Среда. 11-25.
Известный мистечковый художник Александр Павлович Мóльберт стоял опершись слегка на свой мольберт в своей мастерской, расположенной на крыше своего же дома.
Стоял и смотрел в небо. В бескрайнее, чистое голубое небо, что широко раскинулось над городом Нилевском. Небо было сегодня такое большое, что простиралось аж до конца Восьмой радиальной улицы. И даже дальше.
А ещё оно было сегодня тихое. Да и день был хорош.
Александр Павлович сегодня вдохновенно рисовал. Рисовал небо. Накладывая кистью на большой холст густые глубокие мазки голубой глазури он чувствовал себя огромным демиургом неба. Которому можно и доступно всё. Он задумался на миг и, мгновенно сменив цвет и кисть, лёгким росчерком которой, он поместил маленький, почти невидный на фоне безбрежной синевы, самолет-кукурузник.
Он закрыл глаза и представил на миг, как этот самолётик приближается, негромко стрекоча своим двигателем и оставляя за собой белую стрелу-полоску на безоблачном огромном небе. Вдруг Александр Павлович услышал лёгкий стрекот самолетного двигателя. Звук его, приближаясь, становился все громче и явственнее. Александр Павлович открыл глаза и увидел что в небе появился самолётик. Такой же в точности, как и на его картине. Один в один. Художник, ошеломленно выронил кисточку из рук и она, падая, провела новую белую стрелу-полоску по холсту. К земле.
Самолётик, что летел в небе вдруг, зависнув на мгновение, ринулся вниз. Вслед упавшей кисти.
Александру Павловичу вдруг стало жутко.
Он очень не хотел, чтобы самолётик, созданный вдруг гением и талантом художника, разбился.
Успев подхватить кисть почти у самой земли, Александр рванул ее вверх по холсту, создавая новую белую стрелу-полоску, которая резко рванула в небо. В вышнюю высь.
Самолётик в небе мгновенно повторил движение кисти и радостно застрекотал там, в этой выси.
Александр Павлович судорожно выдохнул. Он успел. Успел спасти свое творение! А ещё он подумал: "Вот что значит, всё-таки, сила искусства! Вот что получается, когда рисует мастер!" Вдруг ему захотелось поэкспериментировать. Он схватил кисть и мгновенно чистоголубое небо на холсте покрылось всевозможными фигурами из стрел-полосок. В это же самое время самолётик в небе повторял все эти движения и маршруты.
И небо и холст украсились невообразимыми удивительными и одинаковыми узорами.
Спустя какое-то время Александр Павлович устало сидел на табуреточке. Сидел и смотрел на шедевр, что он создал. Рисунка и самолётика на небе уже не наблюдалось, но он остался навеки на большом холсте...
Какое-то время спустя...
Александр Павлович уже несколько дней проводил выставку своей шедевральной картины в художественной галерее города Нилевска. Сотни горожан приходили посмотреть на эту знаменитую картину. Журналисты, искусствоведы и просто любители живописи - все желали услышать историю написания из первых уст.
Вот и сейчас художник, размахивая руками эмоционально рассказывал публике: "Я кисточку туда - и он летит туда. Я кисточку сюда - и он уже тут. Я вниз - и он вниз! Я вверх - и он туда же свечкой!"
Последнее, что запомнил Александр Павлович, были слова: "Вот скотина!" Потом последовал удар в лицо и сознание художника померкло.
Среда. 11-25.
Летчик Гаврюшин перегонял свой старенький кукурузник на аэродром для профилактики после обработки полей. Он был очень доволен, что справился с заданием и самолёт его, хотя и ветеран, но не подвел его, Гаврюшина, ни разочка. И вот он летел и радовался. Радовался бескрайнему синему небу, что растеклась над городом Нилевском аж до Восьмой радиальной и даже дальше. Радовался белой, возникающей за самолётом из ниоткуда стрелой-полоской и ровному, радостному стрекотанию двигателя...
Как вдруг, самолёт стал падать вниз. Резко устремившись к земле он перестал вдруг слушаться управления. Гаврюшин рванул штурвал на себя и неимоверным усилием вывел самолёт из штопора. Уже было обрадовавшись, что угроза миновала, Гаврюшин понял, что совершенно не может управлять самолётом, который вдруг самостоятельно начал выписывать умопомрачительные пируэты в небе над городом Нилевском. Летчик, судорожно вцепившись в штурвал, начал противостояние этим дьявольским, неизвестно откуда возникшим силам! Единственной надеждой летчика было, чтобы его верный друг, его старенький кукурузник выдержал, а уж он, Гаврюшин, выдержит точно!
Очнулся он на аэродроме. Очнулся совершенно без сил. Совершенно же вымотанный и разбитый. Рядом со своим надёжным и совершенно целым другом-самолетом.
Ему вдруг стало очень радостно. Радостно за надёжную машину которая оказалась в надёжных же и сильных руках. И что они смогли. Преодолели.
А ещё ему очень хотелось узнать причину. Ведь ситуация в которой они оказались была совершенно невозможной.
Какое-то время спустя...
Летчик Гаврюшин, отбросив в гневе газету, в которой был напечатан огромный и пафосный репортаж о картине Александра Павловича с пафосным же заголовком "Сила искусства", огромными неотвратимыми шагами бежал в сторону картинной галереи.
Бежал с определенными мыслями и чаяниями.
Бежал и точно был уверен, что в этот раз победит сила рук. А не сила искусства.
