...Когда я был еще ребенком, мать впервые примерила мне белую маску- символ Великого Дома Чарузов.
Такую же, как носила сама. Я ни разу не видел ее без маски хоть и догадывался, что она как и мы все, является невидимой.
У нашей династии никогда не было лиц. Наша династия никогда не отбрасывала теней, даже в самый яркий,солнечный день.
Мы, наверное потому и были самым счастливым царским родом- никого из моих предков не убили заговорщики, не свергли с трона, ни казнили возмущенные подданные. Потому, что нас никто и никогда не видел. И мы никогда не смотрели в глаза друг другу.
Династия наша правит царством Казхас Кхлеви уже тысячу весен.
В огромных залах нашего мраморного дворца в тот день гулял теплый, апрельский ветер. Он ворвался через высокие проемы окон, и носился, будто веселый мальчик по коридорам, заглядывая в каждый уголок, теребя чинно замершие цветы в бронзовых вазах.
Ветер был нежно голубого цвета, словно сотканный из волн морских, как и полагается весеннему ветру.
И это было красиво. Весь зал был как огромная морская раковина, полная воды и света, поднимающаяся из морской бездны вверх к растрепанному после долгого сна солнцу, ласково улыбавшемуся сквозь круглое окно в центре потолка.
Итак, мать обняла меня и долго гладила по волосам. А затем сняла со стены белоснежную маску, сделанную из тончайшего листа серебра, и покрытую белой эмалью и одела ее на меня. Она подвела меня за руку к зеркалу, и взглянув в него, я засмеялся. Было непривычно видеть висящую в воздухе маску. Она тогда сняла с спинки кресел черный бархатный плащ, подбитый лиловым шелком и накинула мне на плечи. Теперь я напоминал одного из тех, кем мне предстояло править.
-Видишь ли, - сказала мать, приближаясь ко мне, чтобы поцеловать в лоб, как прежде, когда мы часто стояли на крыше белой башни нашего дворца, - они должны видеть того, кто ими правит. И тогда им будет спокойно- они поймут, что в мире все по прежнему. Иногда царям приходится переступать через свою природу...
- Она могла бы мне и не говорить этого. Я и так знал с самого первого шага, что властитель не принадлежит себе. Такова природа власти.
Потом мать вывела меня на крышу башни- самой высокой в нашем царстве. Она плыла в облаках над крышей нашего дворца и мир с нее казался маленьким, будто игрушечным. Я смотрел на пашни, залитые полуденным солнцем, и тени пролетавших в небесах птиц скользили по усыпанным крокусами склонам гор. Там, далеко - далеко, копошились наши подданные- зримые, маленькие, плотные существа, не поглощавшие свет, а отражавшие его. Живущие лишь в одном измерении пространства, и не знавшие сути друг друга.
Те, кто были ближе, смотрели, задрав голову в сторону башни, воздевали вверх руки, кланялись. Они видели меня и мать- и были счастливы, что в их мире ничего не изменилось.
В девятнадцать лет меня короновали. Я выполнил предначертанное, став царем Касхас Кхлеви. Я до этого дня не покидал дворец. Но чем я становился старше, тем более мне хотелось посмотреть на жизнь подданных не с высоты белой башни, а изнутри. Хотелось пройти по дорогам, казавшимся сверху распутанным клубком пряжи, хотелось попробовать их пищу. Однажды, в детстве в нашем саду я увидел девочку из людей долины. Она была белокурой, с длинными волосами и длинной челкой, придававшей ее розовощекому, свежему личику необьяснимую прелесть. Я заговорил с ней( на мне не было ни маски ни одежд) и она очень испугалась, решив что голос идет из мраморной статуи. Я успокоил ее, обьяснив что я не видим, так как являюсь наследником династии. Она потом еще не раз приходила к нам. Мы играли, бегая по винтовым лестницам внутри башни и прятась в зарослях белых роз, столь бережно взращиваемых моей матерью. Девочку звали Вера.
