Я ехала в уютном купе новенького, блестящего вагона и любовалась заоконными пейзажами, когда дверь плавно отворилась, и в купе вошёл худой человек в потёртой шляпе и поношенном пальто.
Я невольно усмехнулась: "Неизвестный адепт".
Человек, не раздеваясь, неторопливо сел на соседнее сиденье и посмотрел на меня. Черты его напоминали лик Спасителя на древних иконах.
От его взгляда мне стало неловко: во-первых, меня удивило, что он вошёл на ходу, а во-вторых - был совершенно без багажа!
Но мои подозрения рассеялись, как только он улыбнулся широкой, белозубой улыбкой.
Васильковые глаза его весело смеялись, и, казалось, подпрыгивали и искрились, как синие угольки.
На фоне жёлтого лица они выглядели несколько неестественно и даже пугающе, но обезоруживающая улыбка сделала своё дело: я прониклась неожиданной симпатией к своему спутнику и улыбнулась ему в ответ.
Он сидел и не произносил ни слова. Улыбка медленно сходила c его лица, и я вдруг почувствовала, что сознание покидает меня, и я погружаюсь в какое-то странное, сомнамбулистическое состояние, похожее на сон в душной комнате.
Очертания предметов исчезли, и вместо них возник южный пейзаж, с кипарисами и белым знойным небом, а я оказалась сидящей на камне, около большого Храма, рядом с моим попутчиком, только он был одет иначе: на нём был хитон из грубой ткани и сверху что-то наподобие римской тоги, небрежно наброшенной на плечи и мягко спадающей до земли.
Тут я отчётливо осознала, что передо мной Он... Сам Иисус, во всей своей божественной красоте.
Иисус, как ни в чём не бывало, поднёс мне какой-то сосуд и предложил выпить. Я не отказалась, а Он молча смотрел, как я с жадностью осушаю сосуд до дна, до капельки, как будто не пила сто лет и умираю от жажды.
Убедившись, что я достаточно осоловела и пообвыклась, Иисус наклонился ко мне и шёпотом спросил:
- Bыполнишь ли ты Мою волю, расскажешь ли ТАМ, откуда пришла, всё, что Я поведаю тебе?
Я, пребывая в абсолютном благоговении, ответила:
- Расскажу! Ведай! - и, уставившись на Него оловянными глазами, приготовилась слушать Истину, которую, несомненно, Он готов был мне поведать, поскольку Истина в Боге, а Бог - в Истине.
И тут Он начал свой необычный рассказ, который потряс меня до глубин души моей, до дна сердца моего и перевернул моё сознание навсегда...
***
"Полдень дышал зноем: ни облачка на небе, ни ветерка, беспечно шныряющего по узким улочкам города. Только зной и мертвая тишина. Но это лишь на первый взгляд - город жил привычной жизнью. Укрывшись в тени огромного кипариса, о чем-то болтали две женщины; неизвестно откуда доносился цокот копыт и крик одуревшего от жары ишака. Старец с проседью в бороде подтолкнул к дверям дома девочку. Та отличалась от соседских ребятишек светлыми волосами и голубизной глаз. Захария выторговал её у нищенки за десять серебрeников. В дальнем темном углу дома на скамье сидела Елисавета - бесплодная супруга - и штопала дыру на хламиде. Услышав шаги, она отложила работу, поднялась навстречу мужу. Захарий поставил ребенка перед собой и возложил на его плечи руки с вздувшимися венами и обкусанными ногтями.
- Слушай женщина и молчи! Бог не дал нам ребенка, но одарил меня мудростью великой! Отнесись к девочке как к дочери, а я возьму на себя её воспитание. Не хочу, чтобы наш род сгинул из-за твоей беспомощности. Для достижения этой цели надо использовать любой шанс!
Елисавета безропотно выслушала мужа. Она-то сразу поняла, для каких целей муж привел в дом чужого ребенка. Всякие слухи ходили о сомнительном благочестии Захарии.
Губы старухи дрогнули и скривились в вымученной улыбке...
