Это было осенью.
Открылась дверь и в комнату вошла она – восемнадцатилетнее чудо с чудными изумрудными глазами на милом конопатом личике в обрамлении шара солнечного цвета волос. Девушка была похожа на небывало симпатичное солнышко, но у меня родилась ассоциация с ночным светилом - «луноликая».
Гостья обвела нас своими лучистыми глазами и мягким волнующимся голосом произнесла:
- Я к вам.
«К нам» - это значит, в литературный клуб при городской молодёжной газете «Юность». Еженедельно по вечерам тут проводились «посиделки» местных талантов.
Выяснилось, что её зовут Ольгой, фамилия простая – Бабушкина. Живёт в другом городе, маленьком районном центре, у нас проездом и кто-то ей сказал про то, что при газете в определённое время собираются различные литературные дарования. Призналась, что пишет стихи.
Ей предложили что-нибудь почитать для знакомства. Ольга ответила, что стихи не взяла, просто не знала, что понадобятся, но многие помнит наизусть. И принялась их читать с лёгкой милой картавостью.
Мне её стихи очень даже понравились, особенно тем, что в них фигурировали многие персонажи греческих мифов, которые я с детства любил.
После окончанию собрания клуба с друзьями пошёл провожать Ольгу. Мы довели её до остановки и она уехала к себе домой.
Позже Ольга иногда появлялась на наших литературных сборищах, читала свои стихи. Запомнились строчки из только что написанного: «Осень - клоун с душой нараспашку в рыжем наряде приходит опять…»
Всем понравился образ осени – рыжего клоуна. Прозвучало, что до подобного сравнения до неё не додумался никто из поэтов.
Мне подумалось, что Ольга вообще вся осенняя - цветом волос, конопушками на округлом лице, мягкостью в голосе.
Обсуждали мы и творчество других. Читал своё и я, коротенькие иронические рассказики. Их хвалили.
Ольга восхищалась ими и нередко повторяла: «Ты фантастически талантлив!» Меня радовала не столько сама по себе похвала, сколько искренние интонации её голоса. Изумрудные глаза при этом светились.
Как-то так получалось, что мы в клубе обычно оказывались рядом, часто общались и после собраний. Постоянно провожал её потом до остановки. Остальные тактично отходили, тем самым признавая нашу взаимную симпатию.
Я видел в зелёных глазах Ольги трепетное чувство к себе, но…
С душевной мукой вспоминал, что её старше на одиннадцать лет, у меня жена и двое детей. Да, с супругой дела не ладятся, но семья есть семья. У нас же дети!..
Это даже не охлаждало - остужало…
Что-то заставило прочитать ей стихотворение «Русь» Александра Блока, которое я помнил наизусть:
«Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне — ты почиешь, Русь…»
Мечтал увидеть не Русь, а Ольгу спящей... рядом с собой, но вместе с тем был проникнут твёрдым намерением: «твоей одежды не коснусь». Нельзя портить жизнь наивной девушке, только-только вступающей в жизнь. Она - молодая, красивая и талантливая. Всё у неё получится, её ждёт большое будущее. Я же буду только помехой.
Потому я её и не коснулся: ни разу даже не обнял, не поцеловал, не говоря о большем. Не говорил о своих чувствах. О них она могла лишь догадываться, угадывать по моему лицу да что-то читать в моих глазах,
Затем в нашем знакомстве наступил примерно полуторагодичный перерыв. Я Ольгу не видел.
Но вот однажды она позвонила мне на работу, как-то чудом выведав мой телефон.
Мы встретились, прогулялись по улице, посидели на лавочке в сквере.
Ольга призналась, что она встречалась с парнем, до свадьбы дело не дошло, но у неё есть сын. Отец признавать его отказывается, твердит, что не от него.
«Хотя все говорят, что они с сыном – одно лицо…»
Не помогает, алиментов платить не хочет.
Я жалел Ольгу, зная, что она живёт с матерью и младшей сестрой, отца у неё нет. Не знал, чем её утешить, не мог подобрать слов…
Пришёл домой в отвратном настроении, а тут ещё и с женой поцапались из-за пустяка. Я ушел в другую комнату и лёг на диване.
На душе было муторно, как говорится, кошки скребли.
Вспоминал Ольгу с её огромной личной трагедией.
С горечью думал, а я-то боялся испортить её жизнь? Она у неё уже испорчена! И не мной, совсем не мной. Я же боялся даже тронуть её. А ведь я был бы в любом случае не хуже, чем этот неизвестный мне мужик: обязательно признал бы ребёнка, не отказывался бы от него, помогал бы, сколько только мог. Ругал себя: зачем я был столь робок, нужно было пойти на отношения с Ольгой, а там пусть будет то, что будет…
В стороне воздух словно бы осветился, сгустился и вдруг в комнате оказался неизвестный мне мужчина.
Меня затрясло от увиденного. Я растерянно моргал глазами: это действительно явь или он мне только снится?..
Неизвестный был облачён в тёмный комбинезон и полушлем на голове, не позволявший разглядеть его лицо. Талию опоясывал такого же цвета ремень с большой пряжкой. Несмотря на абсолютно чёрный цвет одежды, она словно бы светилась каким-то тёмным светом…
«Тёмным светом? – мелькнула мысль. – Чёрного света не бывает!..»
Мужчина шагнул ко мне:
- Ну, привет, Александр! – и протянул свою руку в перчатке.
Я поднялся и машинально пожал её, спросив:
- А как вас звать?
- Во-первых, не «вас», а «тебя». Во-вторых: я – это ты. И звать меня точно также – Александр. И фамилия та же, как и всё прочее, можешь не сомневаться.
- Не может быть! – ахнул я.
Он усмехнулся:
- Может, всё может!
