НаСССРи

НаСССРи


Роман

Пункт 0

-Прилягте.
Си Унь покорно улеглась на кушетку.
Мужчина в белом халате склонился над ней.
-Я доктор Фэн Юйсян, заместитель руководителя по медицинской части секретного проекта «Китаизатор».
-Я знаю, кто вы.
-Хорошо.
Доктор отошел от кушетки к столу. Зашелестел бумагами. Он уже тысячу раз проверял анализы Си Унь, но не мог удержаться и не проверить в тысяча первый. Доктор Фэн Юйсян был чрезвычайно аккуратен.
Си Унь таращилась в белоснежный потолок. Ей было скучно, но девушка не испытывала того чувства, что ведомо многим посетителям медицинских учреждений: скорее бы убраться отсюда. Потому что знала, какой ценой обретается право посещать больницу. Ее родители, крестьяне из Манчжурии, нищие, грязные, всю свою жизнь копили деньги на однокомнатную квартиру в Харбине, чтобы иметь возможность мыться в ванной, посещать врача, а также отдать дочь в школу.  Они купили квартиру, когда Си Унь уже не требовалась школа: она выросла. Родители недолго мылись в ванной – сначала мать, а потом и отец, скоропостижно скончались от засекреченной эпидемии русского гриппа. Шестнадцатилетняя Си Унь осталась одна-одинешенька, без образования и профессии, зато с однокомнатной квартирой.  Сама жизнь диктовала ей линию поведения. Первым мужчиной, заплатившим ей за секс 100 юаней, был сосед по лестничной клетке, лишивший Си Унь девственности на кровати ее покойных родителей. Затем мужчины пошли сплошным потоком. Она работала для себя и вскоре привлекла внимание бандитов. Три ублюдка вывезли ее за город, жестоко изнасиловали, привязали к дереву и оставили умирать. Если бы в тот холодный осенний день человеку по имени Чу Хвон не приспичило пойти в лес за грибами (которые неделю как отошли), Си Унь уже не было бы на этом свете. Чу Хвон на спине дотащил умирающую девушку до трассы. Там ему удалось остановить машину и отвезти Си Унь в больницу. После того, как она оклемалась, ее допрашивали полицейские. Потом был суд, срок за проституцию, два года в колонии и встреча с неким Го Боем, координатором проекта «Китаизатор»…
-Все в порядке, - пробормотал Фэн Юйсян.
-Что?
-Я говорю: все просто замечательно.
Доктор улыбнулся во весь рот: зубы желтые, лошадиные.
Он подошел к кушетке, сел на табурет. Натянул перчатки.
-Приступим.
Си Унь стало не по себе, как во время посещения дантиста.
Доктор придвинул к себе столик на колесиках, на котором лежали устрашающего вида приборы.
-Раздвиньте ноги.
Си Унь повиновалась.
Доктор Фэн Юйсян наклонился к пизде, раздвинул пальцами губы. Его мизинец чиркнул по клитору, и Си Унь едва слышно застонала.
Фэн Юйсян взял металлический прибор, напоминающий мужской фаллос.
-Не бойтесь, - приободрил доктор. – Он теплый.
Фаллос и вправду оказался теплым, прямо как настоящий.
-Так. Сейчас будет немножко больно.
Фэн Юйсян нажал рычажок на фаллосе и тот вдруг раскрылся, подобно цветку лотоса, раздвигая во все стороны стенки влагалища. Си Унь ойкнула.
-Все в порядке, - приободрил доктор.
Девушке показалось, что его дыхание достает ей до матки.
Доктор заглянул в открывшуюся перед ним пещеру. Взял со столика фонарик. Посветил.
Си Унь могла бы поклясться памятью о родителях, что физически ощутила свет этого фонарика.
Фэн Юйсян взял зеркало. Наблюдая за его манипуляциями, девушка увидела в зеркальце свое нутро: багровое, как флаг Страны.
-Замечательно, - улыбнулся доктор, взглянув на Си Унь.
Си Унь улыбнулась в ответ, надеясь, что улыбка не получилась жалкой.
Рука в белой перчатке нащупала на столике какую-то банку, наполненную розоватой жидкостью.
Си Унь присмотрелась, и ей стало не по себе: в банке что-то плавало. Что-то живое.
-Доктор, что это?
Он взглянул на нее строго, суховато ответил:
-Это китаизатор.
Фэн Юйсян открутил с банки крышку и сунул в нее два пальца. Жидкость плеснулась на пол.  
Си Унь с ужасом увидела, как пальцы доктора выудили из банки нечто извивающееся, скользкое. Какого-то червяка.
-Доктор.
-Лежите смирно.
Он наклонился к пещере. Лоб его покрыла испарина.
-Счастливого путешествия, малыш, - вдруг сказал он родительски-ласковым голосом и положил червячка во влагалище Си Унь.
Сначала девушка чувствовала холодок, но затем резкая боль пронзила низ живота, точно кто-то вгрызался в плоть. Она закричала, расширенными глазами глядя на доктора. Тот спокойно наблюдал за ней. Снял запотевшие очки, принялся вытирать полой халата.



