Дневник Маши Потаповой

          Вдохновила меня на его написание этого рассказа 
          замечательная поэтесса Инна Корчака,
          коей он и посвящается.  



   5 мая

   Возвращаюсь к дневнику. Сильно по нему соскучилась. Совсем забросила его, пока пыталась выкарабкаться из отношений с Виктором. Сначала нырнула в эту бездну, а потом долго вылезала из неё. Удалось ли? Надеюсь. Час назад захлопнула перед ним дверь. Как будто отсекла часть жизни, больную часть души. 

   Он позвонил, я не хотела открывать, но вдруг почувствовала прилив смелости и злости. Во мне проснулась попранная этим человеком гордость. И я открыла. И плюнула ему в лицо. И захлопнула дверь, прежде чем он успел опомниться. 

   Так ему и надо. 

   Сначала я называла его Витенькой, моим Витенькой, потом - Витей, а месяца через три - Виктором. Он поймал меня на крючок неотразимой нежности, затем начал доводить до слёз: то обманет, то обидится невесть на что, а то и вовсе исчезнет надолго. И критиковал меня, и упрекал, и смеялся над моей беспомощностью. А я, дура, терпела. Любовь разбилась, как зеркало, упавшее на кухонный кафель, а в осколках всё ещё дрожал свет былой радости. И я верила этим жалким кусочкам... А Виктор наглел и, видимо, уже считал меня рабыней, готовой стелиться перед ним тряпкой.

   Но я не такая.

   Как же мне больно! Неужели не выдержу и снова побегу к нему просить прощения?

   Нет, хватит!

   Кстати, о зеркале. Я давно заметила, что зеркала в моей квартире (а их три: в спальне, в гостиной и ванной) ведут себя как-то странно. Причём в магазинах или у Люси ничего подобного не происходит, отсюда я делаю вывод: это не болезненные мои фантазии, не галлюцинации, а действительность.

   Начались все эти странности с появлением в моей жизни Виктора. Однажды вечером я вернулась домой с первого моего с ним свидания, немного под хмельком, с огромным букетом белых и красных роз, счастливая, как девочка, которую поцеловал самый лучший в мире мальчик. Подхожу к зеркалу - а моё отражение широко мне улыбается. Но я точно помню, что подошла к нему без улыбки: меня в те мгновения заботил вопрос, куда поставить цветы, к тому же за окном разразилась жуткая гроза, а я с детства боюсь грома, так что не до улыбок мне было. 

   Тогда я решила, что три бокала вина исказили моё зрение. И тут же забыла об этой странности.

   Но недели через три, когда Виктор впервые меня обидел и я вернулась домой чуть не плача, зеркало, теперь уже в ванной, снова встретило меня счастливой улыбкой. Но и тогда я подумала, что мне показалось: нервы, с кем не бывает?

   Затем отражение совсем распоясалось. Особенно когда ко мне приходил Виктор. Оно глядело на него с таким восхищением, с такой преданностью, что я испугалась: может быть, оно и в самом деле показывает то, что происходит со мною, просто я этого за собой не замечаю? Но почему тогда ничего такого не случается в других местах, а только у меня дома?

   Ладно, не буду больше об этом. Возможно, я действительно просто нафантазировала себе всякой мистики. Вот успокоюсь, забуду этого тирана - и всё вернётся на круги своя. И я ещё посмеюсь над этими страхами.

   7 мая

   Как мне тоскливо! Как гадко на душе! Неужели какой-то психопат может так сильно привязать к себе свою жертву, что и после разрыва держит её на поводке чувств, кошмаров и надежд? Это похоже на абстиненцию. 

   А тут ещё и на работе неполадки. Шеф меня вчера так отчихвостил - стыдно вспоминать. И с Люсей сегодня поругалась. Теперь я совсем одна. Как подумаешь об этом - выть хочется побитой собакой.

   И опять это зеркало. Наверное, хочет свести меня с ума. Вхожу сегодня после работы в спальню, включаю свет - и сразу к зеркалу. Чтобы убедиться, что ничего странного нет ни в нём, ни во мне. Да какое там! Только ещё сильнее расстроилась и так испугалась! 

