— Значит, так! — Скрестив руки на груди, самодержец расхаживал по кабинету, то и дело поглядывая на стоящего с папкой в руке начальника Коллегии иностранных дел Никиту Ивановича Панина, — отпишите в Великобританию, что государство Российское согласно принять участие в новой европейской коалиции против Французской республики.
— Будем вместе с ними, а также с союзниками нашими: Австрией, Неаполитанским королевством... и… Портой Оттоманской громить революционеров французских. Станем с божьей помощью наступать на них по всем фронтам! Поперву предлагаю изничтожить созданную ими систему малых «республик». Для решения оной задачи предлагаю без всякого промедления послать в Южную Италию против Римской и Парфенопейской республик нашу эскадру под командованием адмирала Ушакова, а они, как зачинатели сей... авант…, я хотел сказать... баталии, пусть шлют корабли своего Нельсона. Граф, подготовьте документ и сей же час отправляйте его на их остров!
[Тут необходимо заметить, что наша страна не всегда воевала с соседней Турцией. В восемнадцатом веке обе наши державы, объединившись, послали свои корабли в Средиземное море, дабы освободить от французов Ионические острова. В течение трёх лет этой русско-турецкой эскадрой успешно командовал прославленный флотоводец адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков!]
Первое августа 1798 года. Залив Абукир
Капитаны французских судов находились на совещании на борту флагманского линейного корабля L'Orient. Три тысячи матросов этой эскадры были посланы на берег с задачей — запастись пресной водой. На всех французских кораблях вдоль батарейных палуб были выставлены извлечённые из трюмов пустые бочки. На закате смотрящие вперёд заметили приближение английских кораблей. Однако команды «к бою» не последовало. На L'Orientе наивно полагали, что ни в сумерках, ни тем более ночью Нельсон на атаку не решится. И зря! В 18:30 сигнальщики английского корабля передали сигнал «Огонь открыть!»
***
После блистательной победы над французским флотом адмирал Нельсон приказал линкору «Леандр» взять курс на Великобританию, дабы сообщить королю весть о том, что отныне французская армия, лишённая своего флота, прочно закупорена в песках Египта. Однако добраться до туманного Альбиона корабль не смог, ибо вскорости был перехвачен французами и отконвоирован на остров Корфу.
Стоянка кораблей русской эскадры близ Корфу (Керкира)
— Прибыли! Все живы?! Молодцы. Вольно. Садитесь, хлопцы-разведчики. Почитай, суток двое на ногах?! — Фёдор Фёдорович развернул на столе большую карту острова, — давайте двигайтесь поближе, да сказывайте, чего у неприятеля высмотрели.
— В самой крепости гарнизон невелик, чуток поболее шести сотен будет. Однако к ейной главной крепости примыкает ещё парочка. Та, что на восток — старая, а на западе — по всему видать, новая. А на оконечности мыса, того, что с высоким утёсом, ещё имеется отдельная цитадель, от города отделённая рвом широким, — разведчик ткнул в точку на карте.
— И ещё видали мы там, со стороны моря, боновые заграждения с железными цепями, — второй матрос поднялся с места и провёл рукой по карте. Сходу туда ну никак не подойти. Заметят и расстреляют за милую душу.
— Ну, а с кораблями что? Посчитали, сколько их в гавани скопилось? — Ушаков обошёл вокруг стола и склонился над картой.
— Видали там их семидесятичетырёхпушечный корабль «Женере» да пятидесятипушечный «Леандр», у англичан отбитый, пленный, значит, да ещё одни — фрегат «Брюне», бомбардирский,
— Да ещё две галеры и четыре полугалеры. — Перебивая друг друга, докладывали разведчики.
***
Через несколько дней русские моряки освободили от французов все Ионические острова, в том числе и Корфу.
— По традициям флота морского захваченное у неприятеля судно есть законный приз победителя, — Фёдор Фёдорович похлопал по плечу капитана первого ранга Литвинова, — приказываю поднять на мачте линейного корабля «Леандр» Андреевский флаг! Опосля вместе подумаем, как его на русский манер переименовать!
Санкт-Петербург. Зимний дворец
— Никак мы переименовывать не станем. Англичанин Нельсон его захватил, значит, это есть его законная добыча, — Павел Первый стукнул кулаком по столу, — повелеваю:
- Первое. Проявить по отношению к союзнице нашей — Англии — истинное рыцарское благородство и незамедлительно возвратить ей этот «Леандр» точно в том виде, в коем он Ушакову достался.
- Второе. Капитану Литвинову передать корабль сей лично... э... капитану Стефенну как полагается по протоколу, всенепременно с подписями и печатями.
Великобритания. Резиденция Английский короля Георга Третьего
— Кто-нибудь может мне объяснить, что это всё значит? — монарх размахивал стопкой бумаг, всматриваясь в лица лордов и адмиралов.
— Ваше высочество, Россия — безмерно богатая страна, и их правитель может себе позволить вот так запросто подарить нам корабль. Полагаю, это такой рыцарский жест, рассчитанный на нашу дальнейшую признательность, — молвил один из присутствующих.
— Все так считают?! — король положил бумаги на стол и, достав платок, вытер пот со лба: — Они там все сплошь... рыцари, а мы с вами джентльмены! И тоже до последней буквы чтим международное морское право. А оно гласит, что каждая страна имеет право выкупить захваченное судно по цене его реальной стоимости. Будем же благородны и отошлём в Петербург десять тысяч фунтов стерлингов. (120 000 рублей по тогдашнему курсу. Баснословные деньги для простого офицера!) Пусть император Павел отдаст их в качестве приза тому капитану, команда которого овладела «Леандром». И проследите, чтобы наш посол Уитворт всё исполнил в точности и ничего не напутал и, главное, не присвоил!