Сытая и чисто одетая девочка быстро привыкла к своему новому положению. Через пару месяцев она называла Захария учителем, а Елисавету - теткой. Однажды старец, имевший сан священника, подозвал девочку к себе и усадил на колени.
- Сегодня, Мария, мы посетим Храм Господень! Веди себя хорошо и ничего не бойся.
Иерусалим задыхался от духоты. Дождей, которых так ждали жители города, не предвиделось. Абсолютно чистое, выжженное небо светилось неестественной голубизной и не предвещало ничего хорошего. Улицы вымерли. Редкие прохожие, выскочившие по неотложным делам, словно призраки, растворялись в знойном мареве. Захария поднялся на крыльцо и отворил массивные двери.
- Заходи, здесь мы спасемся от солнца, - сказал он и пропустил ребенка вперед.
В храме было прохладно. Огненное светило оказалось бессильно в борьбе с толстыми стенами из песчаника. Старец завел ребенка в абсолютно тёмную комнату, без окон, без освещения, без мебели. Девочка вытерла рукавом пот с лица, огляделась и робко взглянула на благодетеля. Тот зажег прихваченный светильник. Тени запрыгали по потолку, сползли на пол и будто передразнивали старца, чутко реагируя на его движения.
- Это Святая Святых, дитя мое, - тихо, но торжественно произнес учитель, - Ты еще слишком глупа, чтобы всецело осознать, где находишься. Но знай: тебе предстоит соприкоснуться с великой тайной и стать ее неотъемлемой частью. Подойди ко мне!
Из всего сказанного Мария поняла только то, что надо подойти.
Старец давно вынашивал планы рождения нового Бога. Бога, который навяжет пастве рабское мировоззрение, усмирит её нравы и взойдет на трон славы, прославляя род Захарии. Но это будет потом, а пока надо пользоваться моментом и под предлогом посвящения Богу, удовлетворить свои потребности.
Мужчина опустился на колени и провел рукой по мягким, вьющимся волосам ребенка. Затем стал осторожно гладить по плечам, бормоча что-то под нос и закатывая глаза. Малышкой овладел страх. Она заплакала. Старец прижал Марию к себе и задрал на ней рубаху.
- Не бойся, дитя мое! Так надо! - сказал он и повалил ребенка на каменный пол.
Мария плохо помнила, что произошло дальше. Внезапная боль разорвала ее изнутри. Что-то большое и горячее входило в нее, как тупой нож. Старец ладонью прикрыл ребенку рот и продолжил грязное дело. Ничто не могло его остановить в этот момент: ни плач жертвы, ни сострадание, ни сам Всевышний. Захария застонал, конвульсивно дернулся пару раз и затих, придавив своим телом Марию. Той показалось - он помер. Однажды она наблюдала, как умирал сбитый римским всадником мужчина. Как дергались его ноги, а из разбитой головы текла кровь. Прошло какое-то время, прежде, чем старец пришел в себя, поднялся и поставил на ноги истерзанного ребенка.
- Никому не говори, что здесь произошло, дитя мое! Отныне ты принадлежишь Богу! Бойся разгневать его, - предупредил он, вцепившись сухими пальцами в плечо малышки. Полой хитона мужчина вытер кровь с ног ребенка. — А теперь пойдем, я угощу тебя сладостями!
Каждый шаг приносил страдания Марии. Она снова заплакала. Захария поднял ее на руки и прижал к груди. Солнце палило сильнее прежнего. Горячий воздух обжигал легкие и затруднял дыхание. Очнулась Мария дома. Елисавета вымыла ее прохладой водой.
- И не жалко тебе ее? - обернулась она к Захарию.
Захарий достал священные свитки и вслух прочитал:
- Когда взрослый мужчина имеет половые сношения с маленькой девочкой, это ничего, поскольку, когда девочке меньше, чем три года, то это как будто кто-то вонзает палец в глаз, слезы подступают к глазам... но зрение возвращается, так и невинность возвращается к маленькой девочке, которой меньше трех лет. Так записано в Талмуде. Или ты хочешь сказать, что Талмуд ошибается?
