- Ну чего, мужик, как рыбка?
Я вздрогнул, поднял кверху глаза и от неожиданности чуть удилище не выронил, увидев напротив себя на расстоянии вытянутой руки… Владимира Винокура!!!
Начну же всё-таки по-порядку.
К концу 20 века я, приняв отставку от своей бывшей благоверной, оказался в свободном полёте в личном плане, но не свободным в семейном отношении. Компанию мне составляли отроковица четырёх годиков от рождения и мужичок возрастом 2,5 года по случаю оказавшимися моими детьми. Бывшая мамаша оставила их мне в качестве бонуса. Я не был столь радикален к собственным детям и потому кряхтя принял на себя роль «мапулечки» - мамы и папы одновременно. Не буду устраивать плач Ярославны и сопливо гундосить о тяжкой судьбе отца-одиночки с двумя детьми. Напротив: жили мы с детишками весело и в полном согласии. Дети росли и крепли. Они пахали по хозяйству сколько их силёнок хватало, а я старался елико возможно обеспечить им достаток и досуг. Мы ходили за грибами, ездили на рыбалку, иногда мне удавалось оставить их на даче у родителей, одновременно успевая ослабить сексуальный голод тридцатилетнего мужика.
Итак: был конец лета. Мы с моим выводком приехали рыбачить где-то в половине пятого утра. Каждый знал своё место и задачу. Детёныши ловили с одной стороны дамбы — со стороны мелкого заливчика с песчаным дном. Их цель — наловить пескарей, плотвичек и прочей мелочи для живцов. Я же пытался выудить щурят, уже начавших осенний жор, со стороны бетонных плит, валунов дамбы и причальной стенки со стороны камеры шлюза.
Восток уже розовел восходом. Щурята весом в 500-700 грамм охотно кидались на живца, и у меня в рюкзаке уже сидело с десяток. Захотелось поймать что-то посущественнее, и я перешёл к причальной стенке. Солнце поднималось с тыла, и под стенкой была ещё сплошная темнота. Я подстроил спуск сантиметров 10-15 от дна. Большой с мой кулак поплавок медленно скользил вдоль стенки, и я даже не слышал, как теплоход вышел из камеры шлюзования, как швартовался у стенки. Над нашим «морем» висел туман, сходный с пластами дыма в непроветриваемой курилке, и теплоход пережидал его у стенки. Увлечённый выуживанием, я даже не заметил как теплохода, так и вышедшего на его палубу Винокура. Тот был одет в синее трико и белую футболку.
- Здрасьте, - брякнул я первое пришедшее в голову.
- Здрасьте- здрасьте! Ну как, клюёт?
- Так щурят таскаю потихоньку.
- Щурят? Это щук что ли?
- Ну типа того.
- Да ладно?!
В это время поплавок без рывка погрузился под воду и стал медленно уходить на глубину.
- Вот: ещё одну сейчас вытащу, только надо подождать, когда поплавок всплывёт.
Тут вдруг Винокур оживился. Он метнулся к дверям, потом подскочил ко мне:
- Парень, дай скорее удочку! Сейчас мы их наденем!
Я передал ему удилище. Через секунду на палубу вышел Лев Лещенко. В летнем лёгком костюме песочного цвета, с заспанной физиономией, он обратился к Винокуру:
- Опять тебе не спится, опять встал ни свет ни заря, перебудил всех!
- Я уже полчаса как рыбу ловлю! Уже штук пять вытащил! Парень — скажи?!
- Ну да — клёв хороший.
- Да ну вас. Опять подколки. Сговорились небось?
- На самом деле! Спорим на коньяк, что ещё одну вытащу?
В это время на палубу вышел Ян Арлазоров. В полосатой больничной пижаме и такой же невыспавшийся:
- С утра уже орёте. Опять Вовка чудит?
В это время из воды показался поплавок.
- До самого верха тяните руками за лёску медленно, а по урезу воды быстро что есть силы. Я перехвачу.
В глазах Лещенко вспыхнул азарт:
- Вовчик, только не упусти!
- Да уже десятую тащу!
Всё прошла благополучно, я перехватил щуку где-то на килограмм, сунул руку под жабры, выдернул живца и отдал улов Винокуру. Тот похлопал Арлазорова по плечу:
- Пойдём, я у Лёвки коньяк выиграл! А ты, парень, мой остальной улов себе оставь!
Уже в закрывавшихся дверях я снова услышал Арлазорова:
- Так это вы что, рыбу что ли ловили?
На корме уходящего теплохода я прочитал «Георгий Димитров»….
