Он позвонил:
- И еще... Когда я работал на Скорой помощи... уже и не помню в каком году, то закончил смену, купил бутылку «Шампанского», еду к своему другу встречать Новый, захожу в подъезд, сажусь в лифт и где-то после третьего этажа его заклинило. Что делать? Стучу в стенки, зову... Ни-икого. Но где-то минут через пятнадцать всё же слышу низкий женский голос: «Кто там?» Это меня-то спрашивают... – засмеялся. - Отвечаю, прошу позвать из двадцать первой квартиры друга... Николаем зовут. И пришёл. Но чем мне помочь? Ведь в эти часы найти кого-либо проблема. И всё же начал он звонить куда-то, ругаться с кем-то... – Вздохнул: - В общем, пришлось в двенадцать чокаться с другом неоткупоренным «Шампанским» через дверь лифта, с полчаса сидеть в плену, но, когда вышел!.. Встречали меня, как героя. Шуток было!
И мой друг отключился, а мне подумалось: это он уже который раз вспоминает о своих встречах Нового? Ну да, третий... Может, и мне?.. А, впрочем, нет, не буду, ибо ярких встреч не припоминаюется, поэтому попробую-ка потом сплести некий новогодний «коврик» из его воспоминаний, ведь уже недели две, как, приходя ко мне и переступая порог, сразу скажет: «И еще...»
Спросите: кто он? Да Макс. Хирург. Правда, теперь только по приглашению своего друга, глав. врача областной больницы, иногда делает сложные операции, ведь у него огромный опыт, приобретённый и в полевых условиях Афганской войны*, и в Чечне*, где был ранен в ноги. Надо сказать, что характер у него сложный, иногда кажется и суровым, но я-то знаю, что он - добрейший человек, который в основном думает не о себе, а о тех, кто когда-то был или оказывается рядом. Живёт один. Дети выросли, разъехались по другим городам, жена ушла к другому, так что захаживает он ко мне или звонит относительно часто, чтобы поделиться мыслями о прочитанном, - а читает очень много! - или увиденном по ТВ, Интернету. А взгляды «на жисть» (произносит это слово именно так) у него весьма своеобразные, с неожиданными выводами, и этим невольно подбрасывает мне темы для рассказов, поэтому и теперь подумалось: «А не выловит ли он из своей жисти нечто такое, что станет сюжетом еще для одного, а я лишь вплету между его воспоминаниями свои чувствования».
«В стасованной мною реальности, - ветка ели, многоцветная гирлянда, несколько радужно-ярких шаров, потрескивающая свеча... Старый год, молча перелистав последний день-страницу, растаял...» Эти строки я написала в прошлом году, и вот скоро буду встречать следующий. Но что принесёт, изменит Новый? Не угадать.
Недавно выпал снег, вечерние сумерки резко очертили контуры домов, деревьев. Тихо, безлюдною и мы прогуливаемся во дворе без масок, - ведь прохожие редки, - и я киваю на окно, в котором то медленно проявляясь, то ярко вспыхивая высвечиваются хороводы огоньков новогодней гирлянды:
- Смотри... а люди уже празднуют.
- Торопятся. Зря. Привыкнут, а тридцать первого и внимания на них не обратят, - делает, как и всегда, неожиданный вывод.
- Вспомнят… - сопротивляюсь: - К такой яркой пляске огней трудно привыкнуть.
