Игорь Самарский
ПЯТНИЦА
ЧАСТЬ 38
Глава 48
Солнце постепенно скатывалось к сверкающей глади океана, к отражающейся собственной дорожке.
Ни одного облачка.
Полный штиль.
Дневная жара постепенно спала. Джунгли острова ожили после дневной сиесты, и закричали, зашевелились, захрюкали, защебетали с новой, радостной силой.
Стая далеких дельфинов, устроила вечерний легкий ужин, на мелководье, организовав несколько кругов, взбаламутив песок хвостами. Ставрида, и другая рыба, испуганная возникшим подводным туманом, выпрыгивала из воды и попадала в ожидающие их раскрытые пасти хитрых животных.
Сэм, насытившись свежей рыбой, пронесся вдоль знакомого берега, ожидая свою человеческую подружку и надеясь поиграть с ней на сытый желудок. Однако, берег был пуст и он удалился к своей хвостатой и беременной подружке, особо не расстроившись, и принялся кружить с нею в лазурной глубине, в своем брачном, любовном танце.
Около своей пещеры, Катерина заканчивала стрижку Алекса.
Старый, изготовленный их крокодиловых кож зонт Алекса, уже не давал тени и причудливые тени людей, извивались на стенах холма, превращая его в гигантский, природный экран, какого-то фантастического кино.
Алекс кривил лицо, с мужественным терпением, вынося ту пытку, которую ему создала Катерина, отпиливая пряди волос на голове и бороде, не слишком острым мачете.
- Кэт…Черт…Больно. Когда ты закончишь?
- Это говорит сержант морской пехоты? Что ты скулишь?
- Я не морская пехота…. Не говори, чего не понимаешь! Чёрт! Насмотрелась фильмов…Бли-и-ин… больно!
Катерина довольно фыркнула:
- А кто же этот супермен, который пытался убить бедную женщину?
- И не супермен…Просто обученный военный. О, когда это кончится? – на земле уже лежала внушительная куча выгоревших на солнце волос Алекса.
- Тебя же учили терпеть боль. Вот и терпи! Пурпурный берет…
- Не пурпурный, а «зеленый берет»…Пурпурные - это специальные солдаты…В США. Больно! Давай заканчивая. Сойдет и так.
- Отрастил патлы, а теперь орёт! Может закроешь рот пока? Голубой берет!
- Не «голубой». Еще раз повторяю. «Зеленый». Катя! Пощади!
Катя зажала очередной клок волос на бороде и задумчиво стала его пилить:
- А зеленые какую ориентацию имеют? Как голубые? Или…Что значит зеленая ориентация? Они любят это делать лесу? Так?
- Ты издеваешься? – Алекс попытался скосить глаза вправо, где стояла Катерина.
- Я необразованная в военном деле девочка… Прости. Какой берет? – она тихо, беззвучно засмеялась, не отпуская его бороду, и прижимая его голову к низу. Алекс не мог даже слова сказать, потому как, его челюсть была оттянута и прижата к груди.
- Так, где же ты поставил ловушки, камикадзе?
- Я не камикадзе! Камикадзе это японские самоубийцы…Все ловушки на тебя я уничтожил. Оставил несколько для кабанов и коз…И то - только вокруг своей хижины…
- Хорошо. Банзай. Ты зачем хотел убить меня, самурай? – очередной клок упал на землю.
- Прекрати употреблять слова, которых не понимаешь! Самурай это древний японский воин. У меня что – узкие глаза? Я жёлтый коротышка? О… Чёрт! Ну, ты! Мюллер в юбке! Прекрати гестаповские пытки!
- Я не Мюллер и не Гитлер. В Гестапо так наверное не пытали… Если бы я работала там, я бы не резала тебе волосы. Я бы нашла более важные и чувствительные органы, - она постаралась сдержать себя от смеха, с усилием поджав губы.
- В тебе присутствуют зачатки садизма Кэт…Штирлицу, это не понравилось бы. Он бы тебя оставил на растерзание Мюллеру! Тебе нравится делать мне больно?
- Послушай мой милый Шварценеггер! Я хочу тебя видеть красивым, привлекательным, сильным и благородным. Я хочу…Хм…Я много чего хочу…
Она заливисто рассмеялась и наклонилась, сгребая волосы в кучу.
- Что ты делаешь? Зачем тебе мои волосы?
- Здрассте! Ты как будто не на острове живешь. Это прекрасный материал для кисточек, для рисования. Красить ногти тоже надо чем-то…Я должна на тебя производить положительное впечатление. Не так ли? Ты что - против?
- Хм…Всегда поражался практичности женщин. Конечно не против, - Алекс застенчиво краснея, посмотрел на Катерину.
- Ты знаешь Алекс…Сегодня праздник у меня.
- Какой?
- Сегодня день рождения моего сына… Боже! Как бы я хотела видеть моих детей!
Поглаживая себя по неровно остриженной бороде, Алекс искоса взглянул на красивые ноги Катерины. Он поднялся с камня и стал любоваться её фигурой.
Катерина, не обращая на него внимания, собирала волосы и закатывала их в огромный лист лопуха.
У Алекса екнуло в сердце, когда её юбка неловко затопорщилась. Под ней ничего не было. Его орган прыгнул вверх. Он моментально отвернулся и пошел прочь.
- Алекс! Ты куда? – Катя выпрямилась и прикрыла глаза ладонью от косых лучей солнца.
- Я сейчас….Заодно наберу валежника побольше.
Катя пожала плечами и вошла под навес пещеры. Отнесла пакет в дальний конец кладовой. Подбросила толстых веток в очаг и подошла к блюду с водой, служащего ей зеркалом. Поправила ожерелье из ракушек на шее, и заодно умыла лицо.
