Её игра была не просто талантлива, но поистине гениальна. Она сглаживала все имеющиеся недостатки драматургии, которые благодаря ей становились незаметны и незначимы. Актриса не вживалась в образ, она оживляла персонаж. Её личность растворялась, и появлялся совершенно другой человек. Спектакль превращался в фантастичное действо. Пока она не зевнула, убив весь эффект. Столько неестественности, вымученности, принуждённости было в этом предполагавшемся по сюжету жесте. Тут же всё впечатление было неизбежно испорчено. Это же надо было так зевнуть. Лучше бы она вовсе этого не делала. Кто решился разрешить ей зевать? Так зевать? Кто счёл такое зевание приемлемым? Тут же все недостатки всплыли наружу во всей своей отчётливости. И недочёты драматургии, и ошибки постановки, и невысокого уровня актёрская игра. Зевок стал последним кирпичиком в Вавилонской башне бездарного спектакля. С него начался крах. Не надо было всё-таки ей зевать. |