 



Пункт 3
25 августа 2016 года
Военный грузовик полз по разбитой проселочной дороге где-то на окраине Империи. Солдат-шофер курил самокрутку. Из приемника лился голос (не понятно, мужской или женский), сообщающий об успехах Государства под Мудрым Руководством во Всех Отраслях.
-В Магаданской области собрано более миллиона центнеров зерна с гектара, - сообщил голос. – А теперь, как всегда по истечению часа, прозвучит Государственный Гимн.
Громыхнули фанфары. Солдат заерзал на сиденье. Он привык вставать, когда Кремлевский Хор пел (не пел, вещал) о Мудром и Сильном Вожде, о Стабильности и Процветании.
-Славься, Владимир, славься, Страна.
Солдат оторвал зад от сиденья, буквально повис на руле, пыхтя и отдуваясь. Машина заерзала, из кузова раздались недовольные выкрики. Но шофер терпеливо ждал, когда закончится Гимн. Краска залила его лицо и шею. На лбу выступил пот.
-Мы горди-имся тобо-ой.
Охнув, солдат упал на сиденье, выровнял ход грузовика. Вытер лоб.
-Ухххх!
Началась передача «Лейся, песня», шофер усилил громкость. Он был счастлив.


До Суркова (бывшего Новосибирска) оставалось не меньше часа езды. В крытом кузове грузовика находились два солдата - срочника и девушка-китаянка. Китаезу подобрали в тайге, и было непонятно, как она там очутилась. Но китайцы - Наши Добрые Друзья, и солдаты подобрали девушку. Тем более, что китаянка была красивая: стройная, поджарая. Верхняя пуговка гимнастерки расстегнута и из выреза выглядывают плотные белые сиськи.
-Как тебя зовут-то? – спросил солдат по фамилии Егоров.
Девушка взглянула на него: черные, раскосые глаза. Лицо неподвижное.
-Си Унь.
-Как ты в тайге оказалась? – «официальным» голосом осведомился второй солдат, Севко.
Китаеза вдруг усмехнулась.
-За шишками ходила. Кедровыми.
Солдаты недоуменно уставились на нее, потом расхохотались.
-За шишками ходила, - смеясь, выдавил Егоров. – Далеко ж тебя занесло, блин. От самого Пекина, небось, шуровала?
-От Харбина.
Китаеза скрестила руки на груди, вытянула ноги. Стройные, длинные ноги в обтягивающих штанах цвета хаки.
-Ребят, а вы куда едете?
-В Сурков.
Мрачное облачко набежало на лицо Си Унь.
-А тебе куда надо? – спросил Севко.
Китаеза не ответила, склонилась к ботинку проверить шнуровку.
-Так куда тебе надо? Черт!
В руке Си Унь блеснул маленький пистолет. Маленький, но выстрел из него оказался на удивление громким. Егоров завалился на бок. Во лбу – аккуратная дырочка.
Севко дернул с плеча автомат, но пуля, угодившая прямо в сердце, угомонила его.
Си Унь шмыгнула носом, спрятала пистолет.
Подобрала автомат, упавший с плеча солдата.
Перешагнув через труп Севко (глаза выпучены, на губах – пена), девушка добралась до тента, отгораживающего кузов от кабины. Отодвинула тент. Стекло. Затылок шофера. Глаза шофера, с ужасом глядящие на Си Унь в зеркало.
Его испуг позабавил Си Унь. Какие они птенчики, эти русские. Жалкие.
Коротко размахнувшись, она въехала прикладом автомата в стекло. Ни хрена. Только трещина. Еще раз. Стекло прогнулось и ввалилось в кабину, прямо на спину шофера.
-Что тебе надо? – заорал тот, крутя баранку.
Отверстие, образовавшееся после выноса стекла, было маленьким. Но не для Си Унь. Когда-то в детстве, в деревеньке неподалеку от Харбина, она лазала за яйцами в сарай соседа через дверцу для птицы.  
Шоферу, наблюдающему за ней через зеркало, показалось, что эта китаеза резиновая.
Си Унь проникла в кабину и, сев на сиденье рядом с шофером, направила дуло автомата ему в бок.
-Привет.
Она улыбнулась.
Шофер кинул на нее дикий взгляд.
-Деревня Клюки, Сурковская область, наш новый маршрут, - сообщила Си Унь.


