Эта история будет не про меня. Она про Главного Бухгалтера по имени Константин Иванович.
«Костя», как называли его «девочки» из бухгалтерии был настоящим Главным Бухгалтером. Вот именно с двух заглавных букв. Был он высокий, от того слегка горбившийся старик, с редкими седыми волосами. Ему давно уже было пора уйти на пенсию, но дома его заедала тоска и сварливая старуха, вечно требующая новое корыто. На работу ходил он всегда одинаково одетым: в черных штанах с пузырями на коленках, коричневом, в елочку «пинджачке» и рубашках с вытертыми до исподней нитки воротниками. В первое время, когда он появился в нашей бухгалтерии, рабочий наряд его дополняли синие нарукавники.
Никакой автоматизации счета Костя долго не признавал. Весь учет вел на счетах, ловко множа и деля суммы, правой рукой, указательным пальцем левой, ведя по строчкам и колонкам. После появления на его столе калькулятора, Костя обязательно проверял полученный на мониторе результат, перебрасыванием костяшек на счетах.
Очередная жертва, выжидающая результатов проверки, изнывала, глядя, как костяшки на старых счетах, прыгали то вправо, то влево. На попытку ускорить процесс, мол – машина ждет! - следовал укоризненный взгляд поверх опущенных на нос очков и нравоучительная тирада, неизменно начинавшаяся словами: вот когда тебя посодют!
Это были не просто слова. Константин Иванович знал предмет, поскольку «изучал» его 15 лет. А было это так:
После окончания Воронежского института, молодого Костю направили на стройку народного хозяйства. Был это или Турксиб, или Транссиб, сейчас я уже не помню, но то, что строили «чугунку» - точно. Работы велись где-то в районе озер Балхаш и Баскунчак, где летом было очень жарко, а как там было зимой, не известно, поскольку до зимы Костя не дослужил.
По заведенному в те поры порядку, дипломы об окончании ВУЗа выдавали только спустя год работы на месте назначения. Так что Костя был специалистом, но не дипломированным. Таковым он и оставался всю жизнь: бухгалтер – практик, как писали при очередной аттестации.
По рассказам Константина Ивановича, бардак на стройке был абсолютный! Системный! По той причине, что заработную плату на стройке не выдавали несколько месяцев. Возможно, такое было по двум причинам – казарменное положение рабочих и удаленность от абсолютно всей цивилизации. Короче – вокруг была пустыня! Денег рабочим тратить было не на что, им их и не выдавали. Питание было с общего котла. Ночлег – бараки, кинопередвижка бесплатно, пару раз в месяц.
Однако, кое- какие расходы у рабочих случались и происходило это таким образом: на пороге бухгалтерии появлялся прокопченный солнцем рабочий и, переминаясь на пороге, жалостливо просил: мне бы, штаны…а то мои совсем…Поскольку денег на стройке никто не видел, бухгалтерия выдавал работнику записку : В ОРС. Прошу выдать (имя, отчество) одни штаны в счет зарплаты. Отдел рабочего снабжения (ОРС) к своим товарным отчетам, вместо денег прилагал эти записочки, которых в бухгалтерии накопилось не одна папочка. Высчитывать задолженность по зарплате становилось все труднее и труднее. Но это было полбеды!
На стройке трудились тысячи мобилизованных грабарей. Нет, это не то, что вы подумали. Грабарь – крестьянин с лошадью и телегой, присланный отбыть трудовую повинность, установленную соответствующей разнарядкой. За работу грабарям полагалась оплата. И, если со своими рабочими и ОРСом было хоть что – то понятно, то куда нести записочки крестьянину?
Чем он мог отчитаться перед своим начальством? Да и в магазинах, за пределами ударной стройки, записочки вместо денег не принимали. Зрел конфликт. Среди «прикомандированных» начали ходить бунтарские, а местами – антисоветские идеи. Что не могло остаться и не осталось незамеченным «кому следует». Они и приехали. Все такие нарядные. В форме из габардина, в хромовых сапогах , фуражках и с «широкими полномочиями».
По случаю ужасающей жары, все руководство стройки, не ожидавшее визита, трудилось в поте лица: в майках, белых штанах и сандалиях на босу ногу. И это сразу не понравилось «уполномоченным», ожидавшим увидеть его, руководство, в полной железнодорожной форме – суконной, черного цвета и в фуражках «с молотками». Расправа состоялась мгновенно. Корень зла, родившегося на стройке, был определен – личная расхлябанность. И тут же выкорчеван! Заарестовали все руководство стройки! И вообще всех конторских, одетых не по форме.
Единственным уцелевшим оказался наш Костя, пребывавший в должности счетовода в том самом ОРСе. Он был единственным, одетым, более-менее во что-то приличное и даже рубашку с галстуком, поскольку белые штаны и «тенниску» он как раз утром постирал и повесил сушиться.
