Белка Йоко

Морозна ночь, и зелен свет луны. Снег блестит на ветвях и под хрупкими, окутанными стеклянной белизной деревьями, и на шоссе, идущем через лес. Оно гладкое и укатанное, и кажется сонной молочной рекой в хрустальных берегах. Длинные тени стволов пересекают его темными полосами. Маленькая белка-летяга примостилась в кроне старой ольхи и смотрит вниз, на дорогу. На ее серой шубке посверкивают изумрудные искры снежинок. А большие черные глаза внимательны и грустны.
Странная, странная летяга! Ей бы укрыться в теплом дупле и есть припасенные с лета ольховые сережки. А она застыла пуховым комочком, вцепившись коготками в обледенелый сук. Мороз хрустит мелкими веточками, забирается под шкурку, холодит маленькое тельце и остужает кровь. Так зачем сидеть одиноко в заснеженном дереве? Что ищет она на пустом шоссе? Чего ждет?
А теперь слушайте внимательно. Это была не обычная белка-летяга. Все звери умеют немного колдовать, но оборотней среди них мало. Только лисицы и совы легко меняют облик. Иногда волки – но только в полнолуние, и все равно остаются волками, только полярными, огромными и белыми, как сугробы. А наша летяга уродилась оборотнем из оборотней. Она любила скользить между деревьями, парить на кожаных крыльях в сверкающем снежном шлейфе или в золотом свете. Но иногда спускалась на землю и, отрастив длинный лисий хвост, мышковала. А если ей хотелось посмотреть на лес, превращалась в сойку или горлицу. В небе холодно и светло, и нет ни снега, ни льда, ни ярких лунных огней. С высоты птичьего полета лес кажется сотканным из серебряного кружева. Но это зимой. А летом вся Земля как будто обернута в зеленый бархат. Если и есть на ней что-то иное – то до него не долететь, не дойти.
Но не только этим отличалась от других наша летяга. Все животные в лесу безымянны. А ее звали Йоко. Откуда, вы спросите, у белки взялось имя? Она и сама не знала. Может быть, оно явилось во снах. А сны приходят издалека, из таких краев, где летяга никогда не бывала и даже о них не слышала. Там все по-другому, и она другая.
Проворно движутся бледные пальцы, вяжут узелки. Шнуры белые, красные, серебряные, сплетаются в замысловатые узоры, в цветы и птиц. Первый узел – самый крепкий и сложный. Его не развязать просто так. Этот узелковый мир затейливее, чем лес, чем путаница древесных веток. Разноцветен, как сама жизнь.
Она смотрит в пруд с красными рыбками, в котором отражается ее нежное лицо и белый цветок в черных волосах. Она красива и знает об этом. Вот только походка ее нехороша. Каждый шаг как прыжок в небо – отрывает ее от земли. А юная сестра Йоко плывет, как лебедь. Как волшебная луна по небу.
Дремлет летяга на снежной ветке или спит, уютно свернувшись калачиком в дупле, ее сознание мотается соринкой по ветру. Вот кто-то сильный подходит сзади, обнимает бережно, но крепко, сжимает ее маленькую руку в больших ладонях. Йоко называет его своим господином, клянется в любви... Ей так радостно, что хочется летать и петь. Но ни того, ни другого она не умеет, поэтому вяжет узелки из разноцветных шнурков. Это ее песня, ее полет... А потом все размывается, и снова вокруг немой серебряный лес.     
После этих снов оставались тревога и чувство вины, и вопросы, которые некому задать. Кто она? Кем была? Кем будет? И для чего дана ей эта лесная жизнь? Йоко не знала. Но что могли ответить ей зайцы, лисицы или другие белки? Их простые души не ведали сомнений. Она могла бы спросить человека, но люди в лесу появлялись редко, и в основном проносились мимо по шоссе в глухих металлических коробках, в клубах снега или дыма и противного запаха. Напрасно маленькая летяга кричала им вслед – они не слышали. Только раз ей встретился старичок-грибник, но он не пожелал разговаривать с белкой.