   Стою перед ним, а моё отражение плачет. Слёзы струятся по его щекам, смывая с ресниц тушь. Я щупаю свои щёки - сухие. Конечно, мне не до смеха в последние дни, но плакать я не собираюсь. Не дождутся! А отражение плачет. Что с ним не так?

   10 мая 

   Сегодня мне было по-настоящему страшно. Даже на работу не пошла, побежала к Люсе, хоть мы и в ссоре. И всё ей рассказала. Она утешала меня, отпаивала успокоительными травками. Предлагала пожить у неё, пока не пройдёт, как она выразилась, кризис жестокой любви. Но мне совестно: у неё муж, маленький ребёнок, а тут я, тётя со съехавшей крышей...

   Нет, не верю! Я не безумная! У Люси-то зеркала ведут себя вполне пристойно, а у меня...

   Итак, причёсываюсь утром, здесь, в спальне, гляжу на себя в зеркало, всё как обычно. И вдруг вижу: открывается дверь - и в спальню входит Виктор! Оборачиваюсь в ужасе: дверь закрыта, никого, а в зеркале - моё отражение целуется с этим подонком. Это уже ни в какие ворота не лезет! Я вскакиваю, выбегаю в гостиную, а там они сидят за столом: свеча, шампанское. На самом деле их там нет, они в зеркале, но и это выдержать нелегко... Смеются и о чём-то разговаривают, правда, я не слышу их, ни звука.
 
   Я читала один рассказ о женщине, чьё отражение сошло с ума. Оно оскорбляло её, насмехалось над нею, злорадствовало, угрожало, строило рожи. Ей пришлось выбросить все зеркала, окна затянуть белым полотном, чтобы ночью случайно не отразиться в них, удалила из дома все блестящие предметы. Даже в ванной не мылась, а только под душем, чтобы отражение не подкараулило её в воде. 

   Однажды жених этой бедняжки, обеспокоенный её состоянием, близким к безумию, повёз её к себе на дачу. Было жарко, и они пошли купаться на озеро. 

   - Нет, сказала она, я боюсь! Там - моё отражение! 

   А он-то думал, что это у девушки какая-то странная фобия, и решил одним махом исцелить её, доказав, что бояться нечего. Схватил её в охапку и понёс в озеро. Она кричала, умоляла его, а он не слушал. И положил в воду: дескать, плыви и ничего не бойся; видишь, всё в порядке. 

   Вот дурачок! Отражение - тут как тут, стало её топить. Жених перепугался, пытался спасти тонущую невесту, но злое отражение схватило его за руку. И утопило обоих. 

   Понятно, это выдумка, обычный ужастик. Мои зеркала вроде бы безобидны, однако, как подумаю, что они ведут себя своевольно, мне хочется бросить всё и удрать. Вот только куда? Разве что продать квартиру и купить другую? А ещё лучше - переехать в другой город. Или вернуться в родную деревню. Надо подумать.

   11 мая
 
   Эти двое совсем обнаглели. Даже меня не стесняются, занялись этим среди бела дня на моей кровати, вернее, на её отражении. Пришлось зеркало скатертью закрыть. Хорошо ещё, что сквозь стекло ничего не слышно. И всё равно неприятно: как будто они здесь, со мною, эта несдержанная женщина и этот бессердечный мужчина. И никакого дела им нет до меня. 

   Какое же глупое у меня отражение!  

   18 мая

   Час от часу не легче.

   Вчера Светик (так я стала звать своё второе, зеркальное, «я» чтобы хотя бы изменением его имени отгородиться от него) совсем была не в себе, а под правым её глазом расплылся огромный синяк.

   - Это Виктор постарался? - спросила я.

   Не знаю, слышала ли она меня или прочитала по губам, но кивнула: мол, да, он.

   - Вот свинья! - говорю, а Светик расплакалась и уткнулась лбом в зеркальное стекло. 

   Мне стало жалко её. Вот какая участь ждала бы меня, если бы я не порвала с этим садистом.

   - Брось ты его! - крикнула я Светику, а она только смотрит на меня заплаканными глазами и молчит.

   А потом вынимает из кармана халата пузырёк с таблетками - у меня в доме точно нет таких! - высыпает себе на ладонь все, штук шесть, не меньше, и глотает. И даже не поморщилась. И водой не запила. 

