Ярослав КАУРОВ
ГОРОД СЧАСТЬЕ
Глава из повести «Юродивый нашего времени»
Я уже представлял вам моего друга Юру Евстигнеева, мастера рукопашного боя, бывшего полицейского, ветерана Карабаха, Чечни и СВО на Донбассе, абсолютного бессребреника. Рассказывал о его наплевательском отношении к деньгам и чинам, о его талантах тренера, наставника, кулинара и верного товарища в бою. Даже о его болячках, которые он посылает ко всем чертям, и снова уходит на войну. В последнее время наш герой прошёл подготовку по минному делу и специалистом стал просто уникальным.
***
В июне 2023 года Юра услышал от большого знатока боевых искусств Серёжи Курушаева о человеке в батальоне «Скиф» (казачья бригада «Терек»), который хотел бы видеть его, Юру, ответственным за боевую подготовку батальона. Тема интересная, батальон – это не рота, дело серьёзное.
Приехал. Пообщались. Показал, что умеет, народу понравилось. Но, руководили подразделением люди, в действующей армии сами не служившие, из прокурорских, боевой подготовке особого значения не придавали, не нужна она им была. Поставили бойцом в комендантский взвод.
Юра предложил сделать инженерно-сапёрную службу штурмовых подразделений – при Сталине были такие штурмовые сапёрные бригады особого назначения (ШИСБр). Они занимались штурмом городов. При штурме Кенигсберга было 15 этих штурмовых бригад. Непреступная крепость Кенигсберг пала за три дня. Для создания такой службы нужен отдельный транспорт – несколько автомобилей, а лучше – бронетранспортеров. На чём-то нужно ездить на задания. И три склада: один – для взрывателей, обязательно с электричеством, специально оборудованный; второй – для взрывчатки; а третий можно просто сарай для инструментов: лопат, ломов и прочего инвентаря.
Предложение также не поддержали, и Юра остался опять рядовым.
Несколько раз подразделение пытались бросить на Клещеевку.
Понятно, что противника нужно всё время беспокоить, не давать ему спокойно отдыхать в окопах (хотя попробуй там отдохни), заставлять нервничать, гадать: куда же будет направлен главный удар; может, он начинается именно сейчас, именно в этом месте. Сюрпризы на войне – «главное удовольствие». Однако методика бросать на штурм меньше людей, чем находится в обороне в распоряжении противника, – практика абсолютно провальная. А именно так погибло большое количество людей под Клещеевкой. В конце концов, стали особенно опытных солдат прятать от посягательств начальников-бузотёров. А где на войне можно спрятать солдата? Ответ один – на передовой, «передке» по-простому!
Так для Терминатора началась самая проклятая война из всех известных – «окопная». В дождь и снег, друг напротив друга, гниют в осклизлых или замёрзших окопах бойцы. Мёрзнут, проклиная всё на свете! То присыпанные снегом, то по колено, по пояс, по горло в ледяной жиже.
Напротив частей Терминатора со стороны позиций ВСУ стояли части, сформированные из наемников-поляков. Постепенно казаки стали отвыкать от украинской мовы и приучались слушать дикие крики (особенно когда поляки в праздники перепивали) на польском. А кроме поляков сколько мировой сволочи побывало на позициях врага: и французы, и немцы, и англичане, и американцы, и канадцы! Вся бандитская погань планеты служила наймитами у англосаксов, привыкших набирать пиратов на службу Её Величества Королевы или Короля Великобритании (ох, не заслуживает эта служба заглавных букв!!!).
