Уточнение

             После   публикации  рассказа  «Настоящая»,  о  воспоминаниях  дочери
известного писателя,     меня  стали  спрашивать   о  тяжком  периоде   его  жизни,
когда,  после  ареста  второй    жены,   остался    с  малолетним  ребенко  на  руках.
Любят  у  нас   такие  подробности.
            Например.   Известный   путешественник  рассказыает  о  своих
странствиях  и  открытиях,  а  его   спрашивают    о  решении  собственных бытовых
вопросов.   Как  жил?   Где  и  чем  питался?   На  чем  спал?  Он,  конечно, отвечает,
и  сводится,  в  понимании  окружающих,   вся  его  история   к непрерывной
борьбе  с  бытовыми  сложностями.
            Или  вот.   Рассматривают   на  общем   собрании   в трудовом  коллективе
плохое   поведение  одного   товарища,   который     по  чужим  женам  гулять
любил.    Нет  более  интересной  темы.    И  не  важно  слушателям   насколько
это  нехорошо,   их   подробности   той  или  иной  интимной  связи  интересуют.
           Подобное   любопытство   удовлетворять  не собираюсь.    А тем,  кто
серьезно  хочет  понять   человека,  оказавшегося   в  такой  ситуации,  кое-что
сказать могу.
           Дело  было    в  октябре   тысяча  девятьсот  тридцать восьмого  года.
К  тому    времени    аресты     по   всей   стране,  а в  столице,  особенно,  набрали
наивысший   размах.    Многие  редакторы   разных   изданий    уже  исчезли
с  рабочих   мест.    Жена  сильно  нервничала,  писатель,  как  мог, успокаивал.
        -  У  нас    карательные   органы   без  вины  не  хватают,  -   говрил,  стараясь
придать  уверенности   то  ли  ей, то  ли  самому  себе.
        -   Я   же   тех людей  знаю,   кого   арестовали  -    в  отчаянии  отвечала  она,  -                        
Ну,  какие  они  враги?
        -   Мы,  просто,  многого    не  знаем,  -   до  чего  наивно, иногда,   звучат
слова  надежды.
        На  следующий  день   жену  арестовали.    На  рабочем  месте.     Вела  она
себя  достойно.   Истерики  не  закатывала.  Верности  власти  не  клялась.
Не  портила   дополнительно   нервы  окружающим  и  себе.
        На   квартиру  не  приходили.  Обыск  с  разгромом  не  устраивали.    Уважали
статус.    
         Писатель, конечно,  сразу  все  понял.     Оставил ребенка  на попечение  няни
и  кинулся  жену  спасать.   Приняли  его  в  органах  любезно,   сразу   встречу
с   любимой  дали.
          -   Со  мной   все  ясно,  -   говорила  она   удивительно  спокойно  и  
мужесвенно,  совсем  не  так, как    в  последние дни,  -    За   политическую
близорукость,  приведшую  к  тяжким  последствиям.      От  пяти  до  восьми.
Там  целый  список.   Я поняла,  что  все  уже  решено.            
        -  Нет!    Так  нельзя!    - возмущался  писатель,  -   Я тебя  вытащу.    До  
самого   верха  дойду!     Меня    все  знают.
        -   Поверь,   про тех   тоже  все  знают,  -    неожиданно  ласково  произнесла
жена,  -   Лучше  береги  себя, сына  береги.    Твоя   любовь   все  беды  пережить  
поможет.
          Но   он   боролся  и  дошел до  самого  верха.   До  приема   у   Главного.
         -   Я    ознакомнлен   с  вашим  делом,   -    медленно,  по  привычке, произнес
он,    предупредительным  жестом    отметая     какие-либо объяснения,  -    Кто
мог  знать,  что  врагов  народа   окажется  так  много?    Например,  один  из  них
написал    о том, что  по  моему указанию   погубили   изветного  полководца.
И  это  творение   было    опубликовано   в  издательстве,    гда  трудилась  ваша
жена.    Тогда  она  не   занимала    столь  значительной  должности,  как  сейчас,
но    была  одним  из тех,  кто   одобрил  публикацию   этого  опуса.    Скажете,
это   было  давно.    Но  ведь  и  число  врагов  народа  росло   посепенно,  пока
терпению   власти  не  наступил  конец.     Поэтому,  ничего  для  облегчения
положения  вашей  жены  я  сделать  не  могу.    Понимаю  чувства  к  ней  и  то,
что     малеький  ребенок  остался  без матери.    Но   так  случилось,  что в  
живни   настало  время  выбора.     Родина  или  женщина.     Прямо,  как   у
Гоголя,  любдю этого  писателя.    И  ваши  творения   люблю.    Хорошо  пишете.
Правильно.    Честно.   Не  заискиваете.   Ценю.    Жизнь   сына  тоже зависит  от
вашего  выбора.    Быть   ему  сыном   известного  писателя   или  сыном  врага
народа.     Правда,   у  нас  сын   за   отца  не  отвечает,    но    хороший   сын
всегда должен  быть готов  разделить  судьбу  родителя.    Подумайте  об  этом,-
и  снова    жестом  показал,  что визит  окончен.
            В то  время  писателю   было   столь тяжко, что  не  удержался   и  в  одном
из  рассказов    признался,  что   хотелбы  эту  жизнь  зачеркнуть,  ести   была
бы  возможность  жить заново.    Признался  и  одернул  себя  за  слабость.
Что он хотел  зачеркнуть?   Стремление    в  счастью  людей?    Любовь к  своим
женщинам,  детям?    Веру   читателей    в  его  героев?    Нет!   Не  предаст  он   их.
Примет  все,    что  есть  и  будет.  
          Посадили  жену  на  шесть  лет,    ждал,   растил  сына,   продолжал  писать
книги  для  детей.     Потом  война.     Сдал   ребенка   в  специальный  итернат
и  пошел  воевать. Погиб.
          Долгое  время  считался  пропавшим  без  вести.     Нашлись    умники,
что  стали  подозревать   в  измене,  переходе   на  сторону  врага.  Многих
пропавших   без  вести   подозревали.     Но   Главный   все   эти  сплетни  разом
пресек.
         - Он    честный!    Верю  ему!   -    сказал,  как  отрезал.
         В   середине  сентября    сорок  первого   жена  писателя,  отбывающая  
аключение  в   лагере,     внезапно,  потеряла  сознание.    «Вот  и  все, - произнесла,
когда привели  в  чувство.   Из  лагерной  больницы  так  и  не  вышла.    Тихо  
и  медленно  угасла  к    декабрю.
         Власть   успешно    заменила   сыну   писателя   отца  и  мать,  получив
за  это  бесконечную   благодарность и  верность.