Да как же с ней беседовать, спросите вы? А вот так! Йоко понимала язык зверей и деревьев, облаков и травы. Когда небо говорило с ней на языке звезд – она слышала музыку. А дождь, пробегая по лесу на тонких ногах, рассказывал ей о дальних странах. Но знала она и человеческий язык. Он хранился в ее сердце, как в запечатанном драгоценном сосуде.
И Йоко ждала. Каждый день и каждую ночь ждала и верила, что дорога приведет к ней того, кто ответит на все вопросы. Того, кто должен быть рядом.
На пустынном шоссе остановилась синяя легковушка. Из нее вышел парень в зимней рабочей куртке и рабочих ботинках, и весело насвистывая, обошел машину кругом и открыл капот. Склонившись над двигателем, он что-то в нем разглядывал, трогал руками, а когда выпрямился, лицо его было озадаченным. Но он продолжал насвистывать легкомысленный мотивчик, этот ловкий и складный парень в рабочей одежде. И его не пугала ни зимняя ночь, ни круглый глаз луны.
Йоко свесилась вниз и так увлеклась, глядя на человека, что позабыла об осторожности и чуть не упала. Но снежная шапка сорвалась с дерева и рухнула на дорогу. Парень поднял голову, но не сразу заметил в сплетении ветвей маленького пушистого зверька.
- Привет, - сказала Йоко. – Что случилось? Тебе помочь?
Парень вздрогнул, огляделся по сторонам и, задрав лицо к высокой ольхе, недоуменно уставился в большие глаза белки-летяги.
- Это ты? – спросил он недоверчиво. – Ты сейчас со мной говорила?
- Я говорю внутри тебя, - подтвердила Йоко.
- Вот как? – парень поскреб в затылке. – Ну дела...
- Так что у тебя случилось?
- У меня машина заглохла, - ответил он смущенно. – И не заводится. А я не понимаю, в чем дело. Ты могла бы... А, что я говорю! – рассмеялся он и махнул рукой.
- Я могу починить твою машину, - согласилась Йоко. – А за это...
- Я дам тебе орешков! – смеялся парень. – У меня в багажнике целая сумка. Да что там – просто так дам!
Йоко качнулась на ветке, и еще одна снежная лепешка шмякнулась вниз, прямо на крышу синей машины. Крошечное сердце белки-летяги билось так громко, что заглушала и ее собственные слова, и задорный смех человека, и мягкие шорохи леса.
- Не надо орехов. Скажи... а ты мог бы меня полюбить?
- Тебя? Белку? Нуууу... – удивленно протянул парень. – Ты, конечно, говорящая. Но все равно. Если только ты обернешься красивой девушкой... – прибавил он с добродушной ухмылкой.
Йоко замерла. И даже дышать перестала. Превратиться в человека она не могла, но...
- Да нет, шучу! – махнул рукой парень. – Любимая девушка у меня уже есть.
Все повторяется, мысленно воскликнула маленькая летяга. Все повторяется! Точно сон наяву – а ведь это и был сон наяву – в голове замелькали картины. Он под руку с ее сестрой, а вокруг отцветает розовым снегом прекрасный сад. Не долго этим двоим гулять под цветущими сакурами. Если любовь – это лестница в небеса, то ревность – дорога в ад. Узелок, политый кровью, нелегко развязать. Но Йоко все-таки попробует.
- А если я стану собакой? Ведь собака человеку – друг?
Парень посветлел лицом.
- Собак я люблю. – А потом захлопнул капот и снова сел за руль, сквозь зубы бормоча. – Так... еще раз...
И машина завелась.
- Ну, бывай, зверь лесной! – высунулся он из окошка.
Йоко долго смотрела ему вслед, съежившись на ветке в пуховой комочек. Уже смолк звук мотора, и легкой пылью осели на укатанную дорогу зеленые снежинки. А летяга все собиралась с духом. Решилась – и камнем упала в снег.
