Ещё не забыли Гошу Графова по прозвищу "Графин"? На некоторое время его слава померкла, ибо стараниями неблагодарных читателей не Гошиных романов он был отправлен искупать содеянное. А кто был действительно виновен в сложившейся ситуации, так это волшебник!
— Ну а кто ещё? - мысленно возмущался Гоша, окрашивая стены исправительного заведения. — Как можно было так подставить такого замечательного парня, как я? Неужели сложно было вовремя появиться? Конечно, именно этот зловредный тип виновен во всех злоключениях Графина и именно он должен нарабатывать навык перекрашивания стен и очищения кармы, а не белый и пушистый Гоша. Гоша - хороший!
Заканчивается всё - и краска, и заключение. Графин был отправлен восвояси, с напутствием не заниматься фигней. И "фигасем" тоже. Вдохнув полной грудью воздух новой, вольной жизни, Гоша вдруг обнаружил, что его таким трудом заработанная слава сильно померкла. Только кое-где в дальних, полузаброшенных коммунальщиками дворах сохранились осколки его славного имени. В основном это было исправленное поклонниками прозвище, да обрывки объявлений типа «разыскивается Гоша Графов, по кличке "Графин"».
— С этим нужно что-то делать! - решил Гоша.
Библиотеки и книги научили Гошу уважению к печатному слову в виде уголовного кодекса. И вообще, ну их нафиг. Тем более, что за последние годы он мастерски научился обращаться с кистью и краской. Да и что такое книга? Пять-десять лет и она приходит в негодность и заменяется следующим тиражом, или того хуже - электронной версией. Нет, конечно можно было бы чего-нибудь там взломать и исправить вселенский несправедливый заговор по задвиганию его, Гоши, в тень, но увы, хакер из Графина был так себе. Максимум что он мог взломать, это крышку сливного бочка в уборной.
Стало быть огляделся Графин, подумал и решил, что для полного счастья и немеркнущей славы ему необходим памятник! Желательно при жизни, чтоб успеть насладиться плодами своего величия.
Он было уже представил себя в полный рост, в горделивой позе, да с залихватской треуголкой на голове, но в окрестностях такого памятника не наблюдалось, а ехать во Францию и разыскать там постамент с ошибочной подписью "Наполеон" было накладно. Взвесив все "за" и "против" Графин решил начать с Пушкина. Тем более, что тот практически Гошин коллега: Гоша вон какой след оставил на литературе и Пушкин вроде что-то написал.
Вооружившись ведëрком с особо стойкой краской, Графин отправился вписывать своё имя в историю.
Ночь была безлунной, но яркий свет фонарей и прожекторов позволял рассмотреть будущий Гошин памятник во всей красе вплоть до облепивших его голубей.
— Кыш, дармоеды! - для порядка возмутился Графин. Голуби гордо игнорировали замечание. Гоша нахмурился (будут тут ещё всякие его памятник в качестве насеста использовать!) и метнул в пернатых с трудом стянутый с ноги ботинок. Среди голубей прошла легкая волна недоумения вперемешку с курлыканием и верчением маховым пером у виска. Это окончательно вывело из себя Графина и второй ботинок полетел в птиц более прицельно, сшибив одного члена стаи с плеча бронзового изваяния.
Вот тут птицы озверели. Заполошно вспорхнув с насиженного, они тут же взяли себя в крылья, выстроились звеньями и со зловещим гулом ринулись вершить месть. Группа за группой они проносились над Гошей, ведя прицельную бомбардировку подручными... точнее подхвостными средствами. Через пару минут Графин был покрыт равномерным слоем очень ценного биологического компонента многих удобрений. Ведерко с краской тоже пополнило своей содержимое неожиданным компонентом.
Кипел гневом Гоша не долго (рассвет был не за горами) и дилемму использовать эту обос...удобренную краску, или идти за новой решил быстро.
— Пусть это будет секретный ингредиент, - успокоил себя он и ринулся в объятья славы.
Пушкин тоже был не в восторге от творящегося у своего подножья. И если с голубями он за столько десятилетий уже как-то свыкся, то такой рейдерский захват видел впервые. Сначала он было хотел вызвать оппонента на дуэль и уже даже потянул из-за отворота плаща бронзовую перчатку, но оглядев противника не нашёл в нем ровню и решил не ронять своей аристократической чести. Только презрительно оттопырил нижнюю губу да вздернул бровь.
К рассвету Гоша успел замазать имя Пушкина и коряво вывести на его месте своё. Краски хватило впритык и теперь на постаменте красовалось «Гоша "Граф" Графов». И всё было бы чудесно, но злопамятные пернатые и здесь вставили свои пять копеек: финальный мстительный залп злорадно исправил "Граф", добавив к нему родное "-ин".
Ах да, в объятья славы Гоша всё таки угодил: именно участковый Слава Степанов волок Графина в отделение полиции, одновременно зажимая нос и сдерживая хохот.
