АМАЛЬГАМА
Поэма
«Глупое сердце, не бейся!
Все мы обмануты счастьем,
Нищий лишь просит участья...
Глупое сердце не бейся.»
Сергей Есенин.
«Мир - мертвая глыба, изнанка зеркала для невосприимчивой души и зеркало непрестанно возникающих отношений для зеркальных душ».
Ольга Розанова.
Предупреждал Экклезиаст, что сочинять много книг - конца не будет, и много читать утомительно, но люди продолжают строить свою жизнь на строптивости и непокорности. Да ведь, с другой стороны, и Плиний Младший и автор «Дон Кихота» Сервантес утверждали, что в самой плохой книге есть хоть что-нибудь хорошее.
Правда, что хорошего бывает настолько мало, что искать не захочется, а самое главное, жаль часов, потерянных на бесплодное напряжение мысли, да и потраченной ни на что бумаги. И времена пришли другие, - вряд ли сегодня Плиний и Сервантес решились бы на свои высказывания, а скорее согласились бы с тем, что есть книги просто глупые, есть мерзкие, без каких - либо проблесков хорошего. К сожалению, таков итог литературного развития: найти хорошее становится все трудней.
И все же, несмотря на сказанное, рискнем, начнем. Начнем анданте ля мажор.
* * *
Сергей родился в небольшом тихом городке России, то есть, конечно, тогда не России, а великого Советского Союза; и детство его шло по схеме, предначертанной деятелями «нерушимого» Союза, - или откровенными подлецами, или хитрыми идиотами. Но с ранних пор детская душа находила пути - дороженьки, выходящие за образцово тупорылую схему - полный вперед, к победе коммунизма! Да и что они знали эти «вожди» о настоящем коммунизме?! Меньше того, чем вожди краснокожих...
Мальчику Сереже неожиданно и легко открылся удивительный мир природы, растений и животных, в который можно было уйти, раствориться, скрыться. Краски мира не ограничивались казенным кумачом, вокруг была зелень лесов, желтизна и посеребренность полей, радостные блики солнца на водах рек и озер, ослепительная белизна декабрьского снега, нежно - голубое небо над головой; и совсем другое, грозное черное небо, пронзаемое зигзагами молний.
А какими красками радовали глаза и душу бесчисленные цветы и разные, то скромно белые, то словно разрисованные гениальным художником бабочки, порхающие над ними. Еще были верткие стрекозы, бархатные шмели, пчелы; желтые, перетянутые в талии, с черными узкими полосками осы, - всего не перечесть. В сад прилетали серые, скромные, но очень бойкие воробьи, юркие синички с желтым брюшком и черной шапочкой на голове; в мае по ночам раздавались волшебные трели невидимого певца - соловья. А зимой на рябинах появлялись степенные снегири с удивительно красной грудью, и, реже, другие пепельно-сиреневые птицы с хохолком на головах - свиристели. В поисках пропитания, громко стрекоча, прилетали черно - белые сороки.
В доме жил кот Мурик, ласковый, добродушный, который часто дремал на собственной подушке, но вдруг мгновенно преображался и в неуловимом прыжке хватал зазевавшуюся мышку. И хотя любил Сережа Мурика, но жалко ему было серую маленькую мышку, и злился он на своего кота. Про одного Мурика можно написать целую историю, но это займет много времени, оставим ее на другой раз.
Во дворе сидел огромный, светло рыжий с черной спиной пес Инвар. Иногда, услышав какое - то беспокойство, он громко лаял, и особенно, гулко и грозно звучал его голос морозными зимними ночами. Сережа любил гулять по двору и саду с Инваром, который был ростом почти с мальчика, да и собаке такие прогулки очень нравились; маленький хозяин не командовал, а только ласково теребил мощный загривок, из его карманов вкусно пахло каким-нибудь лакомством. Зимой Инвар катал мальчика на санках; стремительно неслись они по пустынной вечерней улочке, и сладко замирало сердце Сережи.
Отсвет заходящего стылого солнца, прорывался сквозь сумрак наступающей ночи, играл в небе и в душе переливами неподвластного описанию человеческим языком волшебного цвета. А ведь цвет и его оттенки, ничто иное как символы сияния Судьбы, величайшего колориста, иначе жизнь была бы просто черно-белой или серой. Кому из людей нужна такая жизнь? И разве случайна близость слов - цвет и свет? А Свет Божий разве не насыщен цветами и красками? Ведь и русское слово «красота» имеет тоже происхождение. А красота по утверждению Федора Михайловича Достоевского, - спасет Мир. Как истерли, употребляя к месту, и не к месту эти великие слова, но очень хочется им верить. Ведь только ад бывает кромешным. А поиск красоты - это путь к счастью.
