Поздняя осень. Недавно закончился мелкий холодный дождик и изредка с веток деревьев, окружавших могилу, срывались редкие крупные капли.Он долго стоял у оградки могилы покрытой слоем опавшей желтой листвы, на которой яркими кровавыми пятнами выделялись зардевшиеся кленовые листья. Наконец он решился войти:
- Ну, здравствуй, Оля, вот я опять пришел к тебе.
Маленьким веничком, взятым из шкафчика под скамейкой, смел в кучу и вынес опавшую листву, предварительно выбрав красные кленовые листья, которые так нравились ей при жизни. Уложил на могилу принесенные цветы, разложил кленовые листья, установил на них и зажег поминальную свечу и сел на скамейку.
Он долго смотрел на фотографию молодой женщины и ее образ все яснее и яснее вставал перед его внутренним взором, как будто она живая вставала из могилы. Перед глазами встала их первая встреча на дне рождения его сослуживца. Их посадили рядом, толи намерено, толи случайно. Он никогда не спрашивал об этом, но был благодарен судьбе, сведшей их. Он, только что оставшийся один, после ухода жены, тридцатилетний мужчина и она — двоюродная сестра сослуживца, двадцати пятилетняя красавица, так пока и не нашедшая свою пару.
Сказать, что между ними пролетела искра — значит не сказать ничего. Между ними пролетела молния, это было похоже на магию. Они танцевали только друг с другом, разговаривали только между собой, он чувствовал каждую нотку ее голоса, и она была созвучна нотам его души. Ее мысли — были его мыслями, ее чувства — его чувствами, ее желания — его желаниями.
Он пошел ее провожать и она сама пригласила его к себе. Едва они поднялись, как их губы встретились, и бурный поток нежности и ласк, не встречая на своем пути преград, обрушился на них каскадом радости и счастья.
И уже через месяц он просил ее руки и сердца, а еще через две недели была регистрация брака во дворце бракосочетания и торжественная церемония венчания в церкви. Прошел еще месяц и во время романтического ужина со свечами, посвященного юбилею свадьбы, Оля сообщила ему, что беременна и не было на свете в тот момент человека счастливее, чем он.
Первые признаки приближающегося несчастья проявились на пятом месяце беременности, до этого протекавшей без всяких осложнений. Олю стали беспокоить слабость и быстрая утомляемость, затем начались несильные боли в районе правого подреберья, повышение температуры тела, чувство тяжести, обостряющееся после приема пищи, тошнота и рвота. Сначала она связывала это с беременностью и не придавала всему этому никакого значения. Но боли усилились, и пришлось обратиться к врачам, которые поставили страшный диагноз — рак печени с многочисленными метастазами.
Перед операцией Оле прописали курсы химиотерапии и облучения, ведь без этого операция была бы бессмысленна. И вот тут Оля категорически отказалась от лечения, так как оно предполагало прерывание беременности и невозможность иметь детей в последствии. Он на коленях умолял ее согласиться, говорил, что не переживет ее смерть, что для него согласиться с этим - это как своими руками убить любимого человека. Выслушав все это, Оля взяла его за руку и, смотря ему прямо в глаза, сказала:
- Любимый, скажи какая мать ради дополнительных двух — трех лет жизни пожертвует жизнью своего ребенка, своей девочки? У нее впереди вся долгая и, надеюсь, счастливая жизнь поэтому, если любишь меня, прошу тебя, прекрати эти разговоры. Я ее рожу, а там - как угодно будет судьбе. Единственное о чем я мечтаю, это хоть раз подержать ее на своих руках и увидеть ее улыбку. Больше они к этому не возвращались.
Она скрывала свой страх изо всех сил, и только однажды он заметил слезу в её глазах. Врачи дождались семимесячного срока и, как только риск для ребенка стал минимальным, сделали кесарево сечение. Девочку сразу унесли в реанимацию, а для Оли начались лечебные процедуры. Но было уже поздно, все оказалось слишком запущено, слишком многие органы были поражены метастазами. Единственное, что смогли сделать врачи, это облегчить ее последние дни. Оля умерла через двадцать один день после рождения дочери.
А еще через двадцать дней пришло время забирать Марину, так назвали дочь по просьбе Оли, из роддома. Он не мог понять своего отношения к ней. С одной стороны это его дочь, единственное, что осталось у него в жизни, его плоть и кровь, а с другой — именно из-за нее он так рано потерял Олю и он очень боялся, что при каждом взгляде на Марину будет вспоминать ту, которая ради нее пожертвовала своей жизнью.
И вот настал тот день, когда он принес Марину домой и распеленал ее. И тут на него взглянули огромные голубые глаза, маленькая ручка охватила его большой палец руки, и на лице дочери засияла улыбка. В этот момент он понял, что он, как и Оля, может хоть немедленно отдать за нее жизнь, ведь именно ради этой улыбки Оля выбрала смерть и значит, Марине суждено прожить свою жизнь, как две жизни — за себя и Олю.
Он понял, что должен любить этого ребенка за них двоих и воспитать ее, так как воспитала бы ее она, а иначе вся жизнь Оли становилась бессмысленной.
Он просидел с закрытыми глазами еще минут десять, потом встал, вышел за оградку, закрыл дверцу и вновь долго смотрел на могилу Оли. По его лицу скатилась слезинка. Какой дурак сказал, что мужчины не должны плакать, они не должны хныкать по любому поводу, как девушки, но осознание смерти любимого человека не может не вызывать хотя бы скупой реакции.
Иначе сердце может просто не выдержать.
Потом он развернулся и пошел по аллеи к выходу с кладбища, домой, где его с нетерпением ждала Марина, самый дорогой для него человек на земле.
