Давным-давно намеревался написать о... воде в Природе. Но тема столь широка и необъятна, что не знал: на чем же конкретно сосредоточиться? Пока не попалась в Интернете на глаза интересная заметка. Оказывается, вода во всех реках мира обновляется (заменяется, замещается)... 50 раз в год!!! То есть даже зимой — подледным и подземным стоком когда-то выпавших осадков. И этот факт стал первым толчком для написания данного материала. Шестнадцать уже лет бываю регулярно на Оби и ее многочисленных протоках. Действительно, какая она разная, неповторимая во все времена года!..
...Восемнадцатого мая я шел на север по трассе ЛЭП-500 к протоке Девкиной, одной из ближайших к Оби: через пойму до нее километров пять. А кое-где обская пойма сужается и до полутора километров, и тогда в бинокль бывают видны белые надстройки катеров и теплоходов, идущих от Сургута и издалека — из Ханты-Мансийска.
Весна в нынешнем году сильно запоздала, и по пути, на лесной дороге к трассе, мне встретились настоящие сугробы подтаявшего снега. С утра был морозец и поверх образовался крепенький наст: кое-где он выдерживал мой немалый вес, а чаще то одна, то другая нога завязала по колено в его жесткой и зернистой толще. Там, где до дороги чаще и дольше добиралось майское солнце, чернели большущие лужи-озера, с прозрачными льдинками по краям и снежными блинами от упавших с ближайших сосен снежных комьев. Озерца этой талой воды я обходил стороной. Но и в бору тоже было полно снега, и пришлось не раз сильно попотеть, пока добрался до трассы ЛЭП-500.
Тут воды было больше, чем снега. Но я зашагал бодро вперед, шлепая резиновыми сапогами по сплошным лужам. Пробовали голос первые прилетевшие с юга птахи, высоко над трассой в небе кружили коршуны. Ни листочка еще не проклюнулось на березках, осинках!.. Вскоре надвинулись серые тучи, вокруг сразу потемнело. Но мое желание навестить в первый раз в этом году Девкину протоку не угасло...
Минут через десять выхожу на болото, тянущееся поперек трассы. Тут и вовсе непролазно! Беру вправо от глубоких колей тракторной дороги, наполненных темной ледяной водой. Под ногами пружинят моховые кочки, но между ними тоже топко. Идти опасно. Кроме того ведь со мной портативная видеокамера и фотоаппарат, техника дорогая, японская!
И надо же было такому случиться: по кромке переполненной талой водой глубокой колеи вижу первые зацветающие растения: пучки длинных голых и жестких стеблей, на верху которых пробивается нечто вроде сероватых кисточек-соцветий. (Потом, в конце июня, они превратятся в белоснежный пуховый наряд болотной пушицы — растения у нас повсеместного!). Снимая на пленку эти пучки, все ниже нагибаюсь над цветами. И тут ноги предательски срываются с раскисшего края колеи. С размаху валюсь с работающей видеокамерой в пучину. На груди в чехле фотоаппарат CANON, который тоже окунается в воду...
Минут пять, проклиная себя и это болото, выбираюсь из западни. Опереться, уцепиться руками практически не за что!.. Вот так «свидание» с протокой!..
Конечно, другой бы на моем месте тут же бы повернул домой. Но такая долгая зима была позади и столько раз я мечтал об этом весеннем походе на обскую протоку! Поэтому, отойдя немного вперед и в сторону, выливаю воду из сапог, отжимаю штаны и носки, стоя босиком на лесной валежине, протираю платком аппаратуру. Конечно, ни видеокамера, ни фотоаппарат не «фурычат». (Потом я их двое суток сушил дома у горячей батареи, открыв все крышки и отвинтив объектив! На мое счастье, оба аппарата заработали, хотя и не сразу...).
Собравшись, продолжаю путь. Становится все пасмурнее, все холоднее. Но вот уже видна и Девкина протока: широкий разлив мутной глинистой воды, которая бурными ручьями недавно стекала с высоких прибрежных лесных островов. Однако в тени, с северной стороны, берега протоки заполнены глубоким снегом! Вот это да!..