* * *
Шли дни, месяцы и годы, подрастал Сережа, а Инвар, увы, старел. И однажды, когда школьник седьмого класса Сергей Вьюгин пришел утром кормить Инвара, то застал его недвижимым, с открытыми в неизвестность глазами. Это была первая смерть близкого существа, с которой соприкоснулся юный человек. В будущей жизни Сергею придется много раз видеть смерть, размышлять о ее ужасной тайне, но эта первая пронзающая боль и жуткая пустота в душе запомнится им навсегда.
... Инвар! Кричишь во сне
И верный пес летит к тебе
Преодолев преграду
Смерти...
* * *
Через месяц отец принес щенка - тоже овчарку, но Сергею он не мог заменить умершего Инвара. Щенок был резвый и любознательный. Исследуя новое место, он носился от забора к забору, смешно вскидывая уши. К людям - новой семье - ласкался, норовил почаще заглянуть в дом. Отец назвал его в память Инваром, наверное, зря. Сергей привязался к щенку, занимался с ним, но горькие чувства о навсегда ушедшем верном друге, чуть притупились, но не уходили.
Очень помогали книги. Их было много в доме Вьюгиных, другие удавалось находить в городских библиотеках, доставать у друзей и знакомых. Любимые книги, часто ветхие, истрепанные, но обладающие волшебной способностью дарить радость даже через прикосновение к ним. Нежные и трепетные прикосновения, когда даже кончиками пальцев можно ощутить тепло души писателя; когда строки ласкают глаза и зажигают сердце. Упоительные чувства общения с теми, кого давно нет; неведомые страны, далекие эпохи, благородные и смелые люди, захватывающие приключения, ветер диких просторов, невиданные птицы и звери. Судьбы людей и животных, счастливые и грустные, трогательные и трагические. Сетон-Томпсон, Михаил Пришвин, Чарлз Робертс, Фенимор Купер, Джек Лондон: десятки имен, сотни книг.
Дикие дебри были не только на страницах, прямо за окном через озеро стоял настоящий глухой лес, со своими тайнами и загадками. Сумрачен зимний еловый лес на исходе дня. Хмуро стоят великаны - деревья, а тяжелый покой наступающей ночи проникает вместе с холодом в тебя. Но будет новый день - воскресенье! Заблестят на солнце веселой медью еловые шишки, зазвенят назло лютому морозу лесные птицы, улыбнется душа. Суетятся синицы, поползни; крохотные беззащитные корольки и те бросают вызов ледяному небытию. Тихо скрипит под ногами сыпучий снег, словно шепчет что - то доброе. По пути разбираешь следы зайцев, кабанов, лосей. А вот и лежка косули. Она еще теплая, остались шерстинки на снегу. Совсем недавно, услышав человеческие шаги, грациозный зверь поднялся на тонкие ножки и легкими прыжками скрылся в чащу. Дальше набредаем на следы лесной драмы - свежая алая кровь и пестрые перья - закончил свою жизнь неосторожный рябчик в когтях у ястреба.
А потом загорится в лесной чаще жаркий костер, замечутся языки пламени, зардеют угли. А как легко возвращаться в прошлое, глядя в огонь ночного костра! Глубинное незыблемое счастье человека в прошлом, его уже не коснется рука лукавой Судьбы, золотые скрижали жизни не тускнеют. Зажигайте в себе чаще костры счастливой памяти! Когда огонь привала прогорит, а угли завалит снег, вокруг воцаряется черная плотная тьма. Вот тогда всем своим существом человек чувствует непроницаемость покрывала Судьбы, тревожную таинственность предстоящего. Говорить стоит только об известном, о неизведанном можно только думать, мечтать.
Зато как маняще, как волшебно светят звезды над головой! Как переливаются они в своем космическом далеке! Их неземной свет дарит надежду, указывает Путь. Словно чья - то добрая и всемогущая десница выпустила в мрак небытия жизнеуказующих светлячков. Мигают звезды в своей непостижимой вышине, а открытая душа улавливает голос Космоса, музыку небесных сфер и нет в Мире прекраснее музыки. Как несчастны те, кому не дано никогда услышать высшую мелодию. И так трудно распознать ее порой среди зловещего гула жизни.
* * *
Продолжение следует