Мария чувствовала себя немного лучше, но боль не отступала. Старуха коснулась губами ее горячего лба. Намочила тряпку в уксусе и обмотала ребенку голову.
- Садись, перекуси!
На столе стоял кувшин с вином, блюдо с фруктами и глиняная чашка с медом. Захария прищурился и внимательно посмотрел на ребенка, разбавил вино водой и заставил выпить.
- Это придаст тебе сил и снимет боль! — сказал он и стал куда-то собираться.
***
Захария, из рода Аарона, сын Варахиина, принадлежал к священническому роду и пользовался почетом в народе. Бесплодная Елисавета вынуждала его принимать меры к продлению рода иными путями, пусть и не совсем ей приветствуемыми. "Что такое порядочность, нравственность, мораль? Привитые обществом, в котором родился и вырос, эталоны поведения и мышления. Их можно и переступить ради высших целей!" - думал Захария и неукоснительно следовал своим убеждениям.
Прошло 12 лет с тех пор, как Мария поселилась в доме любвеобильного священника. В один прекрасный день она сообщила ему, что беременна. Старец заволновался, долго потирал сухие ладони и что-то прикидывал в уме. Наконец он хлопнул себя по лбу и широко улыбнулся.
— Дитя мое, — обратился он к Марии. — Когда родится ребенок, объявим всем, что родила Елисавета. Мне нужен наследник! Я мечтал о нем всю жизнь! Сегодня же скажу старухе, чтобы носила под одеждой маленькую подушечку и с каждым месяцем эту подушку меняла на более объемную. Создадим видимость ее беременности. А ты реже появляйся на людях. А лучше — сиди дома, читай Тору. Вдохновленный радостной новостью, он достал пергаментный свиток и стал что-то быстро писать.
Так и вышло, как хотел Захария! Иерусалим быстро облетела весть о чуде: благодаря Всевышнему, бесплодная Елисавета родила мальчика, которого счастливые родители нарекли Иоанном. Елисавета, как заботливая мать, не отходила от ребенка. Захария во всеуслышание благодарил Господа и пел ему оссану.
Марии разрешалось нянчить малыша и кормить его грудью. Она смотрела на своего мальчика и не хотела с ним расставаться.
- Ничего, - успокаивал её Захария, - Ты молода и красива! Выдам тебя замуж и родишь еще.
После этих слов, он долго не находил себе места. Видимо, его посетила новая, более великая мысль!
Спустя три месяца Мария опять забеременела. Захария потирал руки. По его возбужденному виду и приподнятому настроению легко было догадаться, что он задумал нечто! Старый лис обладал изощренным умом и даже предсказывал некоторые события. Впрочем, он их сам планировал и воплощал в жизнь, но осторожно, боясь скомпрометировать себя и выставить не в лучшем свете. На следующий день он отправился в Назарет.
Дорога измотала Захарию, но цель, преследуемая им, стоила того. Остановился он у старого вдовца Иосифа, из рода царя Давида, но тот пребывал в бедности, еле сводил концы с концами и занимался плотничеством.
- В нашем захолустье есть дома более подходящие для отдыха таких высоких гостей! - робко намекнул он Захарии, когда увидел священника на пороге своей хибары.
- Ты мне нужен, ибо послан к тебе Богом! - ответил гость, чем вверг хозяина в сильную растерянность.
Захария сел на топчан, скинул сандалии и попросил лохань воды. Иосиф беспрекословно исполнил указание. Гость опустил в воду утомленные дорогой ноги.
- Налей вина, - приказал он, прежде, чем посвятить Иосифа в тайну.
Дневная жара сошла на нет. С улицы доносились еле различимые разговоры, мычание волов и крики какой-то женщины. Захария отдохнул с дороги, открыл глаза и поманил к себе плотника.
- Тебе надо жениться!
- Бог с тобой, господин! Я уже стар для таких развлечений. Да и кто за меня пойдет?
- Есть у меня на примете дева, - начал Захария, - Женишься на ней, и она вскоре понесет, но не от тебя, а от Духа Святого!
"Уж не сошел ли с ума священник?!" - подумывал Иосиф, искоса
