Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.
Словно не свой приговор слушала Лиза, а совершенно постороннего человека. Какую-то чужую, незнакомую девушку суд через неделю заседаний присудил к трём годам лишения свободы в женской колонии общего режима. И после суда её вместе с несколькими женщинами закрытая машина с решётками увозила в места не столь отдалённые. Свой срок Лиза должна была отбывать в Ростове.
Всё время, пока она находилась в камере предварительного заключения к ней приходил адвокат и задавал вопросы. Девушка твердила одно, что Августин упал за борт стараясь поймать её капюшон. Помочь ему она никак не могла, сильные порывы ветра и волны унесли парня в море, а её и баркас выбросило на остров, где удалось спастись.
А однажды её то ли специально, то ли по ошибке отвели в камеру, где находилась какая-то старуха, которая пыталась вызвать Лизу на откровенный разговор.
Старуха стонала и скрипучим голосом пыталась рассказать своей невольной собеседнице, как она расправилась со своим зятем, который издевался много лет над её дочерью. Лиза слушала старуху в пол уха. У неё были свои заботы и переживания. Она не переставая думала о маленькой дочурке и кляла себя на чём свет стоит, что поддалась своим чувствам ненависти к Августину и, забыв обо всём на свете, исполнила чёрное дело под названием «Месть».
Лиза вздрогнула, когда к её руке дотронулась холодная и костлявая рука старухи:
- Дочка, а чего ты тут сидишь? Что натворила? Неужели ты кого-то убила? – дрожащим старческим голосом проскрипела старуха.
- Расскажи мне, тебе станет легче, - почти требовала женщина.
- Никого я не убивала и не собиралась этого делать, - грубо, в несвойственной девушке манере, ответила надоедливой старухе. - За что задержали и посадили я и сама не знаю. Переживаю за свою малолетнюю дочь, которая осталась на руках у чужих людей.
- А у нас зазря не сажают, - скрипела старуха. – Значит, было за что, - никак не могла угомонится соседка.
Лиза легла на дощатые нары и закрыла уши руками, чтобы не слышать голоса женщины. Вскоре её вывели из этой камеры и перевели в другую, где находилось несколько женщин, которые вели между собой разговоры. При виде Лизы на некоторое время разговоры затихли и всё внимание было переключено на вновь прибывшую. Одна женщина, лет около 45, немного погодя начала расспрашивать, кто такая и по какому делу тут находиться? Лиза не очень охотно отвечала на вопросы:
- Я и сама толком не знаю. Шьют дело, якобы я утопила своего возлюбленного во время шторма.
- Это очень серьёзно, - знающим тоном продолжила собеседница.
- Так, а ты что? Ни сном, ни духом, что ли?
- Что вы все ко мне сегодня лезете с вопросами? – окрысилась Лиза. В той камере старуха часа два рассказывала, как убила своего зятя, а затем давай ко мне приставать, чтобы я рассказала, кого и за что убила. Неужели я так на убийцу похожа? – с отчаянием в голосе вскричала девушка.
- О, значит, как следователи ведут свою работу, - засмеялась женщина лет 50-ти.
Лиза удивлённо уставилась на неё.
- Так это они подсадную утку использовали. Хотели, чтобы она тебя разговорила и так выведать твою тайну. Надеюсь ты ничего лишнего не сболтнула?
- Нет, конечно. Что я могла такого сказать, если ничего не сделала, - уверенно ответила Лиза. А про себя подумала, что со всеми надо держать ухо востро.
Теперь до суда она так и находилась в этой камере и познакомилась с женщинами, которые также дожидались суда. И вот теперь они все вместе ехали на, так сказать, постоянное место. Все они получили по приговору суда разные сроки. Лиза и Зинаида, которая первой начала с ней разговор, получили по три года, а вот старшая, Раиса получила 6 лет. Еще двое молодых женщин Степанида и Катя по 4 года.
- Хорошо бы вместе нас в одну камеру заселили бы, - со вздохом говорила Зинаида.
