«Лерой Авив»1
Звонок был для меня неожиданностью. Ицхак Авив. Пару раз в прошлые годы я звонил ему сам. И служащие посреднических конторок звонили, когда он подавал заявку на фрезеровщика. Каждый раз ответом был отказ сразу, как назывались моя фамилия и имя.
Я полагал, что причина в не сложившихся отношениях с ним. Ещё с тех пор, когда работал, три года, у его брата Моше. Что мне было забавно, в периоды затишья – Ицхак «самый лучший друг». А крик и ругань, мол, так это переживает он за Дело!. Нечто по пословице: дружба – дружбой, служба – службой. Да только…
Ну не встречал я тут дружеского отношения со стороны местной публики. Только видимость этого. Аборигены! Нет, изредка случалось хорошее. Как и плохое, по присказке – дерьмо случается. Так же, как всё это бывает повсюду и со всеми, в независимости от места происходящего. Ментальность( «Ментальность – не то, что мы думаем, а то, как мы думаем и чувствуем». Лев Израилевич «Русские евреи») местных товарищей весьма и весьма иная, чем у русскоязычного. Другие мотивации, другие приоритеты. Так бывало, что как ножом по сковородке: разговариваешь с таким, смеёшься, всё ясно и понятно и вдруг
бам-с, как в стену с разбегу. И чаще всего, не явно, не там, где можно ожидать препятствие. Вроде, каждый человек не таков, как кажется. Но тут всё более глубоко.
Сейчас он позвонил сам и предложил работу. Договорились, что приеду на завод завтра. После звонка сел к компьютеру, открыл файл со своими старыми записями и память, эта машина времени, перебросила меня в те дни.
«…..На днях с Ицхаком, братом Моше, поругался. Вот хочет он , чтоб я с эмульсией (охлаждающая жидкость) работал, а не то фреза сгорит на больших оборотах.
Спросил бы, я объяснил бы. Стружка идёт белая, деталь не нагревается, значит и фреза в порядке. Да и вообще, на моём рабочем месте мне решать, что и как делать.
Будто он что то понимает в этом деле больше меня. Специалистов много и немало у кого можно поучиться, кто знает и понимает, но он – не они.
И это не моя гордыня, это констатация факта. Но вот же даёт указания и что с ним теперь делать?
Брат Моше! ( Жена президента! Секретарь начальника! Друг хозяина! Брат командира! Это что, должности?). Похоже, что Ицхак тоже считает себя хозяином.
Как часто люди переносят на себя заслуги или положение близких им людей! Жена большого человека начинает себя вести так, будто она тоже большой человек. (она быт его сберегла и может, даже, толково с ним обсуждала проблемы. Но она – не он!). Брат хозяина полагает, что и он владелец всего. Не задаваясь вопросом, как имеющий получил своё и в какой степени этому соответствует, однозначно для меня то, что «переносящие» на себя не своё в большинстве – это точно полу пустышки. Сам перенос уже о многом говорит. А как минимум такие на половину, потому, что ну люди же они все. А каждый человек – это не пустота.
Зато каждая же килька себя селёдкой видит.
Свет дня, шум дороги, утренняя прохлада вползают неспешно в помещение через незакрытые на щеколду раздвижные большие железные двери – ворота. После разгрузки заготовок, надо закрывать ворота. Те, кто разгружали, оставили открытыми их и уехали. А мой станок тут рядом. Да, я не стал ничего с ними делать. Не хотел, воздух с утра в помещении тяжёлый. Есть станок, работа. Остальное – только проявление моей доброй воли. Или не проявление. Но Ицхак полагает, что я должен был это сделать.
Подскочил, расшумелся, не давая слово вставить. Ответить можно только перекричав его.
Я не стал, сдержался. Не завёлся.
В другой день, с утра, это же какое настроение будет на весь день, опять крик. Из-за того, что включил большой вентилятор. Он слышал, как Моше как то меня выговаривал за это, мол, надо экономить электроэнергию! А тут я опять включил, да именно тогда, когда хозяин куда то уехал по делам. Жарко очень было.
Один раз он на деталях, которые были после обработки на СНС (программный станок), сотворил неровные кривые фаски. Делал их он вручную шабером, это такой инструмент. Но им надо уметь пользоваться. А он…. Отдали их мне исправлять. Вот Ицхак и крутился всё рядом, смотрел, что у меня получится на станке. Детали хитрые, в тисках их непросто зажать. Но у меня всё таки опыт за спиной. Поэтому, всё без проблем. Красиво и точно. А он смешной человек, сглазить что ли хотел, всё ждал ошибки с моей стороны! Нет, конечно, работа не бывает без ошибок. Но не в этот же раз.
А неприятный осадок остался. Человек, однозначно, хотел мне плохого.
Это как в том анекдоте:
Звонок телефона.
-- Здравствуйте, это Мишель, помните меня?.
-- Здравствуйте, да. В гостях у вас были неделю назад.
-- Да. Чай пили. Так вот, у нас тогда пропали ложечки!
-- Так что, вы на меня думаете?
