Когда цветы только рождаются, они похожи друг на друга: просто тугие зелёные бутоны. Только и всего. Лишь садовод вам поведает, что это, скажем, роза. Потому что бутоны шиповника и розы почти одинаковы. И вот только когда чудо рождения продолжится, и тугой покров, не выдержав напора жизненных сил, лопнет, в просветах между зелёным вдруг начнёт пламенеть алый. Или нежно зарумянится розовый. Непорочно гордо выглянет белый. Но даже в этот момент розу познать до конца ещё не возможно. Только когда цветок станет цветком, окажется вдруг, что свадебно-белый станет слегка жёлтым внутри или перламутрово-розовым. Или, скажем, каждый из лепестков будет окаймлён филигранно прописанным тёмным кантом.
Но как бы ни были окрашены розы, жизнь свою, пусть и пламенно короткую, они проживают гордо и до самой последней минуты сопротивляются смерти. Они никогда не сохнут, а чудо цветка просто рассыпается всё такими же свежими лепестками.
Я видел розы русского юга, которые рдели в январе, даже не наклоняя головы под крупными хлопьями снега. Видел, как в знойной Африке, изнывая от обилия тепла, они всё же тянули свои совершенные лепестки к убивающему их солнцу.
Я видел непритязательные молдавские розы, приютившиеся где-нибудь между помидорными теплицами. Они словно бы понимали, как трудно живут их хозяева и что им не до цветов. Но потому что хотели хоть как-то украсить трудную жизнь людей, были особенно милы в своей простоте.
А китайские вьющиеся розы, которым Бог не подарил счастья быть большими, стараются потрясти воображение того, кто их видит, своим обилием. Обилием всего – цветов и зелени, которая упорно ползёт по шпалерам вверх, простирая упругие усики ещё и в стороны.
И даже если вы не сентиментальны, всё равно не сможете не оценить красоту розы. Пусть даже это будет только взгляд, брошенный вскользь. Но он обязательно станет чуть длиннее, чем обычный. И всё равно, в минуту даже такого короткого свидания с изысканной роскошью цветка, сердце ваше вытолкнет крови хоть на немного, но больше. И кровь эта будет горячее.
А коли кровь ваша станет теплее, то больше шансов кому-то в подлунном мире получить пусть даже малую толику вашего сердечного тепла.
Хотя с розами в руках люди убивали себе подобных. Англия 15 века «прославила» себя во всемирной летописи цивилизации войной Алой и Белой розы. И хотя воевали люди, в гербах которых сияли эти славные цветы, соперники от этого благороднее не стали. В той войне были попраны все законы рыцарской чести, а увенчана она оказалась не розами, а убийством двух малолетних детей, дядя которых возжелал власти полной и абсолютной. Этот человек с чёрной душой любил уединенно обдумывать свои грандиозные планы в саду, утопавшем в великолепии роз. Именно с тех пор в Англии роза и стала символом войны.
А родина роз Персия имеет второе название – Гюлистан, потому что на фарси «гюль» значит «роза».
Древние эллины же думали, что роза к ним пришла не из Персии, а прямо из пенных морских волн. И была она белой, потому что стала символом Афродиты – богини любви и самого важного для любого живущего – счастья.
Из Древней Греции роза перекочевала в античный Рим, где стала символом высокой нравственности и мужества. Воины Великого Рима несли на своих щитах изображения лепестка розы. А ещё роза была символом молчания и сохранения тайны.
Улицы Древнего Рима благоухали запахом розового масла, а богатые матроны набивали лепестками роз свои подушки.
Но в то же самое время роза и в Риме, и в древнем Китае была символом смерти и похорон. Возможно, поэтому она так и не защитила Вечный Город ни от сказочно небывалого падения нравов, ни от полного завоевания его варварами.
Не зря ведь в Дантовом Аду пламенеет огромная роза, и даже её божественный аромат не делает Ад Раем.
«Всё могут короли»?.. Не только короли, но и простые смертные могут многое. Они даже самый прекрасный из цветов Земли используют в своих великих или ужасных целях.
А самим розам это невдомёк. Они просто украшают собою нашу жизнь, и каждый народ искренне думает, что нет в мире роз прекраснее, чем те, которые растут на его земле.
И пусть люди так думают. Пусть заблуждаются и дальше. Лишь бы, выясняя, чьи розы краше, снова не начали воевать, воткнув себе в петлицы розу какого-нибудь цвета…
|