Уселась за стол и стала наводить "лак" на ногти, старой, почти высохшей кисточкой.
«Лак» еще не успел высохнуть и ложился ровными слоями. Она подняла руку и полюбовалась ногтями в отсветах пламени. Получилось красиво. Вдруг застыла, словно что-то вспомнив, пощупала себя рукой в паху, взяла кусок ткани и вышла из пещеры. Огляделась. Алекс выламывал толстые сучья из поваленных сухих деревьев, далеко на склоне холма. Катерина быстро подошла к водопаду, скинула с себя одежду и с наслаждением окунулась в холодную, свежую воду.
Алекс видел её издалека. Видел это прекрасное, женское голое тело и не смог себя успокоить.
Всё дрожало и трепетало, напряглось, готовое вот-вот выплеснуть, то, что дала природа мужчине.
Он чувствовал, что его симпатия превратилась в более сильное чувство к этой неслабой женщине, и он знал, это снова должно будет случиться сегодня – в день рождения её сына. Сжал рукой член так сильно, что возникла боль. Но это упражнение заставило плоть несколько успокоиться.
Через некоторое время, нервное напряжение спало и он продолжил собирать валежник.
Взвалив огромную охапку сухих сучьев на плечи, медленно спустился к подножью пещеры. Сложил все дрова в дальнем углу. Осмотрелся. Стол был приготовлен к трапезе. Лежали фрукты, куски кокоса, стояли глиняные стаканчики и кувшин с Катерининым «бренди».
Алекс открыл свою походную сумку и соорудил на очаге шашлык из огромных кусков крокодильего мяса.
Вошла Катерина. Мокрые волосы, мокрая одежда, красные блики пламени, играющие на ее загорелом, гладком теле, сделали её еще привлекательнее и прекраснее.
Алекс замер возле очага.
Катерина, чувствуя, что производит на него ошарашивающее впечатление, стояла возле входа и молча улыбаясь. Только треск горящих сучьев, нарушал эту возникшую, звенящую, любовную тишину… Пауза затянулась.
Наконец, словно сбросив с себя некий окутавший его туман, Алекс тряхнул головой:
- Я, - он кашлянул, - Я пойду искупнусь тоже, - его сердце почти выскакивало из груди.
Катерина не сдвинулась с места, только развернулась немного, давая ему небольшой проход. Её глаза дьявольски сверкали. Алекс, с замиранием сердца, почти касаясь её груди, прикрытой куском ткани, согнувшись, чтобы скрыть восставшую плоть, протиснулся к выходу из пещеры.
Почти бегом подбежал к озерцу под водопадом и рухнул в воду.
Тело мгновенно расслабилось и Алексу показалось, что вода вокруг него закипела от температуры его крови, бурлящей в жилах. Он поднялся, содрал с себя куски крокодиловой одежды, отшвырнул их и встал под водопад.
С наслаждением подставил лицо падающим струям. На него нашло некое блаженство, и, неожиданно для себя он воздал клич к Богу:
- О, Боже справедливый! Я люблю! Я люблю эту женщину! – Он поднял руки, и от этого вокруг него создался некий сверкающий водяной колпак, внутри которого стоял он и почти кричал, обращаясь к последней полоске солнца, скрывающегося под далекой полосой океана:
- Да, да…Боже, Я счастлив! Я счастлив, что ты создал этот остров и меня с Катей! О Господи! Я благодарен тебе за то, что ты сотворил с нами. Да восславится имя твоё во веки веков! Дай мне ответную любовь Боже! Я молю тебя об этом. Я люблю…Люблю её! Я не могу дальше существовать без Кати! Боже! Помоги мне! Дай мне её любовь!
Вода заливала лицо и рот. Брызги разлетались с шипением во все стороны, исчезая в голубизне окружающего пространства, словно ангелы - его посланцы к Богу! Алекс закрыл лицо руками и замер.
В голове возникла далекая музыка - «Отель Калифорния» группы «Иглз».
Он стоял и ощущал, как каждая нота, голос певца, пронизанный любовью, проникает в каждую клеточку его тела, разогревая его еще больше, несмотря на очень холодную воду, окутывающую его тело.
Мелодия постепенно улетучилась, оставив вместо себя тело, дрожащее от холода.
Алекс вышел на бережок и медленно натянул на себя одежду. Голова прояснилась. Феерия улетучилась. В груди осталось теплое ощущение того, что Господь его услышал. Он медленно пошел к пещере.
Катерина стояла возле стены и обводила кружочком, используя палочку, на песчанике стены , в её календаре, дату этого дня.
Все было подготовлено к торжественному ужину. Она обернулась:
- Ну как водичка?
- Ничего, прохладная. Бодрит.
- Ну мой милый Рембо, пора отметить праздник! Надеюсь, ты не против?
Алекс решил подхватить ее шутливый тон:
- Ну с такой леди, я бы даже сказал «Бритни» – почему бы и нет?
Катя присела за стол и разлила бренди:
- Ты, однако, сравнил меня с проституткой! Нашел с кем сравнить!
- Почему? Бритни мне нравится. Вышла замуж, стала мамой!
- Ну может быть. Но, я не так молода, как она, - Катя грустно улыбнулась, взглянув в глаза Алексу и подняла стаканчик. Алекс вздохнул:
- Да….Я тоже…Выпьем за твоего сына и твоих детей! Пусть нам не сладко. Пусть на их долю не выпадает таких приключений! Здоровья им и счастья!
Они одновременно опрокинули стаканчики. Алекс тут же их снова наполнил.
Катерина принялась с наслаждением уплетать бананы. Алекс снова поднял стакан, словно, боясь, что эта счастливая минута, может неожиданно