На следующий год она убежала, и никто из членов моей семьи не знал куда. Помню, мне было очень больно потерять единственную подругу. Я заболел тогда, и мать замучилась, вызывая ко мне лучших лекарей.
Потом меня отдали на попечение медикусов. Почему-то один из них с тупым интересом расспрашивал о моей коллекции странных вещей. Я любил собирать всякие непонятные штуки- вроде прищепок для белья, старого фонарика и маленьких золотых шариков, с помощью которых я рисовал на стенах алхимические зигзаги, загоравшиеся зловещим синим светом.
Медикус долго вертел в руках что-то похожее на пятнистую ленту, а потом с отвращением сказал: ’’Глоток Четырех Змеев’'. Я был уверен, что это дурь, и не стал обижаться.
Потом медикус исчез во время эксперимента по разделению сердца быка на отдельные частицы.
Остался только запах горелой шерсти и пыли. И мне стало куда спокойнее и легче, без этого назойливого старика. Пока его прах выстреливали из пушки в направлении далекой звезды с единственным вопросом, может ли Абсолют разрушить себя сам, я спокойно размышлял, зачем он создал нас.
Сейчас уже все эти события стали просто воспоминаниями. Но без этих воспоминаний не было бы меня. И не было бы страстного желания узнать подвластный мне мир изнутри. Поэтому, я задумал сбежать из дворца. Так, чтобы никто не заметил. Я жил предвкушением побега. Желанием просто ходить между людьми, может быть даже подшучивая над ними. Эта мысль радовала меня так, как не радовало ничто.
...........
Когда я была ребенком, отец рассказал мне про Незримых Правителей.
Он показал возвышавшуюся над нашей страной башню- оплот власти. Потом я смотрела на нее каждый день, и каждый день во мне крепла ненависть к узурпаторам. Больше всего я ненавидела тех, кто живет в этой башне и видит все, что происходит на поверхности земли. Как смотрят они на нас из -под облаков своими пустыми глазницами, как вечно прячутся за щитами белых масок! Конечно, они объявили эти маски символом чистоты и беспристрастности власти. Но есть ли лица за этими масками?! И не срослись ли они с их плотью? Отец говорил, что правители незримы, что они подобны богам- знающие все, видящие все. А я хочу посмотреть, какого цвета у этих чудовищ кровь. Поэтому я и оказалась здесь. Есть люди, умные, смелые... Они объяснили мне, что есть шанс поквитаться. Если я подберусь к молодому царю и всажу ему нож в глотку, эта династия прервется. Он еще не женат, наследников у него нет. Вот только смогу ли я преодолеть все препятствия, много ли надо крови, пролитой другими? Меня ждут, мои друзья указали мне путь. Месть и свобода!
Подхожу к зеркалу. Хотя, какое это зеркало! Так, засиженный мухами осколок. Из него на меня смотрит долговязая девчонка в зеленом корсете и белой сорочке. Пепельные волосы до плеч. Румянец на всю щеку и вздернутый нос картошкой. Куда мне до красавиц, которых поставляют со всей страны ко двору наших правителей! Ими торгуют как скотом собственные отцы и матери, только эти бедняги никогда не сумеют осознать весь ужас своего положения. Ах да, я забыла сказать главное: с недавних пор у нашего народа исчезла память. Они не хранят воспоминаний, живут одним моментом. За них думают наши незримые узурпаторы. Так всем спокойнее и проще. Я, как и мой отец помним все. В этом помогает одно снадобье, траву надо добывать высоко в горах. Об этом знают немногие. Но мы знаем эту тайну. И я знаю еще, что только такие как мы можем спасти народ Казхас Кхлеви. Он будет жить и будет самым великим народом на свете! Я чувствую это и сейчас. Потому что никто не заслуживает такого скотского отношения!
Теперь моя основная задача- подобраться к царю на максимально близкое расстояние. Но как?