Но он, не ответив и сделав несколько шагов, вдруг останавливается, смотрит на то окно:
- Знаешь, всё же самые душевные воспоминания о встречах Нового приходят из детства... – И интонация его голоса становится приглушенно-мягкой: - Ведь и есть-то было... не очень, и игрушек таких, как теперь, не было, но... – Снова идем вдоль дома: - Помню большой синий шар с фосфорными звездочками, который хранился в коробке от обуви, и то было минутами счастья, когда наконец-то открывали эту коробку, доставали его, "заряжали» под лампой и он начинал светиться каким-то особенным зеленоватым светом. – Даже в полумраке улицы вижу его улыбку: - Мы всегда этот шар самым первым на елку вешали и сразу казалось, что с этого момента и начинается новогоднее волшебство. - И останавливается напротив маленькой елочки, которую кто-то посадил в уголке двора прошлой осенью и теперь почти наполовину укрытую снегом:
- А потом из той же коробки с сестрой доставали мы утонувшие в вате стеклянные шары, фигурки, ватного Деда-мороза, обсыпанного блёстками и такую же Снегурочку. – Дотрагивается до ветки, снег с неё осыпается и она, освобождённая, словно благодаря, покачивается: - Знаешь, теперешние изощрённо-яркие и столь разнообразные игрушки не сравнить с теми и до сих пор во мне начинает что-то трепетать в душе при виде старых... – Снимает перчатку, набирает горсть снега: - Шишки, разукрашенные птицы, шары со снежинками, нами же сделанные фонарики, гирлянды, вырезанные из разноцветной бумаги, маленький и такой любимый мною серебристый космонавт... – Снег с ладони падает на елочку и мы снова идём вдоль ограды: - А еще запах... Запах мандаринов, которые мама уже где-то купила, спрятала от нас, но как же было здорово утащить хоты бы парочку, съесть и сунуть оранжевые шкурки под кровать.
И всё же пытаюсь и я из сотканной ушедшим годом паутины событий, явлений, случайностей вызволить когда-то радующие мгновения и, прикоснувшись к ним осторожно, - чтобы не спугнуть! – перебираю невидимыми щупальцами памяти, всмотрюсь в них и прошу: «Пожалуйста, останьтесь, не ныряйте в темную пропасть Прошлого!» Но увы, минувшее немилосердно и слишком быстро уносит от меня те самые моменты радости.
Макс кивает на экран телевизора:
- Да-а, теперь это красивый город, а тогда... – Отключает звук: - После института получил я распределение в этот самый Мурманск. Больница была новая, врачей только набирали и получилось так, что собралась одна молодёжь. Новый год скоро. Думаем: как отмечать будем? И решили: в лесу. Нарядим прямо среди деревьев ёлку, возьмём с собой «Шампанское»...Так и сделали. И ты можешь себе представить такую картину? Свечи на сугробах, на ёлке, северное сияние, мы вокруг костра под магнитофон пляшем, а потом в двенадцать из него же - бой курантов! Как же молодо, весело было! По-настоящему, как и потом... – Умолк. Включил звук телевизора... выключил, коротко взглянул на меня: - Ведь я же любил её... Наташку, жену мою. Мы на той лесной вечеринке и познакомились. - Усмехнулся: - И жили все годы... по-настоящему, и детей растили по-настоящему. – Встал, прошелся по комнате, остановился напротив меня: - И знаешь, как лет до семи их поздравляли?.. А так. Уводили в другую комнату и предупреждали: сидите, мол, тихо, сейчас дед Мороз придёт, но он очень устал, поэтому танцевать с вами уже не будет, а просто положит подарки под ёлку. Вот и приходил по моей просьбе сосед дядя Миша, топал в коридоре, что-то тихо бурчал, уходил... дети выбегали, бросались к ёлке и находили подарки. Радости было!.. А потом вместе с ними танцевали вокруг ёлки.
Макс присел на стул, погрустнел:
- Как же быстро всё улетело-пронеслось!
И снова прошу: «Мои растаявшие драгоценные мгновения, явитесь вновь! Побудьте со мной хотя бы недолго! Я поселю вас в замок под красивым названием «Фантасмагория» и, может быть, вы поможете моим надеждам преобразиться из миражей в реальность». Но увы, вызванные мгновения проносятся словно в тумане и снова неумолимо тают.