1800 год. Российская империя
Всем известно, что внешняя политика во все времена — дама капризная. Вот и самодержец всероссийский взял да и рассорился с Англией, повелел, что их посол Уитворт как можно скорее покинул столицу. После чего велел спешно готовить новую военную кампанию, на этот раз против заносчивых и чопорных островитян!
***
Ну, а бравый капитан Литвинов по завершении битв на Средиземном море вернулся на Родину и узнал, что ему, как офицеру, захватившему вражеский «Леандр», положена весьма кругленькая сумма, которую он сможет получить, но только после того как принесёт бумагу, самим государем подписанную! Бравый капитан умел штурмом брать не только вражеские крепости и корабли, но и дворцовые кабинеты.
Через год почти ежедневной осады бравый офицер был принят лично императором, который и УСТНО(!) подтвердил, что денежный приз за захваченный корабль принадлежит капитану Литвинову и его команде! Более того, обещал послать людей, способных отыскать нужные бумаги в доме, некогда занимаемым английским послом. Возможно, поручение самодержца было бы исполнено в точности, но вот незадача, пару недель спустя императора заговорщики ударили табакеркой, после чего задушили офицерским шарфом.
Два года спустя
В Российскую столицу прибыл новый посол Великобритании. И, не откладывая дела в долгий ящик, перевел на расчётный счёт российского Министерства морских сил полагающуюся за «Леандр» сумму. Министр Павел Васильевич Чича́гов, увы, не имел понятия ни о каком устном обещании убиенного императора. Краем уха он слышал, что существует некая сумма английских денег, которую надо бы кому-то выплатить. И, не мудрствуя лукаво, он распорядился разделить деньги между всеми адмиралами и офицерами, отличившимися при штурме острова Корфу.
Литвинову опять не повезло. Он, выполняя приказ, был откомандирован для участия в очередной коалиции, и снова против Франции. В России его в ту пору не было — он принимал участие в очередной антифранцузской коалиции. На этот раз ему и его матросам предстояло спасать Неаполитанское королевство.
***
По возвращении домой бравый офицер вновь обратился к императору, на это раз к Александру Первому. Новый самодержец тщательно изучил вопрос и уяснил, что выдавать уже нечего, ибо деньги уже розданы и потрачены! Но оставить офицера без заслуженного вознаграждения царь не пожелал!
***
— Ваше высочество, так ведь того, деньги заморские уже того потрачены, всё как есть, до последнего ихнего фунтика, то есть я хотел сказать — нашего рублика, — потея и переминаясь с ноги на ногу, оправдывался Чича́гов.
— Павел Васильевич! Вы понимаете, что я не могу отказать храброму капитану в его совершенно законном праве получить свои призовые! Это просто недопустимо. Что обо мне подумают на флоте?! Царь наш не почитает вековой морской закон!
— Но… где… — попытался возразить министр. Но самодержец глянул на него так, что тот посчитал за лучшее промолчать.
— Выдайте Литвинову двадцать пять тысяч рублей, а остальные оформите как долг вашего ведомства перед ним! Всё, ступайте. Более поручений к вам у меня на сей день не имеется!
***
— Ну что же, долг морского министерства — это всё же лучше чем совсем ничего, — капитан покрутил в руках официальную бумагу, затем спрятал её в сундук и стал терпеливо ждать.
Несколько лет спустя
Так уж распорядилась судьба, что бравый капитан вынужден был сменить морской китель на общеармейскую форму, но с сохранением чина полковника! Однако деньги ни с морского, ни с какого другого ведомства так и не приходили.
1812 год
Уезжая в действующие войско, Литвинов оставил своей жене Авдотье заветную бумагу, присовокупив к ней оформленную по всем правилам доверенность на получение причитавшейся ему суммы долга. Офицерской жене не было времени на оббивание порогов чиновничьих кабинетов, на её руках осталось пяток детей, мал-мала меньше. Но деньги были ох как нужны. Зарплаты мужа не хватало. И женщина написала письмо всемогущему канцлеру Румянцеву. Тот наложил свою резолюцию и переадресовал её просьбу военному министру Вязмитинову.
Прошло ещё три года
Весь израненный вернулся домой полковник Литвинов. Ему уж точно было не до кабинетных вельмож. Кое-как протянул три месяца, да и предстал перед Господом. Вдова поняла, что отныне призовые деньги ей самой ни за что не получить. Посмотрев на пожелтевшие свитки, переуступила их купцу первой гильдии Ф. И. Юдину.
***
Поднаторевший в торговых делах купец тоже не смог победить бюрократические препоны.
— Господин Юдин, я вам уж в какой раз повторяю, — чиновник подошёл к просителю и смахнул с плеча того невидимую пылинку: — Вы же сами прекрасно осведомлены, что адмирал Чичагов после упущения самого Наполеона на реке Березине более не мог оставаться в нашей империи и убыл в неведомые мне края. И посему кому и сколько он выплатил призовых денег установить крайне сложно, ежели вообще возможно.
Прошло ещё десять лет!
Теперь в борьбу за законные призовые капитала Литвинова включился его выросший сын, отставной подпоручик лейб-гвардии Семёновского полка. Пару лет он потратил на тяжбу, нет, не с военным ведомством, а с купцом Юдиным. Тот никак не желал переуступать назад доверенность, подписанную Авдотьей.
И таки победил. Добился своего. Решил сам, не жалея времени и сил, обивать пороги властных кабинетов. Однако уже в тридцатом году, в сердцах и
