Способ борьбы с христианством был простым, но весьма действенным: всем жителям селения предлагали официально, под протокол, наступить на Фуми-э - специально изготовленную дощечку или бронзовую пластину с изображением Спасителя или Богородицы (фуми – наступить, э – изображение, образ).
Тех, кто наступал на изображение, отпускали, а кто не мог наступить на Лик Святого, подвергали пыткам и казнили. Долгое время я не мог понять, почему эта книга так меня "зацепила", а потом сообразил, что тема предательства меня волнует с детства.
В те времена, когда не было ни смартфонов, ни телевизоров, а городок наш был кучкой шахтёрских посёлков, мы, ребятня, досуг свой проводили на пустырях, в лесопосадках и на шахтных дворах.
В общем, шкодничали в меру своих сил, играли в Чапаева, потом в мушкетёров, а ещё позже в войну и партизанов. Но если в Чапаева и мушкетеров играли шалопаи, бездумно, но с восторгом срубающие на огородах шляпки подсолнухов и с азартом лупившие друг друга палками, то в войну играли уже малость повзрослевшие и чуточку поумневшие ребята. И если с распределением ролей, кто будет немцем, а кто русским, проблем не было (тут строго соблюдалась очерёдность), то назначение на роль полицаев постоянно вызывало споры.
Предателей мы все не любили даже сильнее чем немцев, и из-за этого в нашей компании произошел раскол. Одни считали что предатель хуже врага и нет ему никакого оправдания, а другие были убеждены, что если человек притворился, что с врагом заодно, а помогает нашим, то он никакой не враг, а даже герой. В общем, спорили до хрипоты, а, бывало, и до более весомых аргументов, хотя я драться не любил, и не умел.
Потом, когда мы узнали о подвигах Молодогвардейцев, а появившееся телевидение познакомило нас с майором Вихрем и Штирлицем, наши убеждения стали не столь бескомпромиссными. Однако мне по прежнему не давала покоя мысль о черте, за которой начинается предательство, и что происходит с человеком, его совершившим, поэтому книга о событиях в древней Японии помогла в этом немного разобраться.
Разумеется, те, кто отказался наступить на Фуми-э, и были казнены, своих убеждений не предали. Пытки не сломили их дух, и потом их возвели в ранг великомучеников. А среди тех, кто наступил на изображение Святых, были люди, разные по убеждениям.
Одни христианами не были, поэтому и никакого предательства не совершали. Другие смалодушничали, и попросту отреклись от Христа, оправдывая свой поступок тем, что если Спаситель не может защитить верующего в Него, то никакой он вовсе не Спаситель, и какой тогда смысл верить в Него. А третьи, тоже смалодушничав, веру свою сохранили, и втайне пронесли её через страшные времена гонений на христианство.
Получается, что все выжившие свой поступок оправдывали, то есть, считали его правильным.
Значит, все они были правы, потому что у каждого была своя правда.
И всё же, была ещё одна категория людей, которых однозначно можно назвать предателями, как бы они себя не оправдывали – это те Плохиши, которые предают за банку варенья, то есть корысти ради.
Они продают своих друзей, Родину, совесть… И в чём бы та корысть не выражалась, это будут те самые тридцать серебряников…
Я снова вспомнил про эту книгу, когда опять активизировалась подготовка к следующей Олимпиаде (рассказ этот был написан в 2019 году).
Увы, сейчас соревнуются между собой не только спортсмены, но и государства, и опять звучат угрозы тех, кто предал принципы Игр и подменил спорт политикой. Уже назначены санкции иезуитами от спорта, и все спортсмены моей страны, достойные поездки на Олимпиаду, опять перед непростым выбором. История повторяется…
Три года назад наши спортсмены уже шагали под белым флагом и под чужую музыку, и стояли на высших ступеньках пьедестала, как иваны, не помнящие родства…
Да, не все достойные согласились ехать на Олимпиаду при таких условиях, и не все приехавшие согласились входить на стадион под чужим флагом. Уверен, что если бы иезуиты расстелили перед стадионом наш Флаг, не все приехавшие смогли бы пройти по нему на арену, но наверняка были бы и те, кто прошелся бы по нему совершенно спокойно. У каждого, кто делает Выбор, своя правда… Множество правд, которыми мы оправдываем – ся, то есть оправдываем себя, свой поступок, свой выбор…
Но бывают поступки, которые в оправдании не нуждаются.
