* * *
Мы поздоровались в мрачной прихожей. Серёга прошёл в комнату и, к моему удивлению, достал перфоратор из-под матраса, на котором обычно отдыхало его грузное тело. Бур с щелчком заскочил в патрон, деревянный табурет затрещал от напруги, и комната наполнилась шумом. "Перф" с рёвом пробивал отверстие в потолке, превращая твёрдый бетон в пыль.
— Серый! — закричал я. — Ты на кой потолок портишь?
Он продолжал, не откликаясь. Наконец, бур провалился в пустоту и Серёга остановил инструмент.
— Я тебе говорю, ты нахрена потолок просверлил?
Он смахнул пыль с волос, повернулся и пустой взгляд прошёл сквозь мою голову, словно рентген.
"Да у него глаза безумца", — подумал я тогда.
Внезапно появилось ощущение, что если задам вопрос в третий раз, он вонзит стальной бур в моё любопытное око.
Он спрыгнул, инструмент послушно лёг на табурет, а рука потянулась к карману. На ладошке Серёги я увидел молочную конфету Коровка.
— Она проклята, — сказал Серёга. — В ней вся нечисть собрана, а я должен избавить от неё людей.
Он закончил монолог, и лицо расплылось в безумной улыбке.
Я решил не возражать Серёге, ведь его безрассудная физиономия не располагала к общению.
Он ушёл в туалет, а уже через минуту массивное тело двигалось в сторону комнаты со стеклянной банкой в руке.
"Алебастр, — подумал я. — И по цветку похож. Вот только нахрена?"
Серёга перемешал смесь, тяжело дыша вскарабкался на табуретку, и конфета, не сопротивляясь, заскочила в дыру. Он тщательно замуровал её приготовленной смесью.
Несколько секунд он стоял с закрытыми глазами, а бледные губы шевелились, повторяя беззвучную мантру. Серёга снова улыбнулся, и от улыбки повеяло холодком.
— Они не смогут выбраться, — сказал Серёга. — Я усилил защиту заклинанием.
— Кто они? — спросил я.
— Демоны, — ответил он. — Там вся нечисть собрана.
— Ааа... Ну-ну.
Я не стал расспрашивать, как они попали в конфету. Да и мало ли что может произойти из-за назойливости. Он предложил чаю, но я отказался, сославшись, что нужно забрать сына из сада. Серёга предложил борщ, а потом сказал, что есть хорошая говяжья кость. От такого гостеприимства мне захотелось на воздух.
Мы попрощались на площадке, и я рванул домой. По дороге вспомнил всё о белой горячке. Вспомнил дядю Сашу, который в 95 бродил по подъезду с заточенным электродом, разыскивая зайца. Вспомнил статью из журнала ЗОЖ.
— Она! — сказал я себе. — Точно она.
Тут же набрал братишку, и мы обсудили, что делать с Серёгой. Брат подтвердил мои опасения.
— Да, невменяемый, — сказал я в трубку. — Смотрел сквозь меня, говорил всякий вздор.
Было решено винтить, пока Серёга не просверлил соседа или соседку. Братишка трудился санитаром в морге городской больницы, и диагнозы сыпались из него, словно сахар из надорванного пакета.
* * *
Мы стояли у двери, обитой дермантином, в воздухе висел сигаретный дым. Помощь вот уже, как полчаса пробивалась к нам сквозь душные пробки, а Серёга даже и не подозревал, что за дверью притаилась опасность. Мне пришлось взбежать по ступенькам к окну, чтобы посмотреть на площадку у подъезда.
— Всё, они уже здесь, — сказал я. — Вроде бы четверо.
С высоты девятого этажа скорая напоминала жёлтую игрушечную модельку.
Я обманул доверчивого друга, а он поверил мне и открыл. Через две с половиной минуты его вентили санитары.
Серёга растопыривал конечности в проёме, а ребята выдавливали массивное тело наружу. Он кричал, что размозжит голову этой мрази, если его отпустят проклятые коновалы. Да, мразью в его глазах был я. Он не мог простить предательство и наглость. Его увезли в психушку. Мы закрыли квартиру, и усталые ноги понесли нас в Александровский парк.
Я сгрёб ладонью капли с настила скамьи, и тело почувствовало прикосновение холодного дерева. Пивная пробка с пшиком соскочила с бутылки и от ледяного напитка мне захотелось в туалет.
— Как же он зыркнул исподлобья, — сказал я. — И впрямь голову мог размозжить.
— Не бери больше такое, — сказал брат. — Разучились делать. Дрянь, а не пиво.
— Брат, но ты хоть скажи, ведь я правильно поступил, а?
— Ну что ты, как телёнок? А если бы он усатого из третьей квартиры принял за пришельца с Марса и нейтрализовал его этим же перфоратором? Что бы ты тогда сказал?
— Да, ты прав! Прав, братишка!
— А ты варенье-то забери, мамка ругаться будет. Давай не расстраивай её.
— Заберу, вот только с Серёгой вопрос решится, так сразу и заберу.
* * *
Через две недели Серёгу вернули в общество. Врач сказал, что тяжёлый случай — алкогольный делирий. Могло случиться самоповреждение. Вчера мы пили зелёный чай. Серёга приходил в гости с коробкой трюфельных конфет. Нет, на меня он не обижается, говорит, что я теперь его ангел-хранитель, потому как спас от верной гибели. С водкой он завязал, жизнь собрался строить заново. Только пока с пустотой справиться не может. Говорит, что часто во сне выпивает рюмку водки, закусывает груздём, а потом думает: "Ну нахрена?". Слава богу, что это всего лишь сон.
Про конфету я теперь всё знаю, Серёга рассказал. Старуха, говорит, дала у магазина. Страшная такая: с одним зубом и чёрным волосом на подбородке. Дала и сказала: "Милок, не выбрасывай конфету, так как горе тому будет, кто её подберёт. Закопать надумаешь — проклятье в почву просочится, и пострадают люди. Если в речку бросишь, то вода пропадёт. Ну а если уж сам съесть надумаешь, то остаток жизнь проведёшь в психушке. Серёга покрутил конфету в пальцах, усмехнулся, поднял глаза, а её уже и след простыл. Вот, говорит, и пришлось в потолок замуровать. А была ли бабка на самом деле, нам остаётся только догадываться.
Вот такая история произошла, друзья. За Серёгу не переживайте, у него всё хорошо.
