Приход молодому, энергичному и жизнелюбивому иерею отцу Александру достался, прямо сказать, не ахти. В самой середке окольцованного «красным поясом» и основательно обезлюдевшего за последние годы пространства. Бедный, одним словом, приход: несколько старушек, две-три молодайки, оставленные нерадивыми, избалованными внушительным женским перевесом в стране кавалерами, да маленько придурошный дедок Федя Пупков –вот и вся паства.
Храм, построенный доброволием местного купца и промышленника в первой половине позапрошлого века, перешел в попечение батюшки Александра основательно порушенным. От колокольни, к примеру, даже фундамента не осталось, а в алтаре, трапезной и бывшей церковно-приходской школе на долгие десятилетия обосновалась мусорная свалка и отхожее место.
Тем удивительней явилось для местного люда открытие того факта, что за год с малой толикой своего служения отец Александр неусыпными трудами управил-таки храм: провел капитальный ремонт, подтянул газ для отопления, перекрыл крышу, обновил купола, установил в навершии художественно исполненные кресты. Так-то раскрутить мелких и средних бизнесменов на спонсорскую помощь – дорогого стоит! У самого-то батюшки в кармане – вошь на аркане, а в церковной кассе –мышь удавилась…
Впрочем, это все преамбула, а речь в данном произведении пойдет о рыбалке. Кстати, далекие от церкви люди, зачумленные еще той, большевистской, пропагандой, либо задуренные нынешним потребительским беспределом, думают, будто у священников помимо халявного богатства еще и времени свободного прорва. Отнюдь. Утренняя и вечерняя службы в храме, потом различные требы ежедневные: отпеть покойника, освятить жилище, новоприобретенную машину и пр., совершить обряд крещения, венчания, навестить болящих, помочь добрым словом, а где и милостынькой нуждающимся, подготовить отчет в налоговую службу и другие берущие конторы, заделать щель в дверях, устранить еще какую ни то неисправность в хозяйстве храма – все эти и многие другие дела лежат на плечах единственного штатного священнослужителя, то бишь, батюшки. Помимо перечисленного надо еще и матушке внимание уделить (читай, она же мать троих деток мал мала меньше, и певчая на клиросе, и уборщица, и продавец в свечной храмовой лавке), и с детишками позаниматься, на путь истинный их направить. В общем, не развлечение служба-то церковная. Далеко не развлечение, не мед сплошной и сахар с какавой. И коли уж из всей круговерти отец Александр выхватывает пару часиков в неделю для рыбалки, то тут ему, конечно же, и счастье несказанное!
И вот как-то июньским утречком – чуть свет – наладился батюшка на бывший колхозный, ныне бесхозный пруд, коль не брать в голову, что четверть водоема вместе с плотиной отхватил себе залетный скоробогачик. Пришел батюшка, выбрал местечко в просвете между березками, подступившими почти к урезу воды, размотал две поплавочные удочки, забросил снасть на зеркальную, без ряби, без единого «барашка» поверхность, осенил крестным знамением сперва пруд, потом себя и затих в благостной созерцательности.
Ненадолго. Минут через пять притопился, затем резко пошел вправо и под воду яркий, будто елочная игрушка, люминисцентный поплавок. Окунь? Как пить дать, окунь! Батюшка подхватился с походного раскладного стульчика, поскользнулся на росной травке и всем своим почти двухметровым ростом спикировал в илистый закраек пруда.
Подгулявшая, видимо, еще с вечера дачная компания на противоположном берегу, видя такой конфуз, сперва тихонько захихикала, но через секунду не удержалась и принялась ржать во все горло, напрочь распугав, звенящее благолепие июньской природы. Батюшка едва успел выковырнуться из ила, как в тот же миг лопнула леска выше поплавка, и вся снасть рывками стала удаляться от берега. Что уж придало отцу Александру ускорение; то ли предположительно килограммовый окунь, уводящий за собой поплавок, то ли сам поплавок, за который батюшка отвалил двести с лишним рублей и которым он дорожил не столько, в общем-то, за цену, сколько за красивый, на зависть окрестным рыболовам, вид, но батюшка, не раздумывая кинулся вслед за уплывающим поводком.
Напрасно. Через пару метров ухнул с головой в подводную яму. Пришлось вернуться на берег. Сидящий поодаль рыбачок, предусмотрительно державший возле себя надувную лодочку-малютку, крикнул насквозь мокрому, облепленному подрясником собрату:
-Бери лодку-то! Лови, давай, в рот компот! – и поперхнулся, въехав, что грубит хоть и комично раскоряченному, текущему подобно дырявому чайнику, однако ж не просто соседу Мишке, а священнику.
Батюшка чиниться не стал. Не до того. Благодарно кивнув, схватил лодочку, плюхнул на воду, умостился кое-как, притопив малютку всем своим богатырским весом по самые верхушки бортиков, и пустился вслед за добычей.
А она, то бишь, добыча принялась куролесить не по-детски, выписывая кренделя по всей акватории пруда. Трое рыбаков, о присутствии коих батюшка и не подозревал, ибо пришли еще затемно и сидели втихушку, повыскакивали из кустов, забыв про свои удочки, и наперебой ударились рушить на отца Александра взаимоисключающие советы. Четвертый, тот, что знал батюшку и одолжил ему лодку, участия в галдеже не принял, дабы еще раз не попасть впросак.
Тем временем отец Александр умудрился еще пару раз окунуться с головой, понеже лодочка-то ему была мала. Стоило лишь чуть нарушить равновесие, потянувшись за поплавком, как плавсредство переворачивалось вверх дном. Данный факт неизменно вызывал новый приступ хохота со стороны дачной компании. Самому же батюшке, ясный лапоть, было не до смеха. Плюнуть бы на злополучный поплавок: невелика потеря, - но ведь еще никто за всю историю человечества не смог проникнуть в хитросплетения загадочной русской души.
В конце концов батюшке удалось подцепить взбунтовавшуюся снасть. Кое-как, на пределе сил и возможности, он выбрался на берег и… вытянул за собой улов! На крючке болтался карасик-недомерок. Навскидку чуть покрупнее спичечного коробка. Теперь уже коллеги-рыбаки зашлись в неудержимом хохоте вперемешку с комментариями. Вполне приличными, надо заметить.
Батюшка бережно снял с крючка умаявшегося карасика и с напутствием вырасти до Ионова кита, отпустил в пруд. И тут!... Неловко повернувшись, отец Александр наступил берцем сорок пятого размера на любимый, великотрудно спасенный поплавок. В лепешку! При более пристальном рассмотрении поплавочек оказался бумажным! Туго скрученная и пропитанная какой-то блескучей клеевой химией бумага. Китай, короче. А ведь продавец в рыболовном магазине полчаса мелким бесом рассыпался, втирая батюшке рекламу своего «в натуре германского» товара. Не постеснялся ни подрясника, ни наперсного креста на отце Александре. Ну, да Бог ему судья, торгующему от лукавого…
А мужики-то, с коими батюшка познакомился в вышеприведенных обстоятельствах, все четверо ныне в храм приходят. И рыбалка по благословению отца Александра у них и у него теперь, как правило, весьма удачна.