Она лежала под старой ольхой, медленно превращаясь в серого лохматого лисенка. Удлинялись лапы, вытягивался хвост... Круглые ушки заострялись. Но стать лисой – это даже не половина дела. Это первый робкий шажок. Потому что лисица – дитя леса. А собака – животное особое. Она на две трети состоит из любви. И только на одну –  из шерсти и плоти, и звериных инстинктов.
Что значит быть собакой, спрашивала она себя. И отвечала: это значит, отдать свое сердце человеку и не ждать ничего взамен. Внутри нее, где-то в самом укромном уголке разума загорался свет – посреди полной темноты, которую она раньше принимала за безмятежность. Он горел так ярко, что озарил все вокруг. Он полыхал, словно костер на снегу. И в отблесках его пламени Йоко увидела, что любовь просто есть, а все прочие вещи в мире нанизаны на нее, как бусины на золотую нить. И серебряные деревья, и гладкая, как стекло, дорога, и любопытная луна в небе, и даже ее, маленькой летяги, сны. К утру она стала собакой.
Собака Йоко трусила через лес, тощая и страшная, с длинной хищной мордой и желтым светом в глазах. Но она не знала о своем некрасивом облике. Она смотрелась в снег, как в мутное зеркало, и в его хрустальном блеске видела только расплывчатый силуэт. Уже неделю Йоко караулила у шоссе, не проедет ли синяя легковушка. Но ее не было. Изредка мимо проносились другие машины, легковые и даже грузовики. Но их шум не заставлял сердце замирать. Звук родного мотора собака узнала бы из тысячи, как голос любимого человека – из множества голосов.
Она покидала свой пост только для того, чтобы поесть. Но пищи в зимнем лесу мало. Йоко ослабела от волнения и голода и не могла загнать зайца.
И вдруг – знакомый рокот двигателя и шорох шин по снегу. Ее уши сразу напряглись и встали торчком. Одним длинным прыжком собака выскочила на дорогу. Как птица, расправляя за спиной невидимые крылья и не чуя под собой лап. Да, так она не летала даже в бытность свою белкой. Синий автомобиль едва успел на полной скорости вильнуть в сторону, а испуганный парень, приоткрыв окно, осыпал Йоко проклятиями. Впрочем, она их уже не слышала. Легковушка унеслась вперед, а облезлая собака скорчилась на снежной дороге и завыла от боли.
Он не простил, скулила Йоко, задрав хищную серую морду к небу. Он не любит! Да что она, глупая, себе вообразила? Такая вина не прощается! Собака знала, что назад дороги нет. Огонь в груди не загасить – слишком сильно он разгорелся – и беспечной летягой ей больше не стать. Жить в лесу она не сможет. Так что же ей остается? Только умереть.
День сменялся ночью, а ночь – днем. Лежащую на обочине псину медленно заносило снегом. Каким призрачным становился лес! Он словно оторвался от корней и парил в лучезарной синеве. Мертвые собаки попадают в рай, нашептал ей когда-то бродяга-дождь. Тогда ей было все равно, она и не поняла толком его слов. А сейчас – поверила и без страха ждала смерти.
Постепенно гасли звуки и слабело зрение... Тихо остановилась рядом легковушка – расплывчатое синее пятно. Из нее выскочила девушка в белой шубке, которую она тут же скинула и, завернув в нее исхудавшую Йоко, понесла к машине.
- Давай ее сюда, на заднее... – словно издалека долетел знакомый до боли голос. – Эй, да кого ты подобрала? Это же волк!
- Что я волка от собаки не отличу? – возмутилась девушка.
Йоко слабо шевельнула хвостом.
- Да... – задумчиво протянул парень. – Ты права. Это – собака. Потерпи, псина, сейчас приедем домой.
Домой! Ровно гудел мотор, а в душе у Йоко пела тихая радость. Слабели узелки, распускаясь на цветные нити. Любовь, предательство, ревность, нарушенная клятва... Все бледнело и таяло, ускользало в прошлое. Так разбегаются тени от восходящего солнца. Собака не ревнует, не мстит, не клянется. Она просто любит.


© Copyright: Джон Маверик