Он сидит напротив меня, держит в руках большую фарфоровую чашку с чаем и словно согревает ею руки:
- Помню, как встречал Новый в семьдесят девятом, в Кабуле... Тогда война как раз чуть затихла, в городе только по ночам постреливали. А расположилась наша полевая медицинская часть почти рядом с боевой, возле крепости дворца Делькуша. И был он двухэтажный, квадратный, вокруг - парк из вековых деревьев... красивых, могучих. Любил я после караулов там отдыхать... – Усмехнулся: - А еще штык-ножи метать, у меня этих трофеев мно-ого было... –- Помолчал, отпил глоток чая: - Так вот... Неподалёку афганцы из их гвардии стояли, и я познакомился с одним, Сахибом звали. Учился он когда-то в Москве, говорил по-русски... – Еще глоток: - И вот приближается восьмидесятый, надо отмечать, а как? Правда, ёлку мы достали в одном подразделении, её из Союза те ребята прихватили, но выпить было нечего. Встречать Новый без тоста? – И взглянул на меня, словно спрашивая: - Вот наш главный и говорит: как хотите, но достаньте вина, не спиртом же встречать? И вспомнил я о Сахибе, пошел к нему, объяснил всё, дал денег... – Я удивлённо взглянула: - Да деньги-то у нас афганские были, но в Кабуле злачных мест мы не знали, страна-то мусульманская, непьющая. И принёс нам Сахиб две бутылки армянского коньяка, мандаринов, гранат, инжира, конфет. Ну, встретили мы ихний Новый, стали ждать наш... разница-то почти в полтора часа, и вдруг... – Мой рассказчик помолчал, отвернулся к тёмному окну: - И вдруг стрельба с КПП, очереди трассирующих пуль. Солдаты-соседи похватали автоматы, побежали в темноту. «Ну - думаю,- как раз к Новому и подбросят нам раненых». – Макс поёжился: - Достали тогда пули и нас. И даже помню, как увернулся я от одной очереди и тут же мелькнуло: «Значит, можно вот так... мимо смерти!» – Он помолчал и, словно смутившись, заговорил быстрее: - Но ничего, скоро всё затихло, раненых не было и вернулись мы к своим закускам... как раз время к нашим двенадцати подобралось. Выпили, пожелали друг другу выжить, солдаты из боевой части выпустили в небо несколько ракет... – Поставил чашку на край стола и тихо сказал: - Знаешь, в мирное время не бывает такого, чтобы вот так... спаявшись одной опасностью, по-братски почувствовать родство с теми, кто рядом. – Встал, выпрямился: - Ну, а ровно через год встретил я Новый с высоты птичьего полёта, когда подлетали к Москве... в иллюминатор увидел фейерверки. – Помолчал, чуть заметно улыбнулся: - И показались они мне тогда не только яркими огнями, но и вещими радостными знаками моей новой... уцелевшей жизни.
При свете догорающей свечи потемнела ветка ели, праздничные шары приглушили свой мишурный цвет, капли воска, причудливыми ручейками скатившись по белой плоти свечи, изваяли замысловатые габитусы, словно предлагая мне разгадать тайну их сплетений: «Так что же сулит грядущий?»
Макс позвонил тридцать первого в десятом часу вечера:
- Наверное, надоел тебе своими новогодними воспоминаниями?.. Ну, раз нет, то еще... совсем короткое. Шестидесятые годы. В школе объявили, что будет маскарад. А из чего костюмы шить? Тогда же с разными тканями... да и с деньгами туго было, вот мама сразу и сказала нам с сестрёнкой, что шить нам костюмы не будет, а батя... Нет, он не сдался. Из сучковатой палки сделал что-то вроде пистолета, одел меня в черный свитер, брюки, сшил кобуру из куска кожи, принёс от соседа черные очки... И получился из меня мафиози. В школе все так и ахнули! - Умолк и я услышала тихий смешок: - В общем, самым заметным я был… и даже премию получил... кулёчек конфет с начинкой из варенья, «подушечками» их называли. Вот радость была для сестрёнки!
И на том конце связующей нас нити повисла тишина.
- Алло, алло... – всполошилась я: - Макс, ведь совсем скоро Новый...
Но по-прежнему - тихо. Отключился. Ну, что ж, к таким его