Пункт 4

26 августа 2016 года
С пригорка виднелись крыши деревни Клюки.
-Останови, - приказала Си Унь.
Шофер вдавил педаль тормоза, испуганно посмотрел на девушку.  
-Вылезай.
Солдат не шелохнулся.
-Вылезай, говорю.
Он заплакал.
-Послушай, не убивай меня. Я никому не скажу.
«Конечно, не скажешь».
-Вылезай, я тебе ничего не сделаю.
Солдат выпрыгнул из кабины на дорогу, побежал к лесу. Беги-беги, заяц.
Си Унь неторопливо покинула машину и направилась следом, на ходу проверяя автомат.
Заяц спрятался за деревом. Девушка усмехнулась и дала короткую очередь. Посыпалась кора, с криком поднялась стая ворон.
-Ты обещала!
Она приблизилась. Солдат сидел у комля, вжавшись спиной в ствол дерева.
-Ты обещала. Сука узкогла…
Вторая автоматная очередь огласила лес. На гимнастерке солдата появилась пунктирная линия, через мгновение ставшая багровым пятном.  
Си Унь вернулась к машине. Откинула тент, заглянула в кузов. Мясные мухи облепили лица Севко и Егорова.
Раздумчивая морщинка возникла на лбу Си Унь и сразу разгладилась.
Девушка влезла в кабину. Завела мотор. Сдала назад, развернула грузовик.
Через триста метров грунтовка пересекалась с просекой. Си Унь свернула. Грузовик запрыгал по колдобинам.
Когда девушка остановила машину, кругом был лес. Суровый русский лес. Надежный помощник для китаянки.

Бензин из канистры хлынул на лицо Севко, эскадрилья мясных мух взлетела, но несколько пилотов погибли. «Так вам, мушки», - ухмыльнулась Си Унь. Облив Севко, она принялась за Егорова. Запах бензина стал невыносим, голова закружилась. Девушка поспешила выпрыгнуть из кузова, вдохнула лесного воздуха.
«Что же я делаю-то? Дура китайская».
Она представила, как запылает грузовик, затем – лес. Как взметнется дымное пламя, понесутся сломя голову олени и лоси с дымящейся шерстью. В самом Владибурге почуют жар.  Начнется суета, пришлют самолеты-амфибии. Суета… А ведь это именно то, что ей нужно.
Си Унь чиркнула зажигалкой.

До деревни Клюки девушка шла в сумерках, время от времени оглядываясь. Пока что ни огня, ни дыма над лесом заметно не было.
Си Унь сорвала и прикусила травинку.
Трещали цикады. Из-за горизонта, как детский мячик, выкатилась луна.

На отшибе, у водонапорной башни, притулился покосившийся дом, крытый новым железом. Перед домом огород – лук, картошка, помидоры. Крыжовниковые и смородиновые кусты.
Си Унь невольно улыбнулась: обустраивается.
Она прошла по тропинку к дому. Постучалась в обитую войлоком дверь.
Тишина.
Еще раз: тук-тук-тук.
-Кто? – мужской напряженный голос.
-Дэй Жикианг, открой. Это Си Унь.
Дверь распахнулась. Сильная рука ухватила девушку за ворот гимнастерки, втянула в пахнущую малиной темноту.
-Си Унь! Наконец-то. И, ради бога, называй меня Иваном: у стен есть уши.
-Хорошо, Иван.
Иван подошел к окну, плотно закрыл занавески. На минуту наступила полная темнота, затем под потолком вспыхнула лампочка. Си Унь огляделась. Хата, похожая на дом ее родителей, пока они не накопили на однокомнатную квартиру в Харбине… Печка, колченогий шкаф, стол. Пол из некрашеной доски.  Грязные