Трубка отвалилась

Афганистан.
  Через заставу проходила очередная колонна  доставлявшая нашей армии  из Советского Союза в Афганистан продовольствие, боеприпасы, топливо, амуницию, боевую технику и тому подобные грузы. В составе этой колонны возвращались из капитального ремонта несколько самоходных артиллерийских установок САУ.
  За полкилометра до заставы, с одной из САУ происходит ЧП. Капитальный ремонт был видимо произведён не совсем качественно, после нескольких десятков километров, с катков САУ отвалилось всё резиновое покрытие и как итог слетали гусеницы.
  Самоходку инвалида отбуксировали на заставу и затолкали в свободный капонир. При неисправной технике оставили на всякий случай механика водителя. Остальные машины пошли дальше.
    Прошёл год. Самоходная гаубица так и стояла в капонире, а механик водитель самоходки влился в коллектив заставы.
  Наступило время замены зампотеха  танковой роты. Новый техник, начал с того же, с чего и некоторые другие вновь прибывшие офицеры и прапорщики.  Стрелял из всего вооружения заставы. Вороны быстро поняли, что пролетать над заставой опасно для жизни и куда- то исчезли.
  Не раз по утрам мы наблюдали картину маслом: старший прапорщик гордо вышагивает вдоль обрыва с автоматом и пристёгнутым подствольным гранатомётом. Рядом идёт боец с цинком гранат в руках. Техник берёт гранату, вставляет в подствольник и произведя выстрел, сразу же прикладывал к глазам бинокль, наблюдая за взрывом.
  Вскоре милитаристская  лихорадка у зампотеха пошла на спад и после нескольких выстрелов из танка, нам показалось что прошла совсем. Но это, как оказалось, была только первая часть афганского балета…
  Не проходит и месяца , у техника появляется новая идея- сделать выстрел из давно забытой в запасном капонире САУ.
    Вызвав к себе механика водителя, он отдаёт приказ взять ещё троих бойцов и готовить установку к выстрелу. В артиллерийской установке имелся боекомплект, полученный видимо перед выходом колонны.
  Дальнейшие события развивались так: сижу в своём танке и занимаюсь настройкой рации. В люк просовывается голова моего заряжающего Чары.
-Сейчас САУ стрелять будет. Давай смотри!
- Ты молодняк, - отвечаю- тебе это интересно. У меня этих выстрелов было выше крыши. Что танк, что САУ – одна малина.
  Голова заряжающего исчезла и я дальше занимаюсь своим делом. Слышу звук выстрела.
В люке снова появляется голова Чары и он кричит:
- у саушки трубка отвалилась!
Я ничего не понял какая трубка и откуда отвалилась, но из танка вылез. Картина моему взору открылась страшная: ствол САУ валяется на земле, на башне вместо ствола огромная «роза», как от разбитой бутылки, только с загнутыми краями. Из самой установки валит дым и показываются языки пламени.
  Вместе с заряжающим бежим к начинающей гореть машине. К нам подтягиваются остальные ребята. Вместе мы быстро закидываем горящее дизтопливо песком, благо его под ногами много, помогаем выбраться из машины артиллеристам- неудачникам и оказываем им первую медицинскую помощь.
  Вид у них был ещё тот. Лица покрыты копотью и царапинами, неглубокими, одежда тоже пострадала, но защитила тело. Они стояли и дрожали, какое-то время не могли говорить.
Когда первые минуты потрясения прошли, «главный артиллерист» зампотех медленно по слогам  произнёс:
- Мы кажется, сегодня, второй раз родились….
  А причина была самая простая: ребята, готовившие установку к выстрелу даже и не подумали проверить и прочистить  перед выстрелом нарезной ствол орудия, которое целый год не видело ни смазки ни чехла. Зампотех тоже не проконтролировал этот процесс. Ржавчина и песок привели к тому что снаряд разорвался в стволе и просто чудом не сдетонировали остальные снаряды боеукладки этой невезучей установки.