— Как же мне идти по дальнейшему маршруту? — размышляю вслух. — По верху острова что ли?...
Но и там везде нерастаявшие снежные палестины; а в оврагах этого весеннего снега чуть ли не по пояс! Так что путешествие по берегу протоки придется отложить...
Нахожу более-менее сухое место и развожу костер. Ставлю на него котелок, куда набираю чистого зернистого снега из ближайшего сугроба. Брусничника тут полно, рву и бросаю в кипяток. Туда же сыплю горсть индийского чая. Скоро душистый парок поднимается над костром...
Мокрый рюкзак, фото-видео сумки, аппаратуру я подвесил на сучьях поблизости, но скоро начинает накрапывать дождик. Прикрываю все полиэтиленовой пленкой и пью горячий чай. Глубоко внизу, между голых осин, белеет снежная прорва (хорошо, что я не сунулся в нее!), дальше спокойно и медленно течет глинисто-коричневая вода, грозя подхватить и старенький охотничий шалаш на низкой пойменной гриве. Тишину неожиданно разрывает треск лодочного мотора: вблизи берега проскакивает что-то серое, расплывчатое в сгущающихся сумерках. Первые рыбаки!..
Сейчас по-браконьерски, тайком, поставят где-то в сору сети (видны будут только одни колья, а поплавки скрыты под водой) и пойдут глушить водку на берегу. Меня такое соседство явно не устраивает! Да и дождик начинает идти все сильнее. Выливаю остатки чая на угли и головешки костра, складываю все имущество в рюкзак.
Прощаюсь взглядом с неприветливой протокой (приду сюда снова через три дня) и шагаю обратно по лужам к федеральной дороге...
С неба начинает сыпать вместе с дождем и мелкий снежок. А потом, под самый вечер, из низко нависшей тучи повалил крупный град...
Лики Оби!.. Описывать их не хватит целой книги!..
В мае, июне, июле, августе и сентябре на воде и над водой целая палитра красок. Обь то хмурая, рассерженная, то нежно-голубая и приветливая, с плывущими на небе крупными шапками кучевых облаков, как в зеркале отражающихся в спокойной тиши заливов. Помню раннее-раннее июльское утро. Солнце еще не взошло. Над Обью какой-то неяркий полусвет, изливаемый уже заголубевшим небосводом. На нем несколько маленьких темных продолговатых облачков, вытянувшихся в стороне Сургута (наверное, легкий дым из высоких труб ГРЭС, работающих на природном газе).
Полнейшая, чудесная, тишина! На прибрежной отмели ластится прозрачная вода: видны зеленые подводные растения, желтоватые глина и песок, полого уходящие в глубину реки. Туда заброшены мои донки. Тяну леску — подается тяжело! Однако все же идет. Когда до берега остается метров шесть, чувствую резкий рывок и плеск воды. Темная тень большущей рыбины метнулась в сторону. Оказывается, за крючок зацепилась не здоровенная коряга, а... трех-четырех-килограммовая щука! Возможно, она заглотила мелкую рыбешку, уже сидящую на крючке, и не захотела отпускать добычу. Так послушно и плыла к берегу, полусонная и словно одурманенная неверным сиянием рассветных небес. Мне еще кажется, что в какой-то последний миг перед рывком я увидел уже полувсплывшую хищную образину, широко раскрывшую пасть... Поймать бы такую...
Беру складное удилище, растягиваю на максимальную 5-метровую длину и, насадив на крючок толстого извивающегося червя, забрасываю в Обь. Поплавок почти недвижен. Но не проходит и минуты, как он оживает: несколько раз осторожно подрагивает, а потом стремительно уходит в воду. Подсекаю и веду леску к берегу. Но это крупный подъязок плещется, бьется на мелководье, граммов, наверное, на 600-700! Вытаскиваю сильного, упругого и золотистого красавца и бросаю на траву!..