Как могли, на «передке» устраивали быт. Землянка, если её можно так назвать, строится так. Над уровнем дна окопа, причём, чем выше, тем лучше, оставляется порожек. Это делается для того, чтобы вода и грязь не текли из окопа в жилище. Дальше нужно заглубиться – чем больше, тем лучше. Дальше идёт камера: на одного, на двоих, на троих. Некоторым везло, и делались настоящие землянки на семерых в несколько накатов, достаточно просторные. Но чем больше народа ходит в землянку, чем чаще её посещают, тем проще её раскрыть беспилотникам, а дальше – передаются координаты, и прилетает снаряд, ракета, дрон-камикадзе или ещё что-нибудь. Так что чаще роются жилища на одного-двух бойцов. Высота как под столом. Жить можно, но это – нора, настоящая нора, в которой из потолка торчат камни и корни. О них, проснувшись неожиданно и подскочив, Юра не раз разбивал в кровь голову. На пол стелется не просто пенка, а специальный толстый, не пропускающий холод, довольно мягкий пластиковый матрас: либо каремат (длинный прямоугольный лист из вспененных полимеров, другими словами – пенка с обилием пузырьков воздуха; по типу туристического коврика), либо пенопласт сантиметров семь толщиной. Юрин пенопласт пришлось со временем выбросить. Его совершенно сожрали мыши. Вход чем-нибудь занавешивается: брезентом, плащ-палаткой. Вместе с хорошим зимним спальным мешком создаётся быт. Выжить можно, но холодно всегда. Всё время жгутся окопные свечи. Немного они дают и реального тепла, но главное, в темноте психологически вообще хана. Могила как могила. Парафин после этого откашливается многие месяцы.
Вообще луганская земля устроена так, что первые верхние слои (60 сантиметров) – это чернозём, достаточно мягкий, а затем идет слой тяжелой, очень твёрдой земли, глинистой, с камнями и корнями (копать – сплошное проклятье). А чем глубже в неё вкопаешься, тем большая возможность выжить, и для небольших камер «свод» вполне нормально держит. Потолок, чтобы с него не капало, прикрыт полиэтиленовой плёнкой, – и кто только не бегает, не ползает, не скачет по этой плёнке, периодически сваливаясь тебе на голову. Там постоянно сидело и занималось своими делами до пяти-девяти мышей. Мыши – это самые частые сокамерники. Кроме того: многоножки, пауки, червяки и жуки – все, кого разбудило подземное тепло. Спишь, а над тобой всё время кто-то шуршит и возится, внезапно падая на лицо или в консервную банку, из которой ты ешь. Однажды Юра проснулся от писка и визга. Зажёг свечу. На потолке за тонким слоем полиэтилена крыса ела мышь.
Как-то, после полутора месяцев бессменного сидения в окопе без бани, Юре стало мерещиться, что у него скоро заведутся вши!
Печку, как правило, не ставили. По тепловому следу, считанному тепловизорами беспилотников противника, удары тяжёлой артиллерии или ракет следовали незамедлительно. Если в землянке на несколько человек всё-таки задумывали поставить печурку, то дымоход выводили метров за двадцать-тридцать, да ещё и в несколько разных направлениях, в зависимости от ветра.
Приличный дзот составлял середину позиций подразделения, от него, как лапки паука или как речки у озера, ветвились окопы, переходы, схроны открытые и скрытые, ложные и настоящие. Чем глубже, тем лучше.
«На войне нет неверующих!» – так сказал один боец в репортаже центрального канала ТВ. Вот и Юра под постоянным огнём и глазами неусыпных беспилотников почти постоянно молился: 400 раз читал молитву Богородице и 300-400 раз псалом 90 «Живый в помощи вышняго». В ледяной дождь, в пургу в постоянной молитве впадал в состояние своеобразного транса. Юра не знал, что в подобном состоянии когда-то находились православные монахи-исихасты на Афоне и их последователи. И его служение Родине, при постоянной молитве Господу, приравнивалось к духовному подвигу избранных молитвенников за Россию и православие вообще. Но только так можно было пережить кошмары «окопной» войны.
Вообще, на памяти Юры было много случаев мистической зависимости человека от воли Божьей.