-- Да нет. Ложечки потом нашлись. Но осадочек то остался…
Пришёл утром. А порядок такой – надо переодеться, потом идти отбивать картис (карточку учёта времени) в спецприборе для этого. Я повернулся к прибору, как зашёл на участок. Одновременно из двери, которая рядом, показался Ицхак. И сразу с криком ко мне. Он подумал, что я хочу хочу нарушить порядок и прежде переодевания в рабочую одежду отбить время прихода, тем самым УКРАВ пять минут. Да и правильно подумал. Поначалу то я делал всё верно. Но! Народ так часто поступает. Приходит время, когда сей поступок переходит в разряд нормального поступка и начинаешь так же делать и сам, заразившись общим отношением к этому.
Ицхак бросился ко мне. Перед лицом руками машет, орёт, слюной брызгает. Я отошёл на пару шагов назад. Он опять ко мне, стремительно, громко, гневно. Я руки перед собой выставил, к нему поближе, чтобы он ухватился за них. Действие вроде нейтральное и машинальное. Руки вертикально, обе, рядом, на уровне его приближающегося лица, мол – «На, возьми»!
Гм….На возьми…почти «фас!».
Вот Ицхак с разбегу это и сделал. Ну и швырнул я его, используя инерцию движения, мимо себя. Метров шесть летел. До ворот. Тут ребята подскочили. Он орёт:
-- Всё, ты тут больше не работаешь, иди домой.
Сбоку от ребят донеслось «..он же и полицию может вызвать. …». Потом «..нет.. не тот случай тут…ну где же Моше?».
Моше увольнение не утвердил. Хорошо то, что я, сквозь волну эмоций, сообразил (не вчера же родился) позвонить ему.
«Ты где? Тут проблема. Мне уходить, я – не хочу, или нет. Вот в чём вопрос!».
На станке у меня срочная работа, он попросил подождать, уже ехал на завод.
А ещё я поступил так потому, что в первые дни работы на этом месте, произошёл у меня интересный разговор. Тогда, услышав очередной крик Моше, развернулся, отбил карточку времени и ушёл, как был, в рабочей одежде. Перешёл дорогу и на той стороне присел на лавочку перед зданием торгового центра. Покурил. Остыл (на солнцепёке это хорошо получается). Разговор внутри меня тогда удивил, прямо таки раздвоение личности, уж не скрытый ли я шизофреник?
- Что, остыл?
Это было как озарение. Хорошо, проще, как ведро холодной воды на голову. Ну непривычное же поведение, спрашиваю у себя и сам себе отвечаю. Разговор самого себя с собой – это, похоже, шиза, но бывает же всякое:
-- Хочешь работать тут, на заводе? Честно только!
-- Да, мне тут по душе, хорошо! Хочу!
-- Ну так иди и работай.
-- А Моше?
-- Если продолжит кричать, доставать, тогда и будешь думать. Уйти всегда можно.
Я вернулся на завод, отбил карточку времени на вход, направился к станку. И продолжал работать и, хотя случалось впоследствии разное, но в общем было там мне хорошо. Три года! А для себя сделал тогда вывод – по возможности, пытайся быть честным с самим собой, не закрый дорогу к осознанию отрицательными эмоциями.
В понедельник опять. Ицхак набросился на меня с упрёками о впустую траченном рабочем времени, когда я подошёл к Ури, второму фрезеровщику, и что то говорил тому. (вот уж в чём меня нельзя упрекнуть, так в этом. Нет, люблю поговорить во время работы, но не много и не в ущерб делу. Да и моя работа так экономит время, что пенять меня в трате времени – пустое. Детали до меня делали неделю, я приспособился и сотворил их за два дня. И так не раз и не два, а периодически… По вечерам до семи, до восьми остаюсь, не смотрю на время. Так что, это всего лишь очередная попытка, показать, какой он бооооольшоооой начальник!!!). И очередное напоминание – логика ИХ и логика НАША – не одно и то же.
На работе Ицхак рассорился с Шаби. Теперь он там не работает. Ицхак не работает!
Шаби – нужный человек, программист станков СНС, у Моше уже лет десять. Через два года и он ушёл оттуда.
А Ицхак… у него жизнь чем то схожа с моей….Чем то. Он и в криминале был, и игрой увлекался, и в долгах по уши был. Семья есть.
Схожесть наша в том, что вот решил он «завязать с прошлым», изменить жизнь свою.
Стал у брата работать. Мозги есть, что может – усваивает. Мало что умеет, но от прежних привычек отошёл. И сам и с помощью брата. Но характер не поменяешь, мозгов не добавишь этим. Вот иногда и срывается то в скандальчик с кем, то в ругань, пытаясь быть большим, чем есть.
Моше поступил умно. Убрал его со своего завода. Неподалёку организовал маленький заводик, где поставил брата хозяином. Там заводик – три человека. Зато Ицхак – ХОЗЯИН теперь! Да и Моше неплохо. Часть заказов туда отдаёт, как понимаю, финансово это хорошо для него. ……»
Я вернулся в настоящее. Из моего окна виден кусочек моря, берег на дальней стороне залива. Там цепочка огней. А с моей стороны над кронами деревьев и крышами домов силуэты портовых кранов. В комнату доносится шум машин на дороге, гомон детей из сквера.
Завтра поеду посмотрю, что там, на заводике Ицхака. Есть работа – поработаю! Всё лучше чем дома сидеть.
-------------