Самый уполномоченный из всех уполномоченных, вызвал Костю в кабинет, одобрительно осмотрел его внешний вид и задал вопрос – почему на стройке такая анархия? Костя, не чувствовавший за собой никакой вины и имевший отца в должности начальника частей особого назначения (ЧОН) Московской области, перед «самым уполномоченным» не оробел и рассказал ситуацию с деньгами. Дескать. грабарям - полстраны ещё в родной колхоз ехать, а чем платить за постой и пропитание ? Полномочия, видимо, были очень широкими, поскольку Костю немедленно назначили исполнять обязанности: начальника строительства, главного инженера строительства и главного бухгалтера строительства. Посадили в полуторку и отправили «в район». В банк. За деньгами.
Костя рассказывал, что никогда ни до, ни после он ТАКОГО количества денег не видел! Сами по себе советские дензнаки тех времен были крупными, а с учетом многомесячной задолженности… Ого-го! Полуторка еле-еле увезла горы этих «кирпичей» и отделение солдат с винтовками и пулеметом. Сама по себе полуторка с вооруженными людьми никакого внимания не привлекала, ибо даже воду на стройку возили под охраной. А если без нее, то вода до нужного места не доезжала. Пустыня же.
Командовал всей стройкой Костя не долго. В те годы люди «на повышение» и на лесоповал шли быстро. Прибыли и новые руководители, которым Костя уступил печать, кабинет и прочие атрибуты власти. Однако «выдвиженца» не забыли. И, когда началась подготовка к первым в СССР выборам в Верховный совет, его назначили руководить «избирательной кампанией». И вот тут то с ним и приключилась беда.
В те времена, номенклатурный «Вась-Вась» только еще формировался, но уже тогда «первым парнем на деревне» вокруг которого все и крутились, был распорядитель ширпотреба, то есть - начальник ОРСа. Человек он был, судя по отзывам, бестолковый, наглый и самоуверенный. Озадачиваться повседневной работой у него желания не было, основное его занятие, по рассказам Кости, была пьянка. Небрежение начальника передавалось по инстанциям и в результате оного наличие товара характеризовалось простой формулой тут - густо, там – пусто! Так, например, вагон с луком был отправлен в одно место, вагон с конфетами-подушечками – в другое. Товар в вагонах благополучно испортился. Рабочий корреспондент (рабкор) местной «Кочегарки» (кажется – «Карагандинской») заметил тонны расплавленной, искрящейся на солнце карамели, выброшенной в степь и «сигнализировал». Второй рабкор «осветил проблему сгнившего лука. Фельетон в газете получился злободневным и, как тогда говорили, «зубастым». Поползли слухи.
А тут, в клубе - собрание, посвященное выдвижению товарища Пинхасика (кто такой, не знаю, но фамилию запомнил!) кандидатом в депутаты Верховного Совета. В Президиуме – стол с красной скатертью. Графин с водой, стакан, товарищ Пинхасик лично и другие ответственные работники. Замполит, (или как его там) ведет собрание точно по графику и доходит до пункта – есть вопросы к кандидату?
Как на грех, в зале поднимается рука, за ней – въедливый мужичонка (может даже и тот самый автор фельетона). И спрашивает этот любознательный товарищ – зачем кандидат в депутаты, товарищ Пинхасик, посадил рядом с собой в Президиуме начальника ОРСа, названного газетой «Кочегарка» врагом народа? Ведущий собрание товарищ растерялся, но нашел выход из положения, сказав, что представитель бухгалтерии - счетовод товарищ Малышев - лучше знает момент вопроса и расскажет кто там враг, а кто нет.
Костя, внезапно «дернутый» на трибуну, мямлить не стал и, по тогдашней традиции, с комсомольским задором, рассказал про сумму убытков от порчи народного имущества, выявленного инвентаризацией в ОРСе. А на вопрос – «зачем», бросил обличительную фразу : а зачем товарищ Пинхасик посадил с собой врага народа, он, Костя, не знает.
Вернувшись с танцев, лег спать Костя поздно, но - с чистой совестью. А приехали за ним под утро. Подвезли сразу к "спецвагону" на свежепострпоенной "чугунке". Далее – не быстрая дорога в "солнечную" Архангельскую губернию. Здесь, в лагере, Косте обрадовался местный начальник. Поскольку рядовых лесорубов у него было много, а вот счетоводов с образованием – ноль! Таким образом наш Костя сменил жаркий и сухой степной климат на суровый северный, оставшись фактически при той же должности.
Примерно через полгода, когда отношения с администрацией наладились и стали более- менее дружественными, Костя осторожно поинтересовался – почему он тут и как надолго? Начальник удивился – как, ты не знаешь? Достал «Дело» и зачитал Косте приговор: за агитацию против кандидата в депутаты Верховного Совета СССР, товарища Пинхасика, назначено Малышеву Константину Ивановичу 10 лет лагерей плюс 5 лет поражения в правах. В соответствии со статьей 58 УК РСФСР.
Кто знает, не посадили б Костю в 37-м, кто знает как сложилась бы его дальнейшая судьба. Многие его ровесники ушли на фронт и не вернулись. А вот Константин Иванович дожил до глубоких седин, собрал толстенную папочку газетных вырезок с многочисленными Постановлениями и Инструкциями по бухгалтерскому учету. В наиболее редких случаях, когда он не надеялся на свою прекрасную память, он доставал свою «википедию», развязывал шнурки и, перелистывая пожелтевшие листочки, выкапывал такое… Впрочем, это уже другая история.
