Снова об этой парочке. Описал я, и подробно, их внешний вид, в предыдущей
миниатюре, а посему, не буду к этому возвращаться, дабы не красть драгоценное
время у читателя. Помнится мне, что в прошлый раз речь зашла о том, что Швили,
затаил - таки желание отмщения за своё позорное сидение на сосне во время учений.
Последующие за этим случаем события, лишь закрепили сии домыслы об общем предке
из определённой местности. И поэтому, не только внешний вид, но и некоторые
черты характера, просто обязаны быть общими. Как все мы помним из истории, что
товарищ Сталин, был весьма злопамятным и никогда не упускал возможности
продемонстрировать эту черту своей натуры.
Тюфтеля забежал утром в столовую и построив наряд по кухне, ускакал на
пищеблок, где уже вовсю трудился Швили. Грузин медленно и важно резал капусту,
предназначенную для закладки в котёл. На обед щи планировались. Вид у Швили был
абсолютно спокойный и невозмутимый. Вот только глаза, устремившиеся на пару
секунд в сторону Тюфтели, сверкнули дьявольским огнём. Швили так же медленно и
важно отложил в сторону нож, взял со стола тряпицу с чем-то объёмным и вышел во
внутренний дворик. Там его поджидала весёлая парочка, а именно, Фомка и Ганс.
Ганс спросил:
- Ну шо, усэ прыйныс? Бо мы з Фомкой, йысты дуже хочим.
Швили молча сунул в Гансову руку тряпицу и произнёс:
- Как вийду и рукой махну, идытэ ка мнэ. Сдэлаем, чача дам.
Фомка с Гансом ускакали в автопарк. Что именно дал им Швили, наша история
умалчивает. Но скорее всего: хлеб, сало и отварное мясо. Может, сахара подкинул
им грузин. Как я потом понял, более дешёвой взятки за отменную месть, никто и
никогда, в мире не получал. Правда, учитывая славу больших хохмачей, которая
была вполне заслужена этой парочкой, можно было и вовсе, безо всякой платы
обойтись. Исключительно из любви к искусству они бы это сделали. Даже ни капли
сомнений нет никаких. Швили вернулся на кухню и не обращая на Тюфтелины визги,
продолжил крошить капусту. Выражение лица у него было блаженное. Швили улыбался
и в мыслях уже прокручивал то, что в скором времени должно было произойти.
Час икс настал. Швили вышел во дворик и направился к забору автопарка.
Показалась Гансова физия и Швили махнул рукой. Ушёл в помещение. Фомка и Ганс,
вприпрыжку поскакали к столовке. Исчезли в темноте.
Тюфтеля рвал и метал:
- Швили! Какого хера ты в пустой котёл кинул капусту и морковь! Воды не налил,
мясо не положил. А напругу дал!
Визжал Тюфтеля, прыгая от огромного котла к Швили и обратно. Швили тихо
произнёс:
- Там эта, чирвонэц упал туда. Я вода не лил. Дастат хатэл.
Швили знал, куда бить, на какую мозоль давить. Жаден был Тюфтеля, ох жаден,
патологически. Подскочил к котлу сверхсрочник сержант да и наклонился. Чуть не
половину туловища сунул в котёл.
Фомка и Ганс появились из темноты, как два привидения. Четыре их мощных
водительских руки схватились за Тюфтелины ноги и резко сунули старшего повара в
котёл. Швили, с лицом распорядителя преисподней, захлопнул крышку. Наступила
недобрая тишина. Через некоторое время из котла послышался звук. Будто кот
скрёб по металлу когтями. Это Тюфтеля, видать, шумовкой их издавал. А уж потом,
крики начали из внутренностей доноситься. Нечленораздельные. Ну а потом, пошёл
просто вой...
Зашедший на пищеблок зампотыл, капитан Слюньков, по прозвищу "стопик", так и
застыл сталагмитом, когда услышал завывания. Находящийся рядом с ним прапорщик
Лучек, которого Стопик постоянно называл Лучок, тоже замер. Их лица вытянулись
и начали исполнять своеобразный гримасный танец, что - то вроде лицево - мышечного
брейк - данса. Щеки прыгали, а губы, то вытягивались, то сжимались. У Стопика
показалась слюна в уголке рта, явный признак того, что его мыслительный процесс
уткнулся в бетонную стену непонимания происходящего. Лучек схватился правой
рукой за галстук и попытался его ослабить. Левая его рука, намертво вцепилась
в Стопикову правую. Вой перемежался руладами, альпийским йодлем и рычанием. Из
глубины кухни, как - то сама собой, выплыла улыбающаяся фигура Швили, одетая в
белую курточку, похожую на френч из двадцатых годов. Левая рука Швили указывала
пальцем на котёл, а правая, крепко сжимала маленький половник, который казался
ся всем присутствующим при экзекуции, огромной курительной трубкой. Швили был в
этот момент дьявольски похож на своего знаменитого на весь мир, на много веков
вперёд, земляка. В полумраке его глаза сверкали, хитрый прищур только усиливал
эффект похожести и вообще, вся эта картина, всем показалась каким - то адовым
игрищем с неизвестным финалом. Швили начал хрипло смеяться. Неспешно, так же
как он перемещался и при ходьбе. Смех усиливался, Стопик с прапором белели,
Фомка с Гансом загибались. От беззвучного смеха парни стонали и плакали и были
они в тот момент момент, очень похожи на двух чертей. Перепачканные соляркой и
мазутом рожи и руки, да чёрные комбезы, придавали этим двум оболтусам шарм
служителей самого Сатаны.
Наконец, крики и вой, с царапаньем внутри котла, немного затихли. Швили
приблизился к ёмкости, открутил винт - барашек и резко откинул крышку. Раздался
душераздирающий крик. В исполнении трио. Стопик, Лучек и выпрямившийся во весь
рост Тюфтеля. Фуражки, у пары вошедших, отлетели назад. Может волосы от страха
действительно, как пружины, могут выпрямляться? Стопик и Лучек стояли прямо,
рты у них распахнулись как..., примерно как у змеи, засовывающей себе в пасть
объект, который намного этой самой пасти больше. Крепко держащие друг - друга и
орущие на одной ноте, они стали похожи на оперных певцов, которые вдохновленно
исполняют трагическую партию дуэтом. Глаза навыкате, неподдельный ужас в этих
глазах был. Дуэт вдруг резко оборвал исполнение партии, подпрыгнул, неуклюже
развернулся и рванул из помещения вон. Черти ржали уже беззвучно, согнувшись в
три погибели. Сам солист из котла выл визгливо и переливчато. Щедро сдобренный
нарезанной морковью и капустными листиками, он являл собой какое - то гротескное
пугало, верх которого венчал копчёный окорок в виде красного лица. Вылезшие из
орбит и бешенно вращающиеся во все стороны глаза, дополняли эту картину. Босх
или Брейгель, будь они в том месте в тоже время, точно написали бы очередной
шедевр о кругах ада.
Швили выполнил обещание. Фомка с Гансом получили свою чачу. Тюфтеля же, к
котлам подходил с великой опаской и бережением и постоянно озирался. Ну а
Швили, отсидев всего - то трое суток на губе, вернулся на кухню. Когда он брал в
руку маленький закопчёный половник и хитро улыбался, Тюфтелю начинало колотить
не на шутку. И так продолжалось до самого Швилиного дембеля.