Например, был боец, который не выпускал практически из рук, всячески баловал и оберегал уже довольно большого котёнка. Они были неразлучны. Боец охотно рассказывал свою историю. Подобрал он котёнка совсем крошечным, больным, со шкуркой, облезлой во многих местах, всего в запёкшихся кровоподтёках. Погладил, пригрел. Вдруг котёнок вырвался и убежал. Боец за ним. Выскочил из одних развалин, забежал за четвероногим беглецом в другие. В этот момент по дому, в котором они только что были, ударил снаряд. С тех пор парень котёнка от себя далеко не отпускал.
Или вот ещё. По линии соприкосновения на участке Терминатора наступлений нашей армии не предвиделось. Между позициями наших и поляков было 600-800 метров. На лесополосе со стороны поляков – 12 дотов. Дот – яма, над ней ставился железобетонный колпак, забросанный накатами брёвен, мешками с песком и просто землёй; пробить такой сложно. Между позициями наших и поляков пролегала ложбинка с маленькой речкой. Лезть в неё и становиться голой мишенью для обеих армий, никому не хотелось. Кроме того, выше по течению речки находилось водохранилище, контролируемое поляками. Даже если захватишь кусок позиций на том берегу, – откроют плотину, отрежут и сотрут с лица земли.
На этом месте до добровольцев стояла ЧВК «Вагнер».
Били всё время: и беспилотниками, и из миномётов. В один день Юра родился по второму разу дважды. Сначала он пошёл за салом. Руслан, позывной «Чача», был его добрым товарищем.
– Чача! Сало есть?
– Так – нет, а для тебя найдём! – улыбнулся боец.
Отошли в блиндаж. Через минуту ровно туда, где они только что стояли, прилетела мина из шестидесятимиллиметрового польского миномёта. Его особенность в том, что он стреляет почти бесшумно. Некоторые из молодых бойцов говорят, что слышат. Терминатор после многочисленных контузий не слышал ничего. Потом они померяли расстояния – мина прилетела как раз между ними в 20 сантиметрах от их голов.
Через 2 часа Терминатор пошёл, извините, в сортир. После бариатрической операции на желудке для похудания (до неё Терминатор весил как два здоровых мужика) ходить по нужде приходилось довольно часто. В полевых условиях прекрасных дам нет. Туалет представляет из себя яму, над ней две доски, чтобы в дождь не поскользнуться и не съехать вниз, четыре стойки и наброшенная на них маскировочная сеть. Через пять минут после того как Юра завершил свои дела и ушёл, в стойку попала мина.
***
Сначала с обеих сторон велись миномётные и снайперские дуэли. Стрельнул – и срочно меняй место дислокации. Но с декабря 2023 года, видимо, резко пополнились запасы снарядов и других «игрушек» у наших – и поляков принялись «утюжить» тяжёлым вооружением всерьёз.
Последние два месяца у «укропов» стало снарядов не хватать, хотя в мелких беспилотниках у них превосходство – вся Европа и Америка снабжают их. Спасибо нашим потенциальным «друзьям». Но тяжёлая авиация – наша сила, большие беспилотники у нас лучше.
Экипировали бойцов хорошо, но тут и самому стоило проявить смекалку. К примеру, каски или шлемы. Самые лёгкие – это западного образца, пластиковые, – много слоёв кевлара, задержат осколок, но пулю пропустят. Следующие – «Ратник» (на основе арамидных и сверхвысокомолекулярных полиэтиленовых волокон), как у Юры: и защитит, и шею не свернёт. Тяжелее – «Монолит»: надёжнее, но тут смотря какая шея, если «раскачанная», то пойдёт. И, наконец, тяжёлый, группы «Альфа». Он просто стоит на плечах – на голове не удержишь. Зато, если попадёт даже пуля из автомата, после ощущения здоровенной встряски просто спросишь: «Кто был? Что надо было?».
Бронежилеты тоже разные. Тут каждый должен решить для себя. С одной стороны,
