял? А подруги….Некоторые считали, пишу про себя, мол, мой парень – Казанова. Терпели и, пользуясь любым предлогом, обижались. А кто-то даже ручкой помахал – не нужен нам такой…. Я перестал объяснять – чтобы понять, надо самому что-нибудь подобное написать. Однако здесь приведу, как отвечают известные писатели на вопрос о соответствии написанного произведения личной жизни автора. Стивен Кинг – см. эпиграф. Рут Рэйчил: «Все что написано – правда, за исключением фактов». Дина Рубина:
«Вообще, в моих книгах гораздо больше вымысла и больше «отвлечённого» «чужого» материала, чем кажется на первый взгляд. Моя скромная биография никак не могла бы вместить жизни героев всех моих книг. Профессия писателя предполагает, конечно, личное включение – на уровне наблюдений и каких-то кусочков собственного опыта. Но писательское воображение – куда более изощрённая и многослойная материя, чем принято считать. Факты, эпизоды и сцены, лично прожитые автором в жизни, в прозе всегда преображаются, порой до неузнаваемости. Для меня, как для любого писателя, и воспоминания в первую очередь – материал, который можно вывернуть наизнанку, вытянуть из него любую нить, вычленить любой образ, характер или ситуацию; перелицевать, перекроить и сшить совсем иную жилетку».
И это ближе всего к ответу….
Декабрь. 2024 г.
