В дверях хибары возникла широченная фигура Десяки. Он умудрился позвать Казимира в гости без использования ненавистных ему слов. Крысолов точно отгадывал его жесты, читал мимику. За него озвучивал вопросы и отвечал на них.
— Отец в гости зовёт?
Кивок.
— Как он?
Пожатие плеч.
— Как всегда, значит.
Снова кивок.
— Чем он сейчас занят?
Грустная улыбка означала, что пьёт.
Казимир настолько сроднился с кузнецом, что и членов его семьи воспринимал уже как близких людей. Смиряясь со всеми их недостатками. Вообще он со многим стал смиряться в последнее время.
Кузнец, несмотря на однобокую, как правило негативную, оценку, которую он всем давал, служил всё-таки неплохим поставщиком фактов. Он был посвящён во все тёмные дела не более остальных — знал то же, что и другие, но благодаря его природной лаконичности информацию из него легче было выудить. С прочими приходилось выслушивать много постороннего, что Казимиру уже порядком стало надоедать.
Жена кузнеца также, кажется, привыкла к частым визитам крысолова. Настолько, что уже перестала замечать его.
— Ну что там у тебя? — только после того, как опрокинул ещё одну кружку, спросил Милута.
Казимир рассказал как мог и что мог. Никаких перспектив он не видел. И даже сомнительно было, что они вообще могли появиться в его ситуации. Сложные отношения с хозяевами были любимой темой его жалоб в подпитии.
— Что с них взять?.. — кузнец по обыкновению принялся ругать верхи говорожского общества. Вот только о Цели он говорил как-то обтекаемо.
Казимир не мог не заинтересоваться.
— Что ты думаешь о Цели?
— О котором? Они все хороши.
«Хороши» могло означать всё что угодно. Даже и то, что он действительно считает их хорошими.
— О Иоахиме. «Дельце».
— Большой человек.
Опять сложно было уловить, с иронией или уважением говорит кузнец.
— Ты думаешь, мэр тут управляет? Нет, конечно, в мэрии он самый главный. Это я не спорю. Но в городе... Весь город под Цели. Он — это и есть Говорог. Это я тебе говорю. Всё, что бы ни делалось, всё через него, через «Дельца». Всё держит.
— А Гросс?
— Что Гросс? Гросс... Он может только одобрить или запретить. То, что делает Цели. Теперь-то, понятное дело, только палки ему вставляет в колёса.
Казимир пытался разъяснить для себя все стороны того нешуточного противостояния, которое перед ним вырисовывалось всё чётче и чётче. В эпицентр этой борьбы, между прочим, и его втягивали.
— Хоть его тоже понять можно. Вроде, как мэр, а ни черта не решает. Уж слишком велик стал Цели.
— А Лаптэк?
— Лаптэк — сила. Это тебе не Гросс. Он болтать не будет.
— Если он станет мэром?
Кузнец фыркнул.
— По-твоему он не сможет?
— Он может. Но кто ему позволит? Гросс просто так сидеть не будет. Да и Цели тоже.
— Он, говорят, терпеть не может Лаптэка.
— Ему что Гросс, что Лаптэк. Оба костью в горле.
— Но кто для него хуже? — Казимир пытался нащупать хоть что-нибудь полезное для себя, — Ведь они с мэром до этого ладили. Всегда сумеют найти общий язык.
— Да уж. Это сейчас у них спокойно. Выборы ещё не начались. А как начнутся, вот тогда и сцепятся. И если Гроссу удастся остаться, он постарается отовсюду вытеснить Цели.
— Хватит ли у него сил на это?
— Хватит. На это хватит. Смотри, развал какой кругом. Не так давно ещё столько строек было, и ничего не закончили. А почему? Да потому что Гросс влезать стал. У него армия крючкотворов. «Крысятник» за ним. Всегда найдут, к чему придраться. Нарочно Цели разоряет. Они как кошка с собакой грызутся. Цели открывает дело. Гросс тут же его ему закрывает. Только мануфактура ещё и держится.
— Если эти двое как кошка с собакой, то кто тогда Лаптэк? Медведь?
— Медведь неповоротливый. А Лаптэк не таков.
— Не сказал бы, что Лаптэк таким уж пронырой кажется.
— Вот именно. Он всё время только кажется. А каков он на самом деле, никто не знает. Никто. Я тебе говорю. У него сила. И он это твёрдо знает. Его не собьёшь. Гросс его с должности согнать не может. Кем Лаптэка заменишь? Брумо, что ли? Да Брумо лучше повесится, чем против своего начальника пойдёт. А вот Гросса Лаптэк подковырнуть вполне может. Да, думаю, за этим дело не станет.
— Как думаешь, сколько у него шансов на победу?
— Кто знает? Ведь Цели ещё есть.
— А что между ними?
— Цели и Лаптэк? Говорят, вышла давно у них ссора. Вроде как, оба по Шильде сохли. Уж Лаптэк каким бревном кажется. А зажёгся. Даже как будто стихи писал... Говорят так.
— Лаптэк?!
— Ну это, может, и россказни. Но факт, что Шильду он любил и, наверное, до сих пор ещё любит. Да-а... Первая невеста у нас была. Только жениха ей под стать не было. Так что Лаптэк и Цели из принципа одного друг на друга пойдут. Если один из них к власти придёт, для другого это конец.
— Почему Цели сам в мэры не идёт?