Далее улыбка сошла у него с лица, и он затараторил:
- Извини, времени в обрез! Слушай предельно внимательно. Я из параллельной вселенной. Там всё так, как и тут. Но с небольшими различиями. Имеется возможность нам поменяться местами… Мне подсказали, что это можно сделать именно с тобой. Параллельных вселенных и не сосчитать, столь их много, в большинстве есть я, то есть – ты. Словом, наш с тобой аналог… Долго рассказывать, как сие произошло, но мне нужно занять твоё место, а ты соответственно окажешься на моём…
- И какая от этого разница, ежели миры наши параллельные, практически одинаковые?
- Дело в том, что ты окажешься в том дне, когда впервые увидел в литературном клубе Ольгу. Ты же хочешь переиграть отношения с ней, так? Вот и делай это. Всё у тебя получится…
Я вскочил:
- Это возможно?
- Конечно же! Я о том и твержу!
- А как же ты?..
- Объяснять некогда. Обо мне не волнуйся. Если решился, то нужно это сделать поскорее. Времени у нас в обрез. Меньше, чем ты думаешь.
- А как это сделать?
- Иди сюда.
Только тут я заметил на полу под своим двойником более светлое пятно, да и воздух вокруг него был не так темен, как в остальной в комнате.
Только я встал с ним рядом, как в голове что-то помутилось, глаза резанул солнечный свет и оказалось, что я стою один на том же самом месте в той же самой комнате, но только не ночью, а в солнечный день.
В комнату заглянула жена и недовольно буркнула:
- Что стоишь? На свидание готовишься?
- На какое свидание?
- А я откуда знаю. Говоришь, что ходишь в свой клуб, а сам можешь намылиться налево.
И тут я вспомнил, что всё это я уже слышал… Когда же я это слышал?.. Ах да, года два назад. Именно это и говорила мне тогда жена.
Ответил ей как и в тот раз:
- Никуда налево не хожу. Мы там читаем друг другу то, что написали. Потом обсуждаем.
- А после этого?
- А после расходимся по домам…
Не буду описывать пустопорожний разговор с ревнивой женой.
Через час я уже спешил в редакцию газеты «Юность» в наш литературный клуб.
Плохо слушал, кто и что говорит, предвкушал то, что я уже видел в недавнем прошлом и всеми фибрами своей души жаждал повторения.
И вот открылась дверь, и вошла она – Ольга Бабушкина в ореоле солнечных волос. Увидел такие знакомые мне конопушки и чудесные изумрудные глаза. Прозвучал её милый голос:
- Я к вам.
И всё повторилось: её рассказ о себе, чтение стихов наизусть с массой древнегреческих мифических героев, столь симпатичным мне.
Как и в тот раз, я пошёл провожать Ольгу вместе с Николаем и Леонидом. Увы, оплошал, да и момента не улучил, не дал своего телефона. Это я сделал в следующий раз, когда она явилась на собрание литературного клуба.
Ольга позвонила, мы встретились. Гуляли. Я читал ей наизусть Александра Блока, но уже другое стихотворение, куда более известное:
«Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь — начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.»
Не знаю, зачем я заменил стихи, не прочёл «Русь»? Сам этого не понимаю, что-то внутри заставило вспомнить именно их.
Позже наши отношения продолжились, и произошло всё то, что обычно бывают между влюблёнными друг в друга мужчиной и женщиной…
Через несколько месяцев я услышал от Ольги слова:
- Я беременна.
По её тону я понял, что ребёнка она оставит. Это даже не предмет обсуждения.
Появились крайне противоречивые чувства.
С одной стороны снова стать отцом очень хорошо, а с другой – у меня уже двое детей имеются, выплачиваю немалую ипотеку. Я осознал, что в достаточной степени помогать Ольге не смогу, средств у меня в обрез…
Сказал жене, что меня посылают в командировку, и поехал в родной городок Ольги. Она познакомила меня со своей матерью и младшей сестрой. Я увидел скромную двухкомнатную квартиру. Мать работала на стройке крановщицей. Одна она тянула троих. А скоро появится и четвёртый…
Узнав, что жениться на её дочери я не могу при всём своём желании, женщина посуровела, одновременно словно постарела. Наверное, осознала тяжёлую истину: «Маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие проблемы». И вот очередная проблема – беременная дочь. А это даже не проблема, а нечто сродни беде. На её щеках заиграли желваки, я почувствовал себя последним подлецом.
Подумал, что я не таков, не последний подлец. Другой мужчина был бы куда хуже, он даже отказался бы от сына. Но тут же сам себя остановил: они этого не знают, про то ведаю лишь я один. Потому промолчал, сгибаясь под суровым взглядом матери моей женщины…
Вернулся домой в предельно мрачном настроении.
Погружённый в свои мысли, я ответил невпопад жене о командировке, в которой я якобы побывал. Она взвилась на дыбы, в результате мы поцапались, что случалось у нас регулярно. В результате я отправился спать в другую комнату.
Долго лежал без сна, мучаясь тем положением, в котором оказался. Оно мне казалось невероятно тягостным. Сколько раз не повторял себе, что если бы я не стал завязывать отношения с Ольгой, то она оказалась бы в ещё худшем положении: тот мужик бы её сына не признал и ничем бы не помогал. Именно так произошло в иной, в параллельной вселенной.
Но это ведал лишь я один, больше никто. Самое главное, этого не знали Ольга с матерью. И я не мог им этого сказать. Да и разве бы они такому поверили?!.
В результате никакие слова не помогали, не успокаивали мою совесть. Я знал, что поступаю как подлец. Или почти как подлец.
Клял себя на все лады за то, что не смог предотвратить беременность девушки, а для этого не следовало даже касаться её. Сейчас я бы отдал всё, чтобы исправить ситуацию. Готов был
