Н. В. Гоголь и шеф политической полиции Российской империи, граф А. Х. Бенкендорф

Несмотря на довольно «мрачный» заголовок, этот короткий очерк является вполне «мирным» и никак не связанным с какими-то трагичными страницами русской истории. А чтобы впечатлительный читатель не пугался «заблаговременно», сразу стоит оговориться, что всё изложенное ниже – всего лишь описание одной из забавных привычек в жизни великого русского писателя Н. В. Гоголя. Привычки, которая сопровождала незабвенного «Николай Василича» всю жизнь и о которой не раз с улыбкой и иронией вспоминали многие его друзья и знакомые…

Николай Васильевич Гоголь-Яновский (а именно таково полное «паспортное» и родовое имя писателя) любил вкусно и плотно покушать. Из пищи же, когда он жил в России (а едва ли не половину своей сознательной жизни великий писатель провёл в той самой «загнивающей Европе», которая так благотворно влияла и на его творчество, и на его душевное здоровье), Н. В. Гоголь чаще всего предпочитал блюда именно малоросские. Вероятно, как дань малой родине или просто, как любовь к чему-то, что он пронёс в себе всю жизнь и что приобрёл ещё в своём счастливом «малоросском» детстве (и пусть не «коробит» никого в наше «вечно нелёгкое и вечно непростое время» слово «малоросские», ибо во времена самого Гоголя слово считалось вполне «приличным» и не оскорбляло ничьи избыточно «патриотические» чувства)…

Нередко Н. В. Гоголь обедал со своим близким другом, знаменитым актёром и одним из основоположников русской актёрской школы Михаилом Семёновичем Щепкиным. Тем самым Щепкиным, который в том числе был первым актёром, воплотившим на театральной сцене образ городничего из гоголевской комедии «Ревизор».

Не стоит думать, что жизнь великого писателя была подчинена исключительно вынашиванию и обсуждению гениальных идей для последующих нетленных произведений (которыми в дальнейшем обязательно должны были зачитываться благодарные потомки, а также изучать данные тексты в рамках целевой программы среднего школьного образования). Вероятнее всего, это было одним из последнего, что приходило на ум самому Гоголю и его сотрапезникам за обеденным столом. Включая и М. С. Щепкина, который впоследствии чаще других знакомых писателя вспоминал о застольных беседах с будущим классиком мировой литературы.

Утолив первый голод, Гоголь со Щепкиным обычно начинали с удовольствием вспоминать всевозможные малоросские блюда и обсуждать их достоинства и преимущества. А чтобы перечисление не выглядело пустыми справками из поваренных книг, Гоголь начинал придумывать им свои названия. Алкогольным же напиткам он давал названия городничего и квартального, как чинов, которые «по должности» приводили в нужный порядок всё в наполненном пищей желудке. Жжёнку же (очень популярный в XIX веке напиток вроде пунша, который готовился из крепкого алкоголя, жжёного сахара и фруктов, откуда и получил своё название), к которой сам Гоголь был неравнодушен и которая при зажигании горела сине-голубым пламенем, он обычно называл «Бенкендорфом» (очевидно, намекая на синий форменный мундир шефа жандармов и начальника III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а, по сути, главу всей тайной политической полиции Российской империи, графа А. Х. Бенкендорфа, который занимал эту должность долгих восемнадцать лет).

– Ну что, Михал Семёныч, – обычно говаривал будущий классик, обращаясь к М. С. Щепкину, – а не пропустить ли нам теперь после сытного обеда по парочке «бенкендорфов»?

Таким нехитрым и безобидным способом обычно и развлекался с друзьями за обедом незабвенный «Николай Василич», вероятно, нагоняя «творческий аппетит» перед написанием того, что уже без малого два столетия считается классикой мировой литературы.