   - Дура, что ты делаешь? - кричу ей, а сама от страха трясусь, как сухая былинка на осеннем ветру: если она умрёт - что будет со мной? Неужели я тоже отправлюсь на тот свет?

   Я спешно одеваюсь - и к Люсе. Прибегаю к ней, слова вразумительного вымолвить не могу, лопочу что-то, как дитя малое, а Люся смотрит на меня так жалостно. Наверное, думает: ну, подруга, совсем ты сбрендила со своей любовью!

   Немного успокоившись, я бросаюсь ей на шею и умоляю:

   - Пойдём со мной, страшно мне. Она там, наверное, уже мёртвая лежит. Сама убедишься. А если ничего подозрительного не увидишь, значит, я точно свихнулась. А если не свихнулась, тогда вместе с ней умру. Ведь нельзя жить без отражения.

   Молодчина Люся! Всё бросила, заставила своего Василия суп доваривать и пелёнки достирывать, а сама со мной пошла. Приходим ко мне - и сразу к зеркалу, тому, что в спальне. А там - Виктор, вернее, его отражение. Стоит над лежащей на кровати Светой. Репу чешет, паршивец. Наверное, соображает, вызвать скорую или бежать без оглядки, чтобы его не обвинили в убийстве. Наконец решился, ушёл. 

   И Люся всё это видела. И тоже перепугалась, да так, что побелела. 

   - Бежим, - говорит, - отсюда! 

   - А она как? - спрашиваю, показывая на Светика. - Ей же помочь надо. Это же, как-никак я...

   Люся хватает меня обеими руками за плечи и трясёт:

   - Маша, ты что несёшь? Опомнись, дурёха! Ты здесь, со мной, а там - невесть кто. Но точно не ты. И как ты ей поможешь? Сквозь стекло вытянешь? Пойдём ко мне, а завтра, Бог даст, зеркало одумается, успокоится. Или мы его расколотим, раскрошим в пыль...

   - Ты не понимаешь, - говорю, - не в зеркале дело, а в моей квартире!

   - Но почему тогда моё отражение в твоей квартире не выкобенивается?

   - А моё - в твоей! 

   Так мы ничего и не поняли. И Люся увела меня к себе. А я сама не своя, всё думаю: если умрёт Светик, то и мне конец.

   Этим утром как проснулась - стала себя ощупывать: живая! Слава Богу! А как там Светик? Может, Виктор всё-таки вызвал скорую? Спасли её?

   Вернулась я одна, Люсе не на кого было оставить Кирюху своего. Да и не горела она желанием рассматривать умирающее отражение. Вхожу в спальню: Светик в зеркале сидит на кровати и пустыми, страшными такими глазами смотрит на меня. 

   - Слава Богу, жива! - сказала я, а на душе так легко стало! Жалко, конечно, её, но себя жалче. 

   И то хорошо, что не одна я, со Светиком. Теперь я считаю её не зеркальной картинкой, а сестрой, подругой. Не так одиноко мне стало. Неплохая она, добрая, правда, слабовольная, не смогла взять с меня пример, выгнать Виктора. А у этого гада отражение оказалось даже хуже, чем он сам. Меня, по крайней мере, он не лупцевал. 
   
   23 мая

   Радость-то какая! Неземная радость! Даже боюсь признаться себе... Но чего мне бояться? Всё хорошо. Я же заслужила счастье, не всё же мне в неудачницах ходить.

   Он совсем молоденький, едва школу окончил. Музыкант. На гитаре играет. И мама у него классная. Не сварливая. Вячеслав. Славик. Пишу, а сама краснею, как девица на смотринах. 

   Баба Валя говорила: новая любовь - это всегда начало, будто и не было прошлого. Мудрая была старушка, вся наша деревня слушалась её советов.

   Скучаю по деревне. В городе хорошо, но нет мудрецов. А дураков хватает, больше чем нужно. И что они всё злятся друг на друга? Вот шеф, например, что он взъелся на меня? Чуть что - Потапова да Потапова. А я ведь стараюсь, из кожи вон лезу, улыбаюсь через силу, чтобы покупателям угодить... Кто-нибудь это ценит? Почти никто. Так много вокруг людей, а словно одна я одинёшенька. Если бы не Люся да моя бедная Света... Маленький оазис в пустыне. Для чего