Размышления самоубийц

В прокуренном вагоне, идущему с треском  по ржавой узкоколейке, царила неопределённая полутьма, сумрак от очередной то ли утренней, то ли вечерней зари. За пределами вагона царил жуткий холод, а вьюга закрыла собой весь и без того унылый небосвод...
Со временем всё же стало понятно, что солнечный круг медленно падает вниз и неумолимо пожирается линией горизонта. С каждой минутой моя надежда на спасение становилась всё более и более неосуществимой. Нытикам никогда не везёт, как впрочем и всем остальным...
Наступила бесконечная тьма ночи. Поезд продолжал идти в никуда. Кроме скрипа старой двери и стука колёс со мной не было никого. Впрочем зачем мяться, скажу проще: я был всегда абсолютно один. Всё время меня преследовал синдром "третьего лишнего", чувство необъяснимого липкого страха и спинных мурашек. Однажды я набрался смелости  и решил раз и навсегда ото всего избавиться...
Лишь в этом поезде я понял несостоятельность найденного мною ранее выхода. За окном уже царила как полноправная хозяйка северная ночь. Буря в снежном саване продолжала неистово выть и извиваться в предсмертной агонии...
Узкоколейка, несмотря на прошедший буран, была абсолютно нетронута как природой, так и руками человека. Вокруг до сих пор не было ни одного огонька и даже семафора. В окне скрюченными пальцами торчали карликовые берёзки. Не было никаких цветов, кроме чёрного и белого. Только на горизонте однообразную и завораживающую своей пустотой красоту тундры нарушали яркие всполохи очередного полярного сияния. В этом мёртвом крае это по своей сути простое  физическое явление  казалось  мне пляской бесов, но чаще всего я представлял всполохи в виде костров, на которых стоят котлы с грешниками. Моё извращённое паранойей и прочими дурацкими комплексами воображение рисовало такие картины, безнравственность и дикость которых порой меня самого повергали в ужас. Попадись я на руки моралистам, то я бы был просто расчленён на месте без суда и следствия) Впрочем о глубине моего грехопадения и об очередном желании что-то исправить или изменить я не намерен более говорить...
Просматриваю заметки прошлых дневников. Измываюсь над собой как критик над жалким писателем-лицемером.
"Господа, давайте признаем, что надежда порой хуже любого зла и даже человеческого равнодушия, о котором нам толкуют  блюстители моральных заповедей и канонов, хапающих как, где и сколько угодно... Это бездушная тварь, высасывающая из нас остатки как внешних, так и внутренних сил( а ведь у людей их и так мало!). Зло и надежда- два главных вурдалака, убивающих всё лучшее в этом свете. Вместе они и порождают равнодушие- смертельное оружие, о точности и молниеносности которого не стоит и говорить." ........Какой пафос, какая глубина мысли! Жалкая и ничтожная беллетристика, место которой на потрёпаных сплетнями страничках лживой жёлтой прессы! Поверить только, и я в это когда-то верил и считал аксиомой. О Господи, карай меня неумолимо и безжалостно!...
"Судьба много раз меня забрасывала в самые неожиданные места и каждый раз доказывала опасность общественной апатии... Я долго думал, а как же равнодушие убивает человека изнутри? И причём здесь надежда? Как и в механике, должны же быть какие-то общие детали, шестерёнки человеческого характера, исправность или неисправность которых напрямую зависит от ряда факторов и приводит к тем или иным последствиям? Как и в медицине, должны же быть какие-то стадии развития этой болезни? "..... Бред, бездарный шлак, место которому только на помойке. И эту дрянь писал я. Как же я счастлив, что я здесь застрял навсегда. Самое лучшее наказание для не подающего никаких надежд литературного афериста...
Морфий перестаёт снимать тоску, его намеренная передозировка меня не убила. Но рассчитал я нужную дозу с точностью аптекаря. Поезд продолжает следовать в вечность. Мой интерес к конечной остановке уже давно канул в Лету...
В сумке нашёл и истратил последнюю пачку табака. Потерял счёт во времени, не могу вспомнить сегодняшнюю дату. Продолжаю смотреть в потолок и от отчаяния биться о стенку...
Чувствую себя кретином, пищущим в стол. И о чём я думал? Сумел оторваться от одного мира, а в другой так и не перешёл. Поезд меня никуда не привезёт. Узкоколейка- бесконечная прямая...
Сегодня пытался прострелить себе голову. Истратил все патроны маузера, первый магазин  всадил  себе в мозг. Подошёл к зеркалу- на мне ни царапины. Следующие пули аккуратно попадали в сердце, почки, печень и селезёнку. Эффект абсолютно тот же. Ничего, я найду выход из этой западни, чего бы мне это ни стоило...
Как же мне всё это надоело. Верёвка с удавкой порвалась и так и не дала мне желанный покой. Всё это напоминает эффект дежавю...
Я продолжаю плыть по течению колёс и гудков состава. От скуки пишу последние нелепые строки, чернила в ручке подходят к концу. В голове кровавыми кометами  проносятся события моей бренной жизни, на её могиле растут и раскрывают свои бутоны ледяные цветы недосягаемого космоса. Не спорьте, профессор, эти цветы есть. Вы никогда не были в чёрной дыре и ничего не знаете о том, что за её пределами. Вы в неуверенности топчетесь на месте, боясь приоткрыть завесу тайны. Вы не отказываете себе в удовольствии ставить таких заносчивых выскочек, как я, на их законное пыльное место, но не говорит ли это в лишний раз о вашем страхе потерять почву под ногами? Вы отвлекаете нас своей бравурной и самодовольной мелодией, которую сами выдумали для пребывания в счастливом неведении! Впрочем, какой смысл говорить о том, чего уже нет...

P.S.
За окном железная дорога,
Стук колёс и мёртвая тоска,
Фонарей печальный смутный всполох,
Да слепая степь и пустота...
Ветер. Пыль. Ковыль и топот конский,
Звук погони, свист свинцовых пуль,
Вновь бросаюсь я в немыслимом намёте,
Вновь в надежде я тебя ищу...
Годы боли, вёрсты унижений
Вновь меня к истокам привели
Той реки, что разделила ныне
Наши сложные и странные пути...
Знаешь, наша жизнь- игра в рулетку,
Поезд, устремлённый в никуда.
Наша жизнь- железная дорога,
Стук колёс и мёртвая тоска.