Сиротка. Гл.51

Жаннет выронила подсвечник, залитый кровью Робера Брассе.
- Я… убила его, - с усилием произнесла она и как-то растерянно посмотрела на Тьерсена.
Жан-Анри подошел к ней и обнял, стараясь не смотреть на разбитую голову Брассе и то, что осталось от его лица.
- Все хорошо, Жаннет, - он провёл рукой по её волосам.
- Я думала, не смогу это сделать, - девушка всхлипнула.
- Все хорошо, - повторил Тьерсен, посмотрев в ее бледное лицо, - ты лишь отомстила за себя.
- Погоди ка, милая… - он достал из кармана носовой платок и вытер брызги крови с ее скул и подбородка. Затем поднял с пола подсвечник и засунул в сумку.
- Выкинем где-нибудь по дороге, - пояснил он.
Жаннет кивнула, и они быстро направились к двери.

- Главное, уйти отсюда незамеченными, - шепнул он девушке, - сейчас я попробую закрыть дверь, если этот ключ подойдет, - он кивнул на самый длинный ключ из связки, - а ты сразу иди на улицу, не задерживайся у квартиры.
- Хорошо, Жан-Анри, - покорно ответила Жаннет.
- Всё, иди скорее!  Иди же! - он слегка подтолкнул её в спину, когда они вышли и, закрыв дверь, поднес ключ к замочной скважине. Догадка не обманула. Ключ оказался действительно от входной двери, он вошел глубоко, и Жан Анри с легким скрежетом повернул его два раза. Подергал ручку, убеждаясь, что дверь плотно закрыта. Сунув ключ в карман и вознося молитвы Всевышнему, чтобы на обратном пути ради праздного интереса его не вздумали обыскать бдительные национальные гвардейцы, Тьерсен вышел на улицу. Жаннет ждала его там же, под аркой.  Глубоко вдохнув холодный зимний воздух, Тьерсен почувствовал, как закружилась голова. Перед лицом опять всплыла страшная картина – залитое кровью изуродованное лицо Брассе. Он почувствовал, как к горлу подкатила тошнота и слегка покачнулся, опершись ладонью о шероховатую каменную стену.
- Все хорошо, Анри? – Жаннет судорожно схватила его за руку.
- Да… - Тьерсен кивнул, - просто немного голова закружилась. Надо скорее убираться отсюда, пока нас никто не заметил.
Они опять прошли пешком по Пре о Клер до самого начала улицы, и на перекрестке Тьерсен остановил экипаж.
- Куда прикажете отвезти вас, граждане? – буднично бросил возница.
- Набережная Нового моста, - ответил Тьерсен, заранее протягивая ему пару монет.

Они сошли в начале набережной, тускло освещаемой реверберами. Жаннет молчала и не спрашивала, почему они приехали сюда, в противоположную от их жилища сторону. Возможно, интуитивно догадалась о том, что хочет сделать Тьерсен. Когда экипаж уехал, бывший маркиз осмотрел набережную. Было уже довольно поздно, и та выглядела совершенно безлюдной.
- Избавимся от улики, - шепнул Тьерсен Жаннет, когда они поднялись на мост. Тьерсен бросил взгляд вниз, на Сену, спрятанную под покровом хрупкого льда. В отдельных местах виднелись круглые черные проталины. На темной воде блестели желтые расплывчатые пятна от света фонарей. Тьерсен ещё раз быстро огляделся и развязал веревки, связывающие горловину тряпичной сумки. Бронзовый подсвечник тускло блеснул в свете масляного фонаря. Размахнувшись, Жан-Анри бросил его в одну из проталин. Раздался всплеск, орудие убийства и возмездия, скрылось в черной воде.
Вслед за подсвечником в реку отправилась и связка с ключами Брассе.
- Сумку тоже туда… да? – нервно переспросила Жаннет.
- Нет, - Тьерсен покачал головой, - лучше сжечь ее дома.
Он аккуратно сложил пустую сумку несколько раз и спрятал во внутренний карман камзола. Обнял Жаннет, которая дрожала то ли от холодного ветра, то ли от нервного перенапряжения и прошептал ей на ухо:
- Всё, теперь едем домой.