Двадцать три года назад солдат срочной службы Евгений был захвачен в плен, где его в течение ста дней пытали, принуждая снять нательный крест и принять ислам. Ничего не добившись, в день его рождения и в праздник Вознесения Господня, его казнили, но даже с обезглавленного тела иноверцы не посмели снять крестик. Позже его мать смогла опознать сына по этому крестику.
Для новомученика Евгения его святыней стала Вера.
Три года назад полицейского Магомеда, отдыхавшего с родственниками в лесу, захватили бандиты.
Узнав, что он полицейский, они под угрозой убийства, заставляли его перед видеокамерой призвать своих коллег уйти с работы, но он сказал: "Работайте, братья!", и ушёл в бессмертие.
Его святынями были Долг и Честь…
В повседневной жизни мы не задумываемся о святынях, которые сокрыты в нас, ведь они проявляются в экстремальных ситуациях, когда перед нами встаёт судьбоносный Выбор: или – или…
"…Так, в бою, ефрейтор молодой,
Но, увы, уже совсем седой,
Перед амбразурой, без гранат,
Оглянётся на своих солдат,
Сгоряча штабистов помянёт
И себя
на пулемёт
швырнёт…
Мы не знаем, на что способны, до тех пор, пока не настанет этот момент Истины, к которому мы готовимся всю свою жизнь.
... А спустя полвека, на заре,
перед серым камнем на бугре,
на колени станет мать того,
кто дошёл до дома своего,
до кого те пули не дошли,
что унёс с собою в глубь земли
тот солдат, что вырвался вперёд,
кто воскрес, и больше не умрёт…
Рядом с нею станет генерал,
сын её, что вместе с ним бежал
рядовым сквозь пуль свинцовый шквал –
он лишь на мгновенье опоздал…
Но, пройдя сквозь ад, где жертв не счесть,
сохранил достоинство и честь
чтобы эстафету передать –
эту честь Бессмертному отдать…"
Но есть святыня, которая даётся каждому из нас от рождения, но мы, как правило, в повседневной текучке бытия не осознаём её святости.
Три года назад ушел от нас человек, которого называли Эйнштейном ХХI века. Он не был Героем, потому что не совершил подвига, жертвуя во имя чего-то своей жизнью, но подвигом стала сама его жизнь.
Звали его Стивен Хокинг.
Когда ему исполнился 21 год, врачи обнаружили у него неизлечимую болезнь, которая омертвляла одну за другой его мышцы. Прогноз врачей был страшным: через два года полный паралич, и смерть…
Но у молодого и талантливого учёного было столько планов и идей, что вместо того, чтобы опустив руки, доживать отмеренное ему время, ублажая себя, он мобилизовал все силы, чтобы успеть реализовать задуманное.
По мере того, как болезнь отключала у него мышцу за мышцей, его инвалидная коляска усовершенствовалась и становилась сложнее, пока не стала неотъемлемой, жизненно необходимой частью тела. С развитием болезни подвижность осталась лишь в мимической мышце щеки, напротив которой закрепили специальный датчик. С его помощью Стивен даже после полной парализации продолжал вести активную жизнь: управляя компьютером, общался с миром с помощью компьютерного синтезатора речи, что позволяло ему писать научные работы и книги, отвечать на письма, заниматься наукой, преподавать, выступать с докладами.
Жутко даже представить, что испытывал этот человек.
Однако он сказал: - "... Раньше жизнь казалась мне скучной. Но перспектива умереть рано заставила меня понять, что жизнь стоит того, чтобы за неё держаться. Так много можно сделать, каждый может сделать так много! У меня действительно есть ощущение, что, несмотря на своё состояние, я внёс значительный вклад в познания человечества..."
Он прожил 76 лет, и святыней его была Жизнь...
2019 г.