- Не надейтесь даже, - вмешалась в разговор Раиса. Я у адвоката спрашивала, он сказал, что рассредоточат нас по разным камерам. Страшно попасть к бывалым. Они-то поиздеваются над новенькими только так. Конечно, хорошо бы держаться вместе, но там, как Бог даст.
Лиза сидела бледная и молчаливая. Её не покидала ни на минуту мысль о своей дочурке, да и о стариках сердце болело. Вспомнила не один раз и родной своей матери. Поняла теперь, как болит материнское сердце. А ведь Лиза затаила обиду не только на отчима, но и на родную мать. Хотя понимала, что мать любила её всем сердцем, но противостоять суровому мужу не смогла. А вот Лиза хоть когда-нибудь могла навестить в артели мать, но гордость или обида помешало это сделать. Теперь бы она птицей полетела и упала к материнским ногам и просила бы прощения за все обиды, которые она доставила ей.
К месту назначения прибыли к вечеру. Пока старший конвоир ходил по начальству заключенные так и сидели запертыми в машине, хотя невыносимо хотелось в туалет. На все просьбы второй конвоир отвечал однозначно:
-Терпите!
-Да, «лёгкая» у меня жизнь наступает, - всё так же думала Лиза. Ах, если бы можно было всё вспять повернуть…
Наконец, дверца в машине заскрипела и отворилась.
- По одной на выход! – послышалась команда старшего конвоира. Рядом с вышедшими женщинами раздавался неистовый собачий лай. Псы рвали цепи и кажется готовы были растерзать человека на месте. От этого лая мороз шёл по коже, хотя на улице стоял августовский вечер.
Завели всех в помещение и поставили в коридоре лицом к стене, руки были сзади скованные наручниками. Более часа пришлось стоять женщинам в таком положении, пока, наконец, не начали разводить по камерам.
Зинаиду и Лизу, к их общей радости, поместили в одну камеру, где уже находилось 8 женщин разных возрастов.
Вновь прибывшие, зайдя в камеру, поздоровались и остановились у порога.
К ним молча обратились взоры присутствующих и одна из них, видимо, старшая, процедила сквозь стиснутые зубы:
- Здоровы, коль не шутите! Да вы проходите, не стесняйтесь в наши дорогие палаты, - ёрничала всё та же женщина и показывала рукой на место у параши. Но Зинаида, как будто бывала на зоне уже не раз, ответила:
- Гостям обычно место в красном углу предоставляют, а у параши хозяева располагаются. Так что мы со своей напарницей будем вот на этих местах, - и она, взяв за руку Лизу подвела к нарам, на которых не было тюфяков и кинула туда свой, который выдали в коридоре, когда освободили от наручников. Зинаида показала Лизе рукой на нары, которые располагались выше:
-А ты будешь спать тут!
Женщина, которая руководила этими «жильцами», громко присвистнула и направилась к Зинке. Она подняла руку, чтобы ударить непослушную «квартирантку». Но Зинаида была начеку и перехватив руку обидчицы закрутила её назад с такой ловкостью, что та вскрикнула и присела от боли.
- Так! Запомни ты и все, которые молчаливо согласились с тем, чтобы нас так «вежливо» приняли в свой коллектив: отныне парадом буду командовать здесь я. У меня первый разряд по боксу. А, как я понимаю, правил и запретов в тюрьме на разные приёмы не существует. Не так ли?
Присутствующие молчали.
- Я вижу, что вы меня хорошо поняли. Теперь будем знакомы: Меня Зинаидой Ивановной будете величать. А мою напарницу Елизаветой зовите. Она намного моложе меня поэтому обойдёмся без отчества. Она назначается моим заместителем. Как вы поняли, что я человек бывалый и все порядки, как внутренние, так и тюремные я знаю. Не советую вступать со мною в препирательства. Распорядка вашего пока не изучила, но вы сейчас мне и подскажете, когда у вас ужин? А то что-то уже сосёт под ложечкой.
- Через час принесут, - заговорили почти все разом. Только та, что до этого старшей числилась, нахмурившись сидела на своих нарах.
- Тогда мы успеем с Лизой привести себя хоть немного в порядок.
Так началась тюремная жизнь Лизы.
продолжение следует.