Когда-то в детстве, меня приводили в дворец. Принцу было скучно, и мой отец, работавший там садовником, целый год водил меня в башню Толл. Я вначале испугалась принца, потому что я могла слышать его и ощущать, но самого его видно не было. А потом мы...подружились. Он был в общем то хорошим мальчиком- совершенно не злым, наоборот, готов был подарить мне любые свои игрушки, бегал со мной взапуски, любил слушать музыку и много читал, показывал все уголки своего дворца. Я тогда еще поняла, что ему одиноко здесь и грустно. Часто он говорил, что завидует нам- простым детям, которых не связывают обязательства и не принуждают сидеть дома, из-за того что они родились принцами. Но сейчас я придерживаюсь другого мнения. Бабушка моя говаривала, что и волчата, пока малые- выглядят милыми щенками, а вырастая превращаются в кровожадных хищников. Теперь мне с царями не по пути. Тем более, вон их сколько кругом: каждый с серьезными песочными часами в кармане.
Считает, сколько простолюдину времени да памяти отмерить. Ненавижу!
Но Абсолют одновременно и добр, и невероятно жесток. Вечером, вернувшись с прогулки в лесу, с полной корзиной крокусов (мы из них делали драгоценное масло, которое поставляли во дворец царице- матери) я застала плачущего отца. Так я поняла, что и меня постигла участь стать "невестой одной ночи". И что, хоть я этого не хотела, меня готовят к тому, чтобы я принесла в жертву новому повелителю свою девичью честь.
Но сердце мое билось от радости- ведь вот он, долгожданный момент! Я окажусь с ним в одной комнате, с глазу на глаз (если, конечно у него есть глаза) И я убью его. Убью с наслаждением, и пока он будет захлебываться на полу собственной кровью, я прочту ему приговор- я никогда не лгу, клянусь! И всю ночь буду сидеть на его постели, поджав ноги, в тихом, покойном одиночестве. А потом- пусть арестуют, разорвут конями на площади- мне все равно. Я прерву нить жизни династии Незримых. И мой народ станет снова помнить.
Перед отправкой во дворец, я не спала всю ночь. Конечно, меня будут обыскивать. Но я хитра, и предусмотрела все. Мое оружие- миниатюрный стальной стилет, был спрятан в костяные ножны, изображавшие гребень для волос. Просто средний зуб гребня был немного длиннее остальных. Хорошая уловка, особенно, когда у тебя длинные и густые волосы. Итак, я сама вышла к приехавшим лакеям и села к ним в карету. Через часов пять- шесть все закончится. А сегодня, мой сладкий, для тебя начнется кошмар, который ты даже не в силах себе представить. Жди его. Или не жди- неожиданность всегда ужаснее.
.....
Около девяти часов вечера, я услышал шаги у двери моего кабинета. Я отошел от раскрытого окна и повернулся к двери. На мне была маска и бархатный, расшитый золотом халат- вещи позволявшие слугам меня видеть.
Кто-то почтительно постучал.
- Войдите! -Крикнул я.
В раскрытую дверь заглянула хитрая физиономия канцлера Борэ, и он, подобострастно поклонившись, прошипел:
-Небольшой дар для вашего величества! Дань древним традициям!
В знак нашего глубочайшего почтения к вашей особе!
- И втолкнул в двери юную девушку. В ее розовом личике, и немного раскосых, миндалевидных глазах было что-то неуловимо знакомое. На ней было надело белое кружевное платье, а длинные волосы цвета яичного желтка с золой, были высоко заколоты большим костяным гребнем.
Я знаком приказал слугам и канцлеру удалиться. Девушка стояла посреди кабинета, опустив глаза, приняв вид скромной и невинной овечки. В гребне из кости был спрятан стилет, хорошо так спрятан- при досмотре никому бы и в голову не пришло проверять. Я ощущал, как бешено бьется ее сердце, как стучит в висках кровь. Над ней поднималась буро-алое облако крайнего возбуждения и ужаса.