— Кто ему даст? Он же не говорожец. Не местный. Приблуда... Чёрт его знает, откуда. А вон как поднялся.
— Вместе с Гроссом? С его помощью?
— Они раньше неразлучны были. Во всём друг за дружку стояли.
Туман отступал. Потихоньку вырисовывалась паутина связей и отношений. Обнаружилась и определённая системность, логичность. Кузнец многое открыл.
— Что же Цели опять с Гроссом не объединится против Лаптэка? — в раздумьи задал Казимир вопрос более для самого себя. Милута не мог ему ответить, но тем не менее всё же взялся.
— Чёрт их разберёт! Гроссу надоело под Цели быть. Он лучше сам потонет, но и его с собой прихватит. А, думается, есть за что. Уж слишком быстро «делец» поднялся. Ты обо всём этом лучше у Маленчика спроси. Тем более каждый день его, небось, видишь.
Совет хороший. Казимир и сам подумывал повторить заход на Маленчика. Но как? Как вывести его на нужную тему? Как ухватить этого увёртливого, словно угорь, человека? Чем его пронять? Он, явно, чего-то добивается. Но чего? Хочет ли он выяснить, к какой стороне принадлежит крысолов? Но для чего? Из преданности Гроссу или Маленчик роет под начальника яму? Хочет ли он через Казимира прощупать Лаптэка, чтобы в случае чего не промахнуться? Хочет ли Маленчик сменить хозяина или, наоборот, действует по тайному поручению мэра? Гросс не производит впечатления наивного увальня, которого так уж легко можно было бы обмануть. Может быть, это его тайная игра? Какая из этих комбинаций была более вероятна? Что такое этот Маленчик? Сложно было его раскусить. Обнаружить в нём хоть какую-нибудь определённость. С внешней стороны он казался надёжным помощником Гроссу. С другой же создавалось впечатление, что ищет связи с его противником или даже противниками. Или он уже успел втереться к Цели? Вот интересный вопрос. Надо бы распросить его слуг. Может, даже привратника. Он как раз стал приветливее. В случае с Маленчиком надо быть вдвойне, втройне осторожным. Следует получше подготовиться к разговору с ним. Наметить вопросы и подготовить варианты ответов, чтобы самому не сесть в лужу и как-нибудь посадить туда этого хитрюгу. Пока Маленчик оставался самой таинственной фигурой на шахматной доске Говорога. Но он определённо был нужен Казимиру, и Казимир был нужен ему. Мог бы он стать союзником? Сначала, конечно, надо выяснить, за кого он. Если кто-то влиятельный ведёт через него свою тайную игру, то этот кто-то вполне может получить ощутимый перевес или по крайней мере опередить своих врагов на один шаг, что тоже не мало. Бывают моменты, что как раз одного шага и не хватает, чтобы добраться до цели.
За всеми этими размышлениями Казимир уже не слышал, что говорил кузнец, который от выборов успел благополучно перейти на тему перековки лошадей. В кузнечном деле также наблюдался застой. Перебои в работе. Уменьшение заказов приводило к разорению кузниц. В основном, Милута занимался теперь латанием посуды, подковами. Но никакой тонкой, изящной работы, которую любил. Он был искусный мастер. Не раз он хвастался перед Казимиром своими поделками. Чугунными фигурками людей и животных. Последние, надо признаться, удавались ему лучше. Люди выходили непропорциональными, с несуразно вытянутыми туловищами и слишком короткими конечностями. Зато звери получались превосходно, выше всяких похвал. Прежде кузнеца ценили. Даже Цели пару раз обращался к нему. Но теперь доставалась лишь грубая примитивная работа. Из-за чего он всё чаще напивался. На этот раз Казимир не поддержал его. На каждый выпитый кузнецом стакан он делал самое большое пару глотков. Ему предстояло о многом подумать. И голова ему нужна была ясная.
«Дома», в своей халупе, он ещё долго ставил себе вопросы и не находил на них ответы. «Значит...», — хотел сделать хоть какой-нибудь вывод, но не мог. Ничего это для него не значило. Постепенно с утратой уверенности в своём теле и отступлением сознания уносился от трудностей и жизненных тягот к сладким грёзам, что дарует человеку сон. Казимир заснул. То ли от излишка выпитого, то ли, наоборот, от его недостатка сон получился странный. Запутанный, но не лишённый логики. В трактире, где они вряд ли когда-нибудь бывали, собрались за одним столом все главные герои его дум. Гросс, Лаптэк и Цели. Троица выглядела дружной весёлой компанией. Поминутно чокались пивными кружками и с большой любовью глядели друг на друга. Все они наперебой в чём-то признавались. По пробуждении слова их забылись. Там, во сне это, естественно, казалось важным. Но скорее всего было бредом. Казимир витал над происходящим посторонним наблюдателем. Никак не участвуя, он тем не менее чувствовал, что всё крутится вокруг него. Будто бы на праздник собрались люди, но одного важного гостя не хватает. Этого отсутствия пока не успели заметить, но уже поняли, что пришли не все. Так и Казимира давила мысль, что рано или поздно его заметят. Приходили и уходили малознакомые люди. Что-то говорили. В памяти отложилось только нечёткое впечатление. Фрагменты и детали стёрлись. Проснулся он с тяжёлой головой. Возможно, этим и объяснялся мутный беспокойный сон. «Уж лучше бы напился, — корил себя Каземир, — Недобор хуже перебора».