Чур, надо бы проверить все свои донные удочки. Ого, и тут добрый улов: почти на всех крючках сидят то плотвичка, то окунек, то колючий ерш! На одной, самой уловистой, донке поймалась приличная стерлядка...
Просыпается у костра мой товарищ и, позевывая, выходит на берег.
— Давай, Женя, забрасывай снова донки. Клев-то прекрасный!
К восьми утра у нас уже готова вкуснейшая уха.
Но не все так гладко складывается в рыбацкой судьбе. Помню и другую Обь — июньскую, ветреную, холодную. Не успели мы придти на берег, как начался мелкий дождь. Через час он еще больше усилился, сопровождаемый резкими порывами ветра. На донки рыба не клевала, на поплавковую удочку ловить было бессмысленно — ничего не видно среди серых холмистых волн, с громким плеском набегавших на берег.
Побыв на Оби часа два-три, уезжаем домой не солоно хлебавши...
А вот всплывает из памяти такой же холодный денек конца сентября, завершившийся дождем и ... снегопадом. Уже в вечернем полусумраке забрасываю (на прощание!) раз за разом донную удочку. И каждый раз на крючке трепыхается крупная серебристая плотва — по рыбине за один замет! Поленился бы, смотал удочки — и остались бы мы с Евгением без настоящей жирной ухи!..
Примерно такого же четырехсотграммового чебака я выудил в полынье среди прибрежного льда в одну из апрельских утренних зорь. Ночью как раз ударил 15-градусный северный заморозок, черви в банке замерзли и ломались при насадке. Пришлось отогревать у костра... С Владимиром Павловичем, еще одним моим товарищем, мы тогда приехали в общем-то не на рыбалку, а полюбоваться ранним ледоходом на Оби. Вовсю цвели уже почки на вербах,
кругом зеленела трава. Антициклон гнал пышные белые облака с юго-востока, днем вовсю припекало солнце. (А ночью мы едва согревались у костра, загородившись от ветра брезентом и наломанными сосновыми ветками).
Ледоход уже кончался. На середине Оби темнела чистая вода. И только у берега за ночь намерз тонкий молодой ледок. За его кромку я и бросил тяжелое свинцовое грузило моей донки. Пока мы пили горячий чай, сторожок на леске провис. И вот под ногами у меня подпрыгивает живое серебро — первый в том году улов.
Рыбачили мы на Оби и числа одиннадцатого октября. Это была уже совсем предзимняя река, тоже уже с тонкими наледями у заснеженного берега. Помнится, снег все шел и шел, укутывая землю, занавешивая серо-белой кисеей горизонт.
Сколько мы не кидали донки в ледяную обскую воду, крючки приходили не с рыбой, а с нетронутыми червями.
Вернулись мы тогда с товарищем с этой последней осенней рыбалки... без единой рыбки! Тут надо непременно заметить, что собственно не ради рыбалки и ухи я лично выбираюсь на природу. Притягивает незабываемая красота северных водных пространств, летом чудесно обрамленных зелеными поймами и лесами. Для меня Обь — живое существо, вечно изменчивое, непредсказуемое, отзывчивое на мои светлые мысли о Красоте, Гармонии и Единстве всего живого в Природе, но в то же время грозно предупреждающее и наказующее губителей этого огромного и разнообразного Мира.
Не отношусь и никогда не относился к охотничье-браконьерскому племени; ни разу за свою жизнь не застрелил ни одной утки; не ставил 80-100 метровые сети; не продавал мешками пойманную рыбу на базаре. В нынешний вот год стараюсь и вовсе выбираться на Обь без ... удочек, заменив рыбалку на «тихую охоту» и фотоохоту.
Вознаграждается все это растущим чувством любви и единения с Природой. Даже птицы и звери стали чаще подпускать к себе!.. Несколько раз вблизи видел и даже заснял видеокамерой рябчика, любовался скачущей в кустах черемухи и тальников огненно-рыжей белкой (она на берегу Оби однажды кормилась сладкими осенними плодами шиповника); видел еще не конца вылинявшего зайца, наблюдал переправу через
|
