Генку?.. Рита??..
Да никогда она его не любила! Ну сами посудите!!
Он всегда, ещё с первого класса, в школе, был ниже Риты. А когда они уже оба расти перестали, так даже на целую голову. Всегда оставался таким… знаете… тщедушным... Рита про себя его называла «поносно-золотушный». И при этой самой тщедушности у него вечно, со школы ещё, был такой… ммм… выпученный, как у птенца воробьиного, животик. Кругленький, на яичко похожий.
Одно достоинство, впрочем, у него было: Генка Синяков всегда был смешной и очень веселил Риту Вильмовскую.
Ещё в первом классе он перед уроками говорил ей:
- Ты, когда меня к доске вызывают, не смотри даже в мою сторону, а то я стесняюсь и всё сразу забывают.
- Нужен ты мне, дурачок! – остроумно парировала Рита и искривляла губки в притворной гримасе брезгливости.
Однако, когда Синякова вызывали, она, прям назло ему, смотрела на него не отрываясь и даже руку под подбородок подкладывала, чтобы он даже и не сомневался, что она его слушает. И очень внимательно. Генка же и в самом деле краснел, потел, щёки надувал и получал… в общем, хуже получал, чем мог бы, потому что, признать надо честно, был ещё и умным: все контрольные Рита у него списывала. Если же на какой-нибудь контрольной, по математике там или по физике с химией, варианты у них были разные (сидели-то они всегда за одной партой!), то вначале Генка делал Ритину работу, а потом только свою. Рита ему даже предлагала рассесться – сидеть в затылок друг другу. Его же, дурака, берегла. Генка сделал круглые глаза и сказал, что, если это произойдёт, он заболеет и умрёт, оставив предсмертную записку, в которой обвинит в своей смерти Риту.
Она хохотала, потому что Синяков смешной же был!..
Однажды, в последнем уже классе школы, совсем поздно вечером, ночью почти уже, в пятницу, в Ритино окно постучали. Вильмовские жили на втором этаже. А Рита даже и не удивилась, потому что после школы сказала Синякову, что хоть отдохнёт за выходные от него, а он вздохнул, как вздохнули бы все скорбящие люди Земли, и ответил, что будет скучать.
Теперь вот – припёрся…
Рита в окно высунулась. Там, на тополе, росшем совсем рядом с окном Ритиной комнаты, действительно сидел Синяков с букетом цветов в руках, которые он явно сорвал с клумбы возле подъезда. Но цветы держал он… перевёрнутыми вниз головками, а не возле сердца. Находились они возле того места, ну, где у мальчиков… эт самое… ширинка, короче говоря. И, главно, говорит:
- Я, Рит, цветы тебе принёс, но подарить их щас не могу, а подарю в понедельник или даже завтра, потому что, когда лез на дерево, молния в брюках разошлась, а там – белые у меня трусы: заметно сильно будет…
Рита ничего не сказала, а хохотала опять, когда окно захлопнула.
После школы Синяков сказал, что ему всё равно, куда поступать. Куда Рита, туда и он. Рита сказала, что в библиотечный. И поступили. Ну, то есть, конечно, поступил-то Генка и Риту протащил за собой.
Армия ему не грозила, ни сейчас, ни потом, потому что длинный перечень хронических недугов не позволял Синякову отдать долг Родине. Вот они и поженились поэтому сразу. Ещё на первом курсе, ибо смешно же это даже звучит: «Синяков – муж!»
И как только поженились, Генка сразу из института ушёл, сказавши, что он, как глава семьи, должен жену свою обеспечивать, а её главное дело – учиться. И когда она выучится, то он тогда пойдёт, а она будет его кормить. И Рита, которая в загсе категорически отказалась брать фамилию мужа («Маргарита Синякова»! Смех да и только!!.), в этот раз с Генкой согласилась безропотно.
И начали. Она учиться, он зарабатывать.
Вставал Генка раньше Риты, а приходил с работы часто, когда она уже спала. У него, кажется, даже выходных не было. Или были? Рита точно не помнила, потому что сначала учиться старалась, а потом оказалась беременной. В положенный срок родился Андрюшка, но бросить учёбу или хотя бы взять академ Генка жене не разрешил. Так вот и выкручивались: то он с ребёнком сидит, то баушки (Генкина с Ритой мамы) по очереди.
В своём Андрее Геннадьевиче Синяков, что называется, растворился он весь, без осадка, как растворимый кофе в кипятке. Сыну было уже года три, наверное, когда как-то ночью он разбудил Риту:
- Рит, спишь?
- А?.. Сплю, конечно… Ты чего?..
- А я вот глаз сомкнуть не могу, потому что который год таю от тебя чудовищный секрет: наш Андрюшка – не от тебя…
- А? А от кого же?..
- От другой совсем женщины…
Было смешно. Даже в полусне. Даже ночью. Но Рита ответила:
- Ладно, ненавидеть тебя я начну завтра с утра, а к вечеру, наверное, даже убью в порыве ревности. А сейчас спать давай, а то мне завтра с сыном твоим и «совсем другой женщины» в поликлинику идти…
… Умер Синяков как-то буднично и очень быстро. Опять ночью разбудил Риту и сказал:
- Рит, спишь?
- А?.. Сплю, конечно… Ты чего?..
- А я вот, кажется, ухожу от тебя к другой женщине. Она ждёт меня, уже и косу наточила…
И – всё. Не стало Генки. Потом оказалось, что у него тромб оторвался.
После похорон, когда возвращались с кладбища, домой Рита сразу не поехала. И на поминки тоже. А отправилась она в загс, чтобы стать, наконец, «гражданкой Синяковой Маргаритой Геннадьевной»…
|