***

- Спасибо тебе, Жан-Анри, - своим хрипловатым голосом сказала Жаннет, когда поздно вечером они оба сидели у камина в их комнате. Девушка уже не дрожала, но по-прежнему была очень бледной. Белыми и бескровными выглядели даже ее губы. Расширившимися темными глазами она смотрела на веселые оранжевые языки пламени, пожирающие тряпичную сумку и платок со следами крови, которым Тьерсен вытер ее лицо сразу после убийства Брассе.
- Выпей, милая, - Жан-Анри протянул ей бокал с вином, — это тебя согреет и успокоит.
- Спасибо, - она взяла бокал и сделала несколько больших глотков. – Знаешь, мне до сих пор не верится, что всё получилось.
- Полагаю, мы все сделали чисто и не оставили следов, - проговорил Тьерсен, обняв ее за плечи, - будем надеяться, что на нас не выйдут.
- Да, - Жаннет кивнула, глядя на золотое кольцо с большим синим камнем, надетое на палец. – Когда я смотрю на него, сразу вспоминаю матушку… Боже мой… а потом вспоминаю тот день, когда она умерла… и то, что случилось со мной потом, - ее голос дрогнул.
- Не надо, Жаннет, - Тьерсен поцеловал её в висок и обнял, - не вспоминай про это. Не мучай себя. Все это осталось в прошлом…
- А кольцо, - он поднялся с корточек, на которых сидел, греясь, перед камином и прошёлся по комнате, - Жаннет, его надо где-то надежно спрятать. Ты ведь понимаешь, что носить его сейчас крайне небезопасно.
- Конечно, Анри, - Жаннет всхлипнула, разглядывая синий камень, грани которого красиво переливались в отсветах пламени, - я понимаю. Я только не знаю, куда его спрятать, чтобы было надежно.
- Я придумаю что-нибудь до завтра, - ответил Тьерсен.
-  И ещё… письма, - он вытащил их из кармана камзола и протянул жене, - прочитай их, Жаннет. А потом их, вероятно, придется сжечь.
- Хорошо, Анри, - Жаннет взяла конверты и прошла с ними к столу. Села на табурет и извлекла из первого конверта листок. Письмо, самое начало которого она уже читала, когда ей разрешил это Брассе.

«Здравствуй, Жаннет!
Я знаю, что случилось с твоей матерью, бедная девочка. И понимаю то, что ты чувствуешь сейчас, читая эти строки… написанные человеком, которого ты никогда не знала, не видела и который… является твоим отцом. Прости, Жаннет, я действительно любил твою матушку… Эстель была для меня единственной женщиной, которая дарила мне счастье. Но сам я, увы, не смог дать ей ни счастья, ни заботы, ни настоящей поддержки. Не смог спасти её. Мне тяжело и горько от этого, но… Эстель не вернуть. Я хотел бы помочь тебе, Жаннет. Напиши мне, если ты согласна. Ответ передашь через мадам Сильвин, я обо всем с ней договорился.
Держись, бедная девочка. Да хранит тебя Господь.

Жером де Карвевиль»

Жаннет кусала губы, чувствуя, как по щекам потекли слёзы. Она вытерла их, мысленно проклиная мадам Сильвин, подло утаившую от неё письма отца.
Переждав несколько минут и немного успокоившись, Жаннет вытащила листок из второго конверта. Письмо оказалось более длинным. А в начале аккуратно стояла дата, зачем-то поставленная де Карвевилем:
12-е января 1793 года.
Письмо было написано чуть больше года назад…

«Здравствуй, Жаннет!
Опять пишу тебе, спустя три года… хотя, мадам Сильвин и передавала мне раньше, что ты совершенно не хочешь меня знать и видеть. Но слишком многое сейчас изменилось – и в стране, и в жизни людей… в моей жизни всё словно пошло под откос, впрочем, причина этого хорошо известна. Я часто вспоминаю тебя, Жаннет. Думаю, похожа ли ты на Эстель… дочка. Возможно, это будет тебе совершенно не интересно, но совсем недавно я потерял и супругу, и двух своих сыновей. Супруга и младший сын стали невинными жертвами тех страшных сентябрьских событий. Я избежал смерти лишь по причине временного отъезда в другой город. А вернувшись в Париж, узнал, что они были арестованы и зверски убиты в одной из тюрем. Старший сын… мой бедный мальчик… погиб, защищая последний оплот королевской власти. Теперь я остался совершенно один и… всё чаще думаю про Эстель… вспоминаю её… и думаю про тебя, Жаннет. Очень хотелось бы увидеть тебя, дочка. Хотя и осознаю, что в своем нынешнем положении мало чем могу тебе помочь. Но всё же… Возможно, ты смогла бы жить иначе, чем сейчас. Может быть, мы могли бы увидеться? Мой адрес – Набережная Вольтера, 23.
Жаннет, сожги это письмо после того, как прочитаешь. Хранить подобную переписку сейчас крайне опасно. Я питаю ничтожно малую надежду, что ты отзовешься. Все же… ты считаешь меня никем… или даже более того – человеком, погубившим жизнь твоей матушки. И, наверное, будешь права. И всё-таки…

Твой отец, Жером де